Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 64

— Ну, мы и так собирались сюда подняться.

И к Аннерби:

— Боюсь, Хранкнер, что генерал им слишком много про тебя наговорила!

— Ага, вы инженер! — сказала другая пятилетка — Гокна?

Чего бы ни хотела Младшая, а Брент с Джирлибом влезли первыми. Их уровень обучения трудно было оценить. У парочки сложилось некое подобие учебного расписания, но в остальном им разрешалось заниматься чем захотят. Джирлиб, паучок, который наябедничал на Младшую, собирал всякую всячину. Он увлекался окаменелостями плотнее, чем любой ранее виденный Аннерби ребенок. У Джирлиба были книжки из библиотеки Королевской школы, над которыми и взрослые студенты кряхтели. В поездках с родителями вниз, в Ставку, он собрал неплохую коллекцию алмазных фораминифер. И, почти как отец, фонтанировал безумными теориями.

— Как вы знаете, мы не первые на этой планете. Сто миллионов лет назад существовали Хелмовы Уродцы: их сразу под отложениями фораминифер можно обнаружить. Ученые, как правило, считают их тупыми животными, но это не так. У них была изумительная цивилизация, и я намерен выяснить какая.

В общем-то, ничего нового, но Аннерби искренне удивился, что Шерканер позволяет детям читать безумную палеонтологию Хелма.

Брент, другой двенадцатилетка, лучше соответствовал стереотипным представлениям о внефазном ребенке. Он был рассеян, слегка угрюм, не исключено, отставал в развитии. Казалось, он не знал, куда деть свои руки и ноги, и хотя глаз у него было достаточно, он старался смотреть вперед, как маленький. Брента вроде бы мало что интересовало, кроме каких-то «папиных тестов». У него целые сумки были забиты конструкторами, металлическими штырьками и коннекторами. Три-четыре столика занимала сложная конструкция из коннекторов и штырьков. Умелым подбором числа штырьков на сочленение кто-то сооружал для ребенка различные криволинейные поверхности.

— Я уже много папиных тестов научился проходить. Я все лучше с ними управляюсь.

Он стал возиться с большим тором, разламывая тщательно собранную до того рамочную конструкцию.

— Тестов? — вызверился на Андерхилла Аннерби. — Ты что вытворяешь с этими детьми?

Андерхилл, такое впечатление, не заметил гнева в его голосе.

— Разве дети не замечательные существа? Ну, когда иголки под панцирь не загоняют, конечно. Смотришь, как растет дитя, и видишь, как занимают отведенное им место механизмы мышления, этап за этапом. — Он нежно провел рукой по спине, погладив вернувшихся в укрытие младенчиков. — В каком-то смысле эти двое глупее таранта из джунглей будут. У младенцев определенные структуры разума просто не развиты. И когда я с ними играю, то почти натыкаюсь на эти барьеры. С течением времени их сознание развивается, я добавляю новые методики. — Андерхилл, не переставая говорить, обходил игровые столы. Одна из пятилеток, Гокна, неслась в полушаге впереди, имитируя его жесты с точностью до нервного тика. Шерк остановился у столика, занятого красивыми бутылками из дутого стекла дюжины форм и оттенков. Некоторые были наполнены фруктовой водой и льдом, словно для какого-то странного пикника.

— Но даже пