Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 41

Став последователем Муад'Диба, Стилгар многое узнал о политике и природе человека. Здесь, однако, ему предстояло заниматься не политикой – ради молодой женщины из его племени, его племянницы, которая для многих стала чем-то гораздо большим.

Стараясь не пролить ни капли, Джессика и наиб опустошили литраки с водой, которую тайно вынесли из крепости Муад'Диба за предыдущие недели. Воду они вылили в большой общественный бассейн, стоявший на каменной плите. Вход в пещеру запечатали, чтобы не дать улетучиться влаге, и все мужчины и женщины смогли снять затычки для носа и маски.

От запаха воды в воздухе кровь Джессики заструилась быстрей.

Словно жрица, кем стала Алия, Джессика повернулась и осмотрела сотни собравшихся фрименов. Стилгар, грубоватый и полный почтения, стоял рядом с ней, как могучий столп. Джессика после тщательных размышлений помогла ему выбрать всех участников церемонии, мужчин и женщин из сиетча Табр, которые были с Чаной и Паулем во время партизанской войны против Зверя Раббана и Харконнена. И хотя с тех пор прошло много лет, Джессика узнавала каждое лицо и каждое имя. Удивительно, но здесь была даже Хара, жена Стилгара, подруга Чани. Но церемонию держали в секрете от Алии.

Эти фримены уважали Чани как фримена, а не только из-за ее связи с Паулем. Джессика знала, что они не религиозные фанатики, не полные сознания своей важности члены Кизарата. Они представляли множество племен, они унесут с собой воспоминания об этой церемонии и распространят их в народе.

Когда все застыли и все голоса смолкли в ожидании, Стилгар отступил, и заговорила Джессика.

– Мы собрались ради Чани, любимой дочери Лита, внучки Кайнса Умма и матери детей Муад'Диба.

По рядам собравшихся пролетел легкий гул. Оглянувшись, Джессика увидела сияющие глаза Хары, ее просветлевшее лицо; Хара кивала.

Стилгар прикоснулся к краю бассейна, провел рукой по каменной резьбе. Быстро повернул и снял крышку, чтобы можно было распределить драгоценную жидкость.

– Плоть принадлежит индивиду, вода принадлежит племени и мечтам племени. Так Чана возвращает нам свою воду.

– Плоть принадлежит индивиду, вода принадлежит племени и мечтам племени.

Собравшиеся свидетели повторили эту фразу, произнося ее как молитву. Здесь, в глубокой закрытой пещере, Джессика по-прежнему чувствовала смесь запахов пыли, сухого пота и меланжи.

Когда Стилгар замолчал, она продолжила.

– Хотя фримены берегли воду, собирали и крали каждую ее каплю ради зеленого преобразования Арракиса, это место на Бассейне Пластер имеет для всех нас особое значение. Эти растения – символы, напоминающие нам о том, какой хотели видеть Дюну дед и отец Чани. И сейчас мы используем воду Чани, чтобы помочь процветанию Дюны. Зеленый цвет – цвет траура, но также цвет надежды.

Стилгар набрал чашку воды из бассейна и прошел к ближайшему мескиту, сложный сладкий запах которого доносился вместе с шепотом его листвы и коры.

– Чани была моим другом. Она была из моего племени фрименов, бойцом и товарищем в боях. Она была со мной, когда мы нашли в песках заблудившихся мальчика и его мать. Тогда она еще не знала, но ее отец уже погиб в бою с Харконненами… и все же она нашла свою истинную любовь. – Он вылил воду к подножию растения, позволив жаждущим корням впитать ее. – Сила женщины может быть безграничной. Священный дух Чани, возлюбленной Муад'Диба и матери его детей, навеки останется частью Дюны.

Джессика отнесла вторую маленькую чашку к одному из портигулов. Шесть жестких зеленых плодов, свисающих с его ветвей, созрев, станут оранжевыми, как закатное солнце.

– Чани была моим другом. Она была матерью моих внуков и истинной любовью моего сына. – Вначале ей было трудно, но Джессика приняла женщину-фримена, она говорила Паулю, что тоже любит Чани. Джессика глубоко вдохнула. – А когда все человечество выкрикивало его имя, Чани напоминала Паулю, что он человек.

