Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 32

Новости можно было узнать повсюду, некоторые пересказы будоражили больше прочих. Три ночи назад Омбар Оллик и вся его семья были убиты в своих домах. Все посадки лиги Оллик подожжены и сгорели, большая часть модифицированной хармони погибла. Обвинений было множество, но свидетельств никаких. Почти всем семейным лигам устранение с рынка быстрорастущего семейства было выгодно. Семьи начали показывать пальцем и обвинять друг друга.

Не интересуясь местной политикой, Гурни расспрашивал о труппе жонглеров. Многие побывали на их представлении, но, когда Дункан показывал изображения Пауля и Бронсо, никто не узнал мальчиков, хотя некоторые говорили, что это могли быть оборванцы – рабочие сцены.

Гурни обратился к женщине средних лет, которая с тремя детьми шла на городской рынок.

– Не знаете, куда отправилась труппа после представления? Она еще на Чусуке?

Женщина, сторонясь незнакомцев, поспешила уйти.

– Кому интересны представления, когда у нас под носом совершаются такие страшные преступления?

И она потащила детей за собой, а те оглядывались на незнакомцев.

Дункан остался в космопорте и расспрашивал мастера о том, сколько кораблей улетело за последние дни, а Гурни отправился по мастерским и магазинам, выстроившимся вдоль узких извилистых улиц старого города. Знатные люди и богачи могут и не заметить рабочих сцены в странствующей труппе, но ремесленники уделяют подробностям больше внимания. Кто-нибудь мог что-то заметить.

Гурни шел по улицам, заполнившимся звуками: одновременно звучали множество мелодий. Он слышал, как они доносятся из открытых дверей мастерских; да и уличные музыканты старались.

Пахло мелкими опилками и сладко-липким шеллаком. Один изготовитель балисетов использовал колки, выточенные из обсидиана; другой рекламировал струны из шелка, сплетенного с тонкой нитью драгоценного металла. Крикливо одетый человек расхваливал колки из человеческой кости: эти колки-де вырезаны из костей знаменитого музыканта, который пожертвовал для этой цели свой скелет, чтобы иметь возможность создавать музыку и после смерти.

Гурни слушал, оценивающе кивал, но ничего не покупал. Однако продавцы видели, что он не просто любопытствующий, и предлагали ему самому опробовать балисеты. Они демонстрировали превосходное качество струн, уверяли, что невозможно добиться лучшего звучания и чистоты тона. Пробуя инструменты, Гурни из одних извлекал прекрасные мелодии, из других – немелодичное дребезжание.

Когда он затронул тему недавнего представления жонглеров, настроение собеседников сразу изменилось.

– Ну, некоторые жонглеры умеют играть, но это не делает их музыкантами, – нараспев произнес один мастер. – Они только актеры, манипулирующие публикой. Дому жонглеров следовало бы оставаться в изгнании. Не знаю, почему император Шаддам разрешил их представления после попытки его сводного брата… да, дюжину лет назад.

Гурни вспомнил, что покушение на Шаддама IV произошло как раз во время представления жонглеров. А теперь вырезана вся лига Оллик.

– Похоже, представления жонглеров сопровождаются убийствами.

А был ли в труппе жонглеров Пауль?

На одной из улиц царил беспорядок. Мастерские изготовителей балисетов были разбиты. Только одна лавка торговала – товары выставлены, но цены очень высокие. Хозяин был рослый, худой, со странно распухшим лицом.

– Эти балисеты сделаны из древесины, выращенной лигой Оллик! Отличная древесина с превосходным резонансом.

– То же я слышал и от других продавцов, – сказал Гурни.

– Не сомневаюсь, добрый сэр. – Продавец наклонился над прилавком с выставленным товаром и понизил голос. – Но спроси себя – если древесина Оллика не была лучшей, зачем кому-то понадобилось сжигать все их посадки и убивать всю семью?

Гурни взял инструмент и провел пальцем по струнам. Этот человек прав. Гурни завертел колесо, так что гироскопический цилиндр настройки тона заставил древесину вибрировать. А когда ущипнул струны, из-под его пальцев полилась музыка. Гурни приходилось играть на девятиструнной модели, но это был не его обычный инструмент.

