Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 38

Но ведь Сиелто предупредил…

Когда представление лицеделов достигло кульминации, Пауль подвинулся вперед на своем сиденье. Разыгрывалась искусственная буря, внутри величественного Театра фрагментов гремел гром.

Пауль посмотрел туда, где должен был возникнуть очередной световой фокус лучей, и неожиданно понял: передвинутый усилитель означает некое упущение, нечто такое, что позволяет использовать Театр с опасными целями. Некогда было объяснять все отцу, но Пауль знал, что нужно делать.

Искусственная буря достигла крещендо, и летающие лицеделы спустились и смешались с другими исполнителями в сложном танце, который служил финалом первой части представления.

Пауль крикнул Альре Кио:

– Губернатор, осторожней!

Она в громе искусственных раскатов пренебрежительно отмахнулась, но Пауль всем телом бросился на губернатора, столкнув ее с кресла, на Прето Хейрона. Все вместе они покатились по полу.

Горячие нити, отражаясь от зеркала к зеркалу, прошли через усилитель и превратились в сгусток энергии. Удар горячего ионизированного воздуха разнес кресло, в котором сидела губернатор, разбросав щепки во все стороны, как стрелы. Отраженный от призматического балкона второй луч поджег висящие знамена, маленький буфетный столик и мундир стражника.

Пауза длилась меньше секунды; в наступившей оглушительной тишине артисты труппы Рейнвара остановились в своем танце. Ошеломленная публика испустила коллективный вздох; зрители пытались понять, было ли то, что они увидели, частью представления. Большое черное пятно на балконе губернатора показывало, куда ударил смертоносный луч.

Герцог Лето схватил сына за плечо.

– Пауль, ты в порядке?

Молодой человек встал, старясь собраться.

– Она была в опасности, сэр. Я увидел, что нужно сделать.

Губернатор потрясенно посмотрела на него, потом рявкнула стражникам:

– А вы все проморгали, несмотря на предупреждение мальчика и его отца! Мы проведем тщательное расследование, и виновные будут арестованы.

Стражники Балута погасили огонь и закрыли выход с балкона, как будто ожидали военного нападения. Доктор Юэх быстро проверил, не ранены ли Кио и Прето Хейрон.

Потрясенные зрители поднимались, многие пытались уйти, панически толкаясь. Внизу служители и люди из службы безопасности приказывали в громкоговорители прекратить представление и просили всех оставаться на местах. Но мало кто слышал их призывы к спокойствию.

В центре главной арены сгрудились взволнованный Рейнвар и его лицеделы. Летуны сняли крылья, и теперь вся труппа стояла спиной к спине, готовая дорого отдать свою жизнь, если толпа набросится на нее. Пауль посмотрел на них: они будто бы задрожали перед его глазами и их очертания исказились; зрители закричали, показывая на сцену.

Пауль видел то, чего не видели остальные: Рейнвар использовал свою силу мастера-жонглера, чтобы прикрыть труппу, заставить ее исчезнуть из поля зрения публики. Они участники заговора или просто стараются спастись от толпы?

– Теперь все кончено, – сказала Джессика. – Пауль, ты спас жизнь губернатору, а может, и всем нам.

Балкон заполнили стражники – слишком поздно, чтобы что-то сделать, но они искали скрытых убийц.

Лето качал головой; его мрачное лицо стало гневным.

– Откуда ты знал, Пауль? Что ты видел?

Стараясь дышать ровно, Пауль, стоя на месте губернаторского кресла, попытался объяснить.

– Направление лучей изменилось, добавились зеркала и усилители. С такой архитектурой сам Театр стал оружием. Если изучишь планы, поймешь, о чем я говорю.

Ромбур прошел вперед, улыбаясь Паулю.

– Ады Вермиллиона, отличная работа, молодой человек!

Пауль не хотел, чтобы вся слава досталась ему.

– Бронсо тоже мог это увидеть.

Подошел второй мальчик, побледневший, с широко раскрытыми глазами.

– Я тоже должен был это понять. Рейнвар рассказывал нам об архитекторе, который умер, унеся с собой тайну Театра. Театр фрагментов был создан как набор фокусирующих линз именно для такого убийства. Очевидно, кто-то знал этот секрет.

Ромбур сжал плечо Пауля, едва сдерживая силу своей искусственной руки.

– Но понял ты, молодой человек. Лето, гордись им!

– Никогда не сомневайся, Ромбур, что я горжусь сыном. Он это знает.

Киборг-эрл замолчал, словно у него возникла какая-то мысль. Десяток стражников обыскивал балкон, остальные уже увели в безопасное место губернатора. Крики и суматоха делали шум оглушительным, но Ромбур продолжал сосредоточиваться, используя свой усиленный слух.

– Чувствуете вибрацию? И высокий звук?

Пауль ощутил вибрацию структуры, поддерживающей балкон, словно вибрировал камертон.

– Это какой-то резонанс?

Он понял, что структура Театра рассчитана на усиление не только света, но и звука.

А что если выстрел из лазера был только начальным залпом? Детонатором, призванным вызвать вибрацию всех плоскостей и превратить отраженные лучи в стоячую волну? Звук будет все усиливаться, но задержка достаточна, чтобы привлечь внимание других…

Ромбур сорвался с места со всей стремительностью, на какую было способно его тело киборга. Он отбросил Бронсо в сторону и толкнул Пауля к выходу с балкона.

– Уходи!

Но сам он не успел уйти. Невидимый, но мощный акустический молот ударил в Ромбура, как два столкнувшихся лайнера, раздавив его между двумя звуковыми волнами.

Ромбур упал.

Звуковой удар оглушил Пауля, его череп словно раскалывался. Он встал на четвереньки и осмотрелся. Родители лежали на полу; Джессика потеряла ориентацию, но, по-видимому, была невредима.

Пауль был ошеломлен, в голове звенело. Ловушка… двойная ловушка. Сначала концентрированный удар лазеров, а мгновение спустя звуковой удар. Убийственные удары света и звука.

Три стражника Кио упали и мгновенно умерли. Но Ромбур…

Несмотря на искусственно укрепленный корпус и искусственные руки, спина киборга-эрла была выгнута, словно кто-то взял его за плечи и таз и с силой повернул их, как прочно закрученную крышку сосуда. Правая искусственная рука выгнулась назад. Кровь текла из носа и глаз, на щеках под кожей темнели кровоподтеки.

– Ромбур! – Лето бросился к другу, который оказался в центре невидимого взрыва. – Юэх, помоги ему!

У врача с собой всегда медицинская сумка, но ничего подходящего для таких случаев. Юэх склонился к своему самому важному искалеченному пациенту.

Бронсо стоял на коленях, всхлипывая. Коснулся раздавленного плеча.

– Отец… отец! Не сейчас – как я смогу без тебя возглавить дом Верниуса! Слишком велика ставка, нам следует держаться вместе!

Эрл Ромбур Верниус открыл глаза, и из его горла вырвался звук. Его искусственные легкие были повреждены, он едва мог дышать. Кровь и внутренние жидкости заливали его лицо и стекали на пол.

Наклонившись к нему, Бронсо продолжал:

– Я люблю тебя… я тебя прощаю! Прости и ты меня за то, что я сделал, за то, что убежал от тебя, отказался…

Ромбур дернулся и собрался с последними силами. Он ничего не видел и едва сумел собрать нужные слова. Бронсо наклонился ниже, стараясь услышать последние слова отца.

Ромбур прошептал:

– Пауль… жив?

Содрогнулся и умер.

Бронсо отшатнулся, словно от удара. Пауль сделал шаг, чтобы сказать, как ему жаль, но Бронсо ударил его, а потом в слезах опустился на пол возле изуродованного безжизненного тела.

В следующие несколько дней после покушения губернатор Кио провела тщательное – некоторые говорили, чересчур тщательное – расследование. Вскоре были арестованы наследники трех старых благородных семейств, и, хотя свидетельства их участия в заговоре были недостаточно убедительны, всех их ночью казнили. Кио присвоила имущество виновных семейств и сразу вышла замуж за Прето Хейрона.

Пауля ничуть не интересовала местная политика. После ужасной трагедии в театре он лишился сна. В решающий миг Ромбур оттолкнул Бронсо, но намеревался спасти Пауля. В этот решающий миг, принимая мгновенное решение, он не думал о родном сыне. И Бронсо это видел.