Стилгар знаком вызвал Хару. Его жена, обычно говорливая, сейчас нервничала. Джессика видела, что она едва сдерживает эмоции.

– Чани была моим другом, женщиной-фрименом и воином-фрименом. Она была… – Голос Хары дрогнул. – Как Узул – основание столба, так она была его основанием, его опорой.

Сотни гостей в особом единстве принимали воду Чани в тихой священной церемонии. Небольшие количества воды Чани они отдавали растениям, а остальное выльют в общественный резервуар.

– Сказано: Муад'Диб не будет найден – все его найдут, – провозгласил Стилгар, когда последний участник церемонии опустошил чашку. – Вода Чани никогда не будет найдена, но все племя фрименов найдет ее.

Джессика добавила:

– Чани не хотела обожествления. Дочь Лита будет священна по-своему. Больше ничего не нужно ни ей, ни нам.

Никто из фрименов не представлял себе, насколько обширна империя Муад'Диба и каковы переплетающиеся нити джихада, но они знали Чани и понимали, что эта церемония знаменует ее принадлежность к фрименам.

Когда траурное сборище завершилось, Джессика прошептала:

– Мы сделали доброе дело, Стилгар.

– Да, и теперь можем вернуться в Арракин и жить по-прежнему, но я чувствую себя обновленным. Должен признаться, саяддина Джессика, что я давно хочу уйти из правительства, удалиться от тех многочисленных и приятных реалий, что я видел… как Муад'Диб ушел из своего места в истории, просто удалившись в пустыню.

– Иногда, чтобы уйти, нужно большое мужество. – Джессика помнила, как отвернулась от сына в самый разгар джихада; скоро она вернется на Каладан управлять его народом. – И иногда еще большая храбрость – чтобы остаться.

Он застегивал защитный костюм, вставлял затычки в нос, стряхивал пыль с плаща.

– Я и дальше буду давать советы регенту Алии и присматривать за детьми Муад'Диба. Но, исполняя эти обязанности, я всегда останусь фрименом. Пойдем, нам нужно вернуться в Арракин, прежде чем твоя дочь заметит наше отсутствие.

Хотя Бронсо Иксианского разыскивали уже семь лет, Алия предприняла еще более энергичную охоту, чтобы найти его и прекратить бесконечные нападки на Пауля Атрейдеса. Она воспринимала его обличения как личное оскорбление и хотела схватить его до свадьбы.

Возглавить охоту она поручила Дункану Айдахо, а Гурни Халлек должен был ему помогать – как в добрые старые времена.

Гхола встретился с Гурни в личных покоях в большом и обычно пустом крыле дворца.

– Помнишь, как мы вдвоем гнались за Раббаном в конце военного ниспровержения Граммана? – спросил Гурни, садясь. – Мы настигли его и загнали в угол на плотине гидроэлектростанции.

Дункан серьезно посмотрел на него.

– Вижу, ты по-прежнему проверяешь меня: это была не плотина, а водопад в крутом каньоне. Там я впервые обагрил кровью свой меч. – Он сощурил искусственные глаза. – Бронсо гораздо изобретательней Зверя Раббана, и поймать его гораздо трудней. Ты должен сосредоточиться на охоте, а не на проверке моей памяти.

Гурни хмыкнул.

– Возможно, у тебя остались все твои воспоминания, мой друг, но нет прежнего чувства юмора.

Дункан подался вперед, удивительно небрежно уперевшись локтями в колени.

– Нам нужно выполнить задачу, а Бронсо не облегчит нам это. За прошлые годы он умудрился стереть из общедоступных записей все свои изображения – и так успешно, что ему должны были помогать очень влиятельные организации. Космическая гильдия или Бене Гессерит.

У Пауля были влиятельные враги. И поэтому союзники Бронсо в империи – те, кто согласен с тем, что он обвинял Пауля в крайностях: лишении членов ландсраада гражданских прав – несомненно, Гильдия и сестры Бене Гессерит, а также лоялисты утратившего власть императора Коррино.