Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 162

Хранкнер помогал оформлять нынешнюю версию зала Парламента. То был один из немногочисленных проектов в его инженерной карьере, где главной целью стало великолепие дизайнерской отделки. Бомбоустойчивость зала вызывала определенные сомнения, зато он получился чертовски внушительным.

Зал имел форму неглубокой чаши, уровни которой соединялись плавно закруглявшимися лестницами, и на каждом пролете хватало места для столов и насестов. Стены вырезанного в скале зала поддерживали исполинский арочный свод, освещенный лампами дневного света и осветительными устройствами, основанными на полудюжине иных технологий. Совокупная освещенность чистотой и интенсивностью достигала почти дневного уровня Срединной Яркости, так что даже цвета стен были явственно различимы. Ковры, мягкие и плотные, как отцовская шерсть, устилали ступени, проходы и авансцену. На каждый уровень выходили простенки полированного дерева, украшенные картинами: художники, создавшие их, пользовались красками тысячи оттенков и умели мастерски обыграть любую зрительную иллюзию. Для бедной страны такое сооружение могло считаться неимоверно роскошным. Но чем им еще гордиться, кроме парламента, покончившего с бандитизмом и зависимостью от иностранцев, обеспечивавшего народу мир… до этого самого дня?

Двери затворились за ними. Звук смыкающихся створок глубоким эхом раскатился под куполом, отражаясь от дальних стен. Здесь их выслушают только депутаты, приглашенные специалисты и (Хранкнер углядел скопления линз высоко наверху) камеры новостных агентств. Почти все насесты за полукруглыми столами оказались заняты. Аннерби прикинул, что к ним приковано внимание доброй полутысячи депутатов.

Смит, Аннерби и Тим Даунинг начали спуск по лестнице, ведущей на авансцену. Депутаты в большинстве своем просто смотрели на них — молча. В настроении парламента смешивались надежда, враждебность и уважение. Может, Смит и сумеет воспользоваться миротворческим шансом.

Для столь торжественного дня Томас Нау устроил в Северной Лапе солнечную погоду, подобную теплой послеполуденной поре летнего дня. Али Лин немного поворчал, но внес необходимые изменения. Сейчас Али пропалывал сад под кабинетом Нау, забыв свои тревоги. Ну и что, если погодные мотивы парка нарушены? Следующей задачей Али станет их восстановление.

«А моей задачей — увязать все концы», — думал Томас. За столом напротив сидели Винь с Тринли. Он нагрузил их мониторингом определенных позиций. Тринли важен как свидетель легенды — единственный коробейник, который, по мнению Томаса, без звука поддержит вахтмастерову ложь. Винь… ну, под правдоподобным предлогом его получится отключить от сети на критические моменты, но то, что он увидит, подтвердит показания Тринли. Трудная задача, но на случай сюрпризов… на этот случай под рукой Каль и его бригада.

Ритсер присутствовал в виде двумерного изображения; было видно, как он развалился в капитанском кресле на командном мостике «Руки». Посторонним ушам его слова недоступны.

— О да, вахтмастер, у нас есть картинка. В зале Парламента работает наш бот-шпион. Эй, Рейнольт, в кои-то веки твой Мелин не облажался, гм?

Анне сидела высоко в Аттике Хаммерфеста, присутствуя лишь в виде доступного одному Томасу изображения в наглазниках и голоса в его ухе. В данный момент Анне была занята сразу тремя заданиями. Она просматривала какую-то аналитику от неотвязников, следила за переводом Триксии Бонсол на стене и отслеживала поток данных с «Руки». С неотвязниками все было очень сложно. На Ритсера Анне не отреагировала.

— Анне? Когда бот Ритсера выйдет на связь, перенаправь картинки сразу к Бенни. Перевод Триксии пусти оверлеем, но необработанный звук оставь тоже. — Томас уже просмотрел некоторые трансляции от шпиона. Пускай-ка народ у Бенни увидит пауков вблизи, живыми и в движении. После завоевания это слегонца подсобит.

Анне ответила, не отрываясь от работы:

— Слушаюсь, сэр. То, что вы говорите, слышно также Виню и Тринли.

— Да, именно так.

— Отлично. Если хотите знать… наши внутренние враги ускорили темп. Я вижу во всей нашей автоматике признаки чужого вмешательства. Следите за Тринли. Готова об заклад побиться, это он там сидит и с локализаторами возится. — Анне моргнула, поймав вопросительный взгляд Нау. Пожала плечами. — Нет, я все еще не уверена, что это он. Но я очень близка к разгадке. Будьте начеку.

Прошла секунда. Голос Анне зазвучал снова, теперь слышный и в доме, и на базе коробейников:

— Хорошо, у нас теперь есть прямая трансляция из зала Парламента в Саутмосте. Вот что там мог бы видеть и слышать человек.

Нау глянул влево, туда, где наглазники разместили ракурс точки зрения Киви во времянке. Композитные экраны забегаловки Бенни сверкнули. В первый миг было совершенно непонятно, на что смотрят люди. Хаотичное смешение красных, зеленых и актинически-синих огней… затем появилась какая-то яма. Каменные лестницы, высеченные в стенах. То ли мох, то ли шерсть растет прямо из скалы. Пауки кишели, как черные тараканы.

Ритсер Брюгель оторвался от зрелища зала Парламента и тряхнул головой. Было похоже, что его охватил трепет.

— Это вроде видения преисподней какого-нибудь френкийского пророка.

Нау молча кивнул в знак согласия. Десятисекундная задержка вынуждала сводить диалоги к минимуму. Но Брюгель был прав; столько пауков сразу — зрелище покруче, чем на предыдущих видео от бота. Прилизанные, отдающие антропоморфизмом переводы неотвязников не давали реалистичного представления о пауках. «Интересно, сколько информации об их способе мышления мы упускаем?» Он вызвал параллельную версию сцены, синтезированную переводчиками-неотвязниками по новостной ленте пауков. На этой картинке яма с отвесными стенами превратилась в неглубокий амфитеатр, уродские цветные пятна стали красивыми мозаичными узорами на ковре, а ковер, в свою очередь, утратил сходство с волосяным колтуном. Дерево заблестело, как отполированное, а не запятнанное или источенное жучками. Сами же пауки каким-то образом стали спокойней, жесты их обрели близкий человеческому смысл. На обоих дисплеях у входа в Парламент возникли три фигуры. Фигуры слезли (спустились) по каменной лестнице. Воздух рассекли шипящие щелчки: истинная речь этих существ.

Троица скрылась на дне ямы. Мгновением позже возникла снова, карабкаясь по дальней стене. Ритсер фыркнул.

— Та, средних размеров, идущая впереди, — это, наверное, начальница разведки, которую Бонсол зовет Викторией Смит. — Одна деталь в ее описании оказалась точна: одеяние существа было угольно-черным, но походило не на униформу, а скорей на медицинские бинты или заплатки. — Волосатик, идущий следом за Смит, наверное, инженер Хранкнер Аннерби. Довольно эксцентричные имена для этих чудовищ.

Троица взобралась на подиум, напоминавший торчащее из каменного пола копье. Четвертый паук, уже находившийся там, взгромоздился на острие.

Нау отвел взор от ямы с пауками и поглядел на толпу у Бенни. Те сидели молча, повергнутые в глубокое изумление. Даже официанты Бенни Вэня застыли, не отрывая взглядов от картинки из мира пауков.

— Вступительная речь спикера парламента, — сказал какой-то неотвязник. — «Призываю парламент к спокойствию. Честь имею приветствовать…»

Фоном осмысленной речи служила звуковая дорожка от Ритсерова шпиона, возвращая слушателей к реальности; шипящий треск и щелчки, свист от рубящих жестов передних конечностей, подобных выпадам рапир. По правде говоря, сходство со статуями, виденными экспедицией Чжэн Хэ у Ставки, было очевидно. Но в движении пауки проявляли леденящую хищную грацию, некоторые жесты были нарочито медленны, а иные очень-очень быстры. Самое удивительное, что глаз было не разобрать, а ведь зрение у этих созданий отменное. Поперек гребенчатых выступов между желобками на головах тянулись гладкие глянцевые пятна, там и сям выпирающие пузырями, а иногда палочками (на концах, должно быть, охлаждаемые зоны инфракрасного восприятия). Передок паучьего тела напоминал лицевую панель устрашающей ненасытной машины-убийцы из ночного кошмара. Бритвенно-острые мандибулы и когтеобразные вспомогательные конечности непрестанно двигались, но головы чужаков были почти неподвижны относительно груди.