– Девять струн, вот что тебе нужно, друг мой. По одной на каждую ноту октавы и еще одна для усиления.

Гурни взял прекрасный аккорд. Действительно, инструмент был не хуже, а то и лучше тех, что он пробовал за последний час.

– Мой балисет стар и нуждается в ремонте. Это мой четвертый.

– Ты строг со своими инструментами.

– Жизнь ко мне строга.

Гурни продолжал играть, потом начал более трудный мотив. Звук был приятный.

Ремесленник видел, что инструмент нравится Гурни.

– Говорят, балисеты выбирают играющих, а не наоборот.

Положив инструмент на стол, Гурни достал из кармана портреты Пауля и Бронсо.

– Откровенно говоря, я здесь не только ради балисета. Я ищу вот этих двоих молодцов. Один из них сын моего хозяина. – Он погладил корпус инструмента. – Если поможешь их найти, я смогу щедро вознаградить тебя.

Ремесленник посмотрел на портреты, но покачал головой.

– У всех есть подмастерья. И все они кажутся мне на одно лицо.

– Эти мальчики не подмастерья. Они были в труппе жонглеров.

– О да, я слышал об этом представлении. В ту же ночь убили мастера Омбара Оллика. – Увидев еще одного прохожего, он поднял кусок полированного дерева и крикнул: – Балисеты из модифицированной древесины Оллика! Это ваш единственный шанс. Посадки сожжены, все Оллики убиты, и больше таких инструментов не будет. – Прохожий не заинтересовался и пошел дальше, а ремесленник снова понизил голос и заговорил заговорщицким тоном. – Вот почему цены высокие. Эти инструменты определенно станут редкостью, друг мой. Ты можешь никогда больше не купить такого.

Ремесленник снова стал разглядывать портреты мальчиков, а Гурни погладил инструмент.

– А труппа жонглеров давала здесь другие представления?

– О, они давно улетели с Чусука. После убийств ни у кого нет настроения ходить к жонглерам.

Гурни наморщил лоб. Нужно узнать, какие корабли покинули Чусук сразу после убийства: служба безопасности после этого закрыла порт. Как Пауль и Бронсо могут быть связаны с убийством?

– Я куплю этот балисет.

Он не знает, куда дальше отправилась труппа, но инструмент хотя бы составит ему в пути компанию.

Ромбур в своем кабинете дома Верниус походил на воздушный шар, из которого выпустили воздух; он не знал, что делать. Джессика и Лето оставались с ним и ждали. Больше месяца продолжались упорные поиски мальчиков. Но все следы ни к чему не привели; все слухи оставались только слухами. Время шло, и Джессика чувствовала, что теряет надежду. Пауль все еще не прислал никакого сообщения, не дал никакого знака.

В сопровождении молчаливого помощника в кабинет вошел Болиг Авати; он принес стопку бумаг – еженедельный отчет Совета технократов эрлу Верниусу. Высокомерный человек, подумала Джессика; осанка и поведение Авати говорили, что он не считает больше нужным о чем-то советоваться с эрлом.

– Милорд, в трудное для тебя время мы успешно со всем справляемся. Пожалуйста, как можно быстрей просмотри эти документы, чтобы не сдерживать новое развитие. – Как бы вдогонку он добавил: – Ах, да, сегодня прибыл цилиндр с сообщением, послание двух людей дома Атрейдесов.

Он небрежно махнул рукой. Его помощник шагнул вперед и протянул цилиндр.

– Я предпочел бы получить это сообщение немедленно, – рявкнул Ромбур, выхватывая цилиндр. – Клянусь адом Вермиллиона! Это, возможно, очень важно…

Авати неискренне сказал:

– Пропгу прощения. У нас есть и другие важные дела.

Больше ничего не сказав, он вышел.

Ромбур так быстро раскрыл цилиндр, что чуть не сломал его своей искусственной рукой. Он просмотрел письмо, и плечи его поникли.

– Ваши люди прибыли на Чусук слишком поздно. Труппа жонглеров дала представление и сразу улетела на другом гильдейском корабле. Неизвестно, куда они отправились.

– Можно спросить у Гильдии, – сказал Лето. – Сегодня должен прийти инспектор.