Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 199

— Эй, Болтушка? Ты смотри мне, позаботься об этом парне.

Болтушка взглянула на него.

— Конечно, конечно, — ответила она.

Квартира Хамида располагалась на южной стороне кампуса. Она была просторная и дешевая — довольно странное явление в такой близости от старейшего университета планеты и всего в паре километров к югу от столицы. Задняя дверь выходила на многокилометровый лес. Пройдет немалое время, прежде чем южную территорию как-то обживут: до Зоны Высадки всего двадцать кликов. В бурю оттуда на север выносило фонящую пыль. Пускай это добавляет не больше пятидесяти процентов к естественному уровню радиации, но если у вас целый мир, зачем тянуть городскую застройку аж к месту Высадки?

Хамид прицепил взятый напрокат велосипед к стойке перед домом и тихо обошел здание. На верхних этажах горел свет. Внизу припаркованы самые обычные мотоциклы соседей. У противоположного торца что-то стоит… черт, да это всего лишь хеллоуинское пугало!

Они с Болтушкой вернулись к своему подъезду. Сумерки уже сгустились, но ни одной луны на небе не было. У Хамида от холода онемели кончики пальцев. Он засунул руки в карманы и остановился взглянуть в небеса. С этой долготы звездолеты Каравана были видны как цепочка ярких точек в южном небе, на планетарной стационарной орбите. Прямо над головой Хамида парило нечто темное, слишком правильных для облака очертаний. Надо полагать, это и есть обещанные Ларри меры защиты.

— Я есть хочу.

— Минутку. Сейчас пойдем.

— Хорошо.

Болтушка дружелюбно потерлась о его ногу и заурчала. Она сейчас казалась толстенькой, но только потому, что распушила мех. Для нее такая погода, похоже, лучшее, что может быть. Хамид оглядывал звездные поля. «Господи, сколько же часов я простоял вот так, гадая, что означают все эти звезды?» Через час зайдет Большой Квадрат. Пятая по яркости звезда этого созвездия и была солнцем Лотлримара. На Лотлтримаре и в его окрестностях возможно сверхсветовое перемещение — даже для людей со Старой Земли двадцать первого века. Очутись Срединная Америка всего десятком световых лет дальше от галактического центра, миром Хамида было бы все Запределье.

Взор его скользил по небосводу. Большая часть видимого неба лежала в Медленной Зоне. Зона тянулась на четыре тысячи световых лет Внутрь, если верить внешникам. Миллиарды звездных систем, миллионы цивилизаций — пойманные в западню. Большинство так и не узнает о своей участи.

Даже у внешников имелись только крохи достоверной информации о цивилизациях внизу, в Медленной Зоне. Корабли-матки, ионные прямоточные двигатели — все это изобретали там снова и снова. Основывали колонии, обретали знания, а чаще — теряли в долгом медленном безмолвии. Интересно, какие теории выдвигают ученые Медленной Зоны, объясняя, почему ничто не способно двигаться быстрее света — даже с учетом явно сверхсветовых эффектов на космических расстояниях? Каких только гипотез не приходится им выдумывать, объясняя также, почему интеллект эквивалентного человеческому уровня — наивысший возможный и доступный для создания. Те, кто заточен там, глубоко внизу, вероятно, счастливее прочих: мнят себя венцами творения. Очутись Срединная Америка всего сотней световых лет глубже внизу, Хамид ни за что не узнал бы правды. Он любил бы свою планету и гордился тем, как ширится по ней цивилизация.

Взгляд Хамида пробежался по Млечному Пути до восточного горизонта. На самом деле там Галактика светилась ничуть не ярче, нежели в вышине, но он помнил нужные созвездия. Он посмотрел в сторону галактического центра и грустно усмехнулся. В научной фантастике двадцатого столетия звездные облака Ядра изображались обителями «старших рас», богоподобных интеллектов… А Туристы называют эти области Галактики Глубинами. Безмысленными Глубинами. Там не только сверхсвет невозможен, но и вообще разумная жизнь. Так они полагали. Наверняка знать не могли. Быстрейший полет зонда на край Глубин и обратно отнимал десять тысяч лет. Такие эксперименты проводились редко, хотя некоторые были хорошо задокументированы.

Хамид содрогнулся и опустил взгляд к земле. На лужайке в молчании сидели четыре кошки, созерцая Болтушку.

— Не сегодня, Болтушка, — сказал он.

Вдвоем они вошли в дом. Место выглядело непотревоженным: обычный бардак. Хамид выдал Болтушке ужин и разогрел себе немного супа.

— Уй. Какой говенный вкус! — Болтушка принялась валяться, подражая звукам рвоты. Мало кому детские воспоминания являлись столь отчетливо, как Хамиду Томпсону. Он помнил, как сказал за обеденным столом именно это. У мамы сделался такой вид, словно она ему сейчас носок в горло засунет.

Хамид покосился на разделанную курицу.

— Мы ничего лучше позволить себе не можем, Болтушка. — Год с Туристами сожрал почти все его сбережения. Занятие гида настолько почетно, что не оплачивается в принципе.

— Уй. — Но принялась за еду.

Хамид некоторое время смотрел, как она ест, а потом постиг, что одна проблема решилась сама собой. Если «Равна и Когти» не согласны взять его в «тренеры» Болтушки, пусть катятся назад в Запределье. Более того, он вправе потребовать от слизняка надежных доказательств, что «Равна и Когти» — хозяева своего слова; с ансиблем такие доказательства несложно получить прямо с Лотлримара. Разговор с Ларри отогнал его ночные кошмары, страхи, вынуждавшие некоторых требовать, чтобы Караван вовсе завернули на пороге. Кто знает, что случается с ушедшими к внешникам? Почти все сведения о Запределье, доступные на Срединной Америке, собраны по крупицам менее чем с тридцати звездолетов, в разговорах менее чем с тысячью незнакомцев. Странных незнакомцев. Если бы не Пятерка вернувшихся, сотрудничеству с внешниками кранты. А эти пятеро… что ж, Хуссейн Томпсон даже Хамиду казался таинственным созданием: снаружи рубаха-парень, внутри — злобный наемник. Лентяй Ларри тоже загадка, если разобраться: радостно намекает, чтобы не верил всему, что тебе гости на уши вешают. Но всех их объединяло понимание: космос глубок. В Запределье миллионы цивилизованных миров, тысячи межзвездных империй. На таком просторе не может быть единственной трактовки закона и порядка. Сотрудничество и просвещенный эгоизм приносят повсеместную пользу, но… кошмары не отпускали.

Так что делать, если «Равна и Когти» дадут ему от ворот поворот или не предоставят верительных грамот? Хамид отправился в спальню и полистал новости. Цвет и движняк очистили его восприятие. Срединная Америка — прекрасная планета, по большей части пустая. Караван привез антиграв-пластины и электрореакторы, работающие при комнатных температурах, так что теперь жизнь станет еще лучше. Через двадцать-тридцать лет наверняка появится новый Караван. Если к тому времени они с Болтушкой не успокоятся… что ж, времени вагон. Ларри Фудзияма выбрался Наружу в сорокалетнем возрасте.

Хамид впервые за много дней пришел к согласию с собой и счастливо вздохнул.

Стоило ему дочитать новости, как прозвенел телефон. Поверх дисплея с новостной лентой красными буквами заплясало имя абонента: РАВНА. Ни местоположения, ни темы вызова. Хамид с трудом сглотнул слюну. Слез с постели, развернул экран телефона к относительно чистому углу комнаты и устроился там. После этого он ответил на звонок.

Равна оказалась человеком. Более того, женщиной.

— Мне мистера Хамида Томпсона, пожалуйста.

— Эт… это я. — Черт бы побрал это заикание.

Мгновение — никакой реакции. Потом по лицу ее метнулась усмешка. Совсем не дружелюбная, скорей сродни нервической ухмылке.

— Я звоню поговорить о животном. О Болтушке, как вы ее называете. Вы слышали наше предложение. Я готова его улучшить.

При этих словах Болтушка прошмыгнула в комнату и пробежала перед камерой телефона. Взгляд Равны не последовал за ней. Странно. Он видел рядом с дисплеем огонек индикаторного светодиода: видеосигнал идет. Болтушка принялась что-то мурлыкать. Спустя миг — и только тогда — Равна отреагировала: на лице появилась тень удивления.