Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 212

Срединная Америка стала голубой искрой в сопровождении белой и желтой точек. Еще много часов пройдет, пока его мир со своими лунами исчезнет из поля зрения — и много дней, прежде чем они станут недоступны телескопам.

Хамид провел тут около часа — или двух? — с тех пор, как Когти показал отведенную ему каюту.

В голове у него было как на поле прерванной битвы. Монстр обратился в доброго друга. Человек, которого он ненавидел, оказался отцом, которого ему так не хватало… а мать теперь выступала безжалостной интриганкой. «А я никогда не смогу вернуться и спросить у тебя, так ли все было, и вправду ли ты меня любил».

Он почувствовал влагу на щеках. Одна польза от гравитации, даже в (1/50)g: она избавляет глаза от слез.

Следующие два года он должен вести себя очень осторожно. Столькому придется научиться, о еще большем — догадаться. Где ложь, а где правда? В этой истории было что-то… Как может один человек оказаться настолько значимым, если верить утверждениям Равны и Когтей? Рядом с транслюдьми человек или эквивалентное ему существо мало что значит.

Вполне возможно, что парочка просто поверила сама в эту историю — и вот это может оказаться страшней всего. О Великом они говорили словно о мессии. Хамид читал о подобных случаях в земной истории: о том, как нацисты двадцатого века почитали Гитлера, а фанатики Афганского Джихада вынашивали планы воскресить своего Имама. Данные, полученные Ларри через ансибль, могли оказаться правдой. В таком случае Великий — один из главных виновников погибели тысячи миров.

Хамид обнаружил, что смеется. «Во что я влез?» А что, если клон монстра превзойдет оригинал?

— Что смешного, Хамид? — Когти неслышно проник на мостик. Он рассредоточился по столу и креслам вокруг Хамида. Тот его элемент, который раньше был Болтушкой, сидел не далее чем в метре.

— Ничего. Я просто думаю.

Они посидели несколько минут в тишине, созерцая небо. Там что-то колыхалось: так искажают видимость потоки горячего воздуха от печи; едва заметное напоминание о полях, слагавших прямоточную ловушку вокруг. Он покосился на Когти. Четверо глядели в иллюминаторы. Двое — на Хамида; глаза их были темными и ласковыми, как Болтушкины.

— Ты на Равну зла не держи, — сказал Когти. — У нее все было серьезно с этим, который раньше, почти как ты… Они друг друга сильно любили.

— Догадался.

Две головы отвернулись посмотреть на небо. Следующие два года придется наблюдать за этим существом и что-то решать… Но если абстрагироваться от подозрений — чем дольше он наблюдал за Когтями, тем больше тот ему нравился. Хамид почти поверил, что не лишился Болтушки, а даже приобрел пятерых ее сородичей. И эта трынделка наконец стала полноценной личностью.

Тянулось уютное молчание. Спустя некоторое время бывшая Болтушка подползла к нему по столу и ткнулась мордой в плечо. Хамид, помедлив, почесал ее шею. Они еще поглядели на солнце и голубую искорку.

— Знаешь, — произнес Когти женским голоском, излюбленным у Болтушки, — я буду скучать по этому местечку. А больше всего… буду скучать по кошкам и собакам.

Послесловие от автора

Хотя «Болтушка» написана раньше, она выступает сиквелом как «Пламени над бездной», так и «Глубины в небе». В этом варианте будущего столетия, следующие за двадцатым, очень интересны, но таких оптимистов от прикладной технологии, как я сам, озадачивают и разочаровывают. Мощь компьютеров растет, но разумные существа, появления на свет которых мы ожидаем, никак не появляются. В двадцать первом веке гуру ИИ двадцатого столетия воспринимаются старомодными фокусниками, чьи головокружительные пророчества так и не сбылись.

Проходит время. Человечество покоряет Солнечную систему, устремляется к ближайшим звездам. Некоторые наши потомки так и не постигнут истины. Другие, чьи утлые шлюпки и релятивистские ракеты направились на край Галактики, в конце концов достигают Запределья. А иные, выбрав направлением миссии галактический центр, оканчивают дни свои в безмысленном саморазрушении… хотя не обязательно. Самым трагичным сценарием мне кажется колония на самом краю Безмысленных Глубин, где даже самые талантливые из людей поневоле заторможены.

Запределье — любопытное местечко, похожее на странные игровые площадки космоса, каким представлялся он научной фантастике в дни ее детства, в 1930?е. Вот только оттуда рукой подать до Трансчеловеческих Пространств: они так и соблазняют народившиеся империи вырваться из опостылевшего человеческого круга. Те, кто подался торговать в Трансчеловеческие Пространства, возвращаются изменившимися до неузнаваемости. Если возвращаются вообще.

Как там насчет Хамида и Болтушки? Как так получилось, что со свету сжили расу Когтей, и кем был великий человек, которым так и не стал Хамид? Размышляя о вселенных, созданных другими авторами, я воображаю их полностью оформленными, так что та или иная история просто развертывается на уже существующем в уме писателя просторе. Со мной не так. У меня есть идеи — но их слишком много и они плохо согласуются между собой. «Болтушка» послужила горнилом для выплавки «Пламени над бездной», но теперь «Пламя над бездной» сковывает мою работу, мешая переделать «Болтушку» в полноценный роман!