Австро-Венгрия: судьба империи - Шимов Ярослав. Страница 74

Причудливые и редко обходившиеся без насилия смены национальных знамен и политических идеологий в этих краях хорошо иллюстрирует история одного львовского здания. В 1849 году русинские активисты получили в подарок от австрийского правительства земельный участок на нынешней Театральной улице, под строительство – на пожертвования общественности края и русского царя – Народного дома.

В 1915 году, после того как австро-венгерские войска выбили из Львова занявшую город в самом начале мировой войны русскую армию, Народный дом стал Украинским. Именно в его стенах в ноябре 1918 года объявлено о создании независимой Западноукраинской Народной Республики. Об этом вряд ли знали многие посетители Дома Красной армии (Дома офицеров), который разместился здесь после победы социализма. Об этом наверняка не подозревает почти никто из зрителей мультиплекса Кiнопалац, который находится здесь сейчас.

Со средневековых времен Львов был городом-убежищем. Сюда приезжали за лучшей долей не снискавшие на родине почета или не скопившие денег архитекторы, художники, купцы, ремесленники. Это универсальное правило: в глубинке нет столичного блеска, зато здесь можно быстро прославиться или разбогатеть. Немецкая, армянская, еврейская, татарская (“поганская”) общины появились на берегах Полтвы еще в XIII–XIV веках. Не случайно у Львова – самостоятельные названия на многих языках: к польскому, украинскому, немецкому, русскому добавим латинское Leopolis, еврейское Лемберик, татарское Ильбав. В Восточной Галиции осели и ассимилировались тысячи западноевропейцев, в именах которых вскоре зазвучал славянский акцент. Память о себе в городской истории оставили итальянские архитекторы Павло Римлянин и Павло Счастливый, Петро Барбон и Петро Италиец, инженер Аврелий Пассаротти, французский скульптор Абель Мария Перьер, купцы-венецианцы Иван Массари и Роберт Бандинелли (основатель львовской почты), грек Константин Корнякта, немецкие семьи Энгельбрехт, Штеренфред, Айзенгитель.

Габсбургская империя проводила на восточной границе системную кадровую политику. Важными чиновниками в Лемберг назначали обычно немцев или чехов. По венскому распределению в галицийские городки и села волей или неволей направлялись молодые офицеры, врачи, инженеры, учителя со столичным образованием (одним из них, кстати, был Франц Ксавер, младший сын Вольфганга Амадея Моцарта, тридцать лет преподававший музыку детям местных польских шляхтичей). Конечно, блестящую придворную или научную карьеру из Галиции сделать было почти невозможно. Частенько на службу сюда отправляли либо за служебные проступки, либо по причине отсутствия связей, либо за излишний либерализм. А вот соседям с востока Львов казался землей свободы, расцвета ремесел, мысли, культуры. В конце XIX века город принял многих украинских активистов из России, посвятивших жизнь продвижению национальной идеи.

После австро-венгерского компромисса 1867 года Галиция получила в составе Цислейтании широкую автономию. Делопроизводство в провинции с той поры велось на польском языке, относительно свободно работали польские и русинские школы, театры, университеты (в Кракове и Лемберге). Служением императору при всем своем национальном патриотизме не брезговали польские дворяне – достаточно вспомнить двух Агеноров Голуховских или графа Казимира Бадени, выросшего на габсбургской службе до поста премьер-министра Цислейтании. Многие представители шляхетских фамилий подписали вовсе не мотивированное венской волей, а, судя по всему, искреннее обращение к Францу Иосифу, в котором значились и такие выспренние слова: “Близ Тебя, Сиятельнейший, стоим и стоять желаем”. Крупнейший краковский живописец второй половины XIX века, выразитель художественных идей национального романтизма Ян Матейко, создавший, помимо десятков патриотических полотен-эпопей, портретную галерею польских королей, считал за честь подарить Францу Иосифу свою работу или получить от императорского двора творческий заказ. В Хофбурге как своеобразный символ примирения с поляками расценили организованную осенью 1880 года с большой помпой “двойную” поездку императора в оба главных города королевства Галиция и Лодомерия. В этом путешествии Францу Иосифу, как вспоминали генералы свиты, Галиция устроила поистине верноподданнический прием. Габсбургских поляков и украинцев, при всех противоречиях между ними, питала одна надежда: на создание собственной национальной государственности – возможно, в форме монархии, не исключено, что под скипетром кого-то из Габсбургов.

В последней трети позапрошлого века Львов-Лемберг переменился. Центральные улицы замостили, использовав в качестве брусчатки блоки из средневековых укреплений. От сшитой почти двухкилометровой каменной нитью Высокой и Низкой стен сложной системы крепостных башен – Кожемяк, Золотарей, Гончаров, Котляров, Сапожной, Пустой, Еврейской – сохранилась всего одна, Глиняная, да еще стоявшая отдельно, по внешнюю сторону земляного вала, Пороховая. Внутри прежнего крепостного каре, близ стен ратуши, появились четыре нарядных фонтана со статуями античных богов. Постепенно Лемберг обзавелся всем тем, без чего не мог обойтись уважающий себя габсбургский город: сословными и национальными казино, немецким и польским театрами (здание местной Оперы, как здесь считают, равное по красоте и шику не только венской, но и парижской, построено в 1900 году), линиями электрического трамвая, внушительного вида вокзалом, гостиницами и банками, торговыми пассажами и особняками состоятельных буржуа.

Улицы Гетманская и Карла Людвига. Фото 1905 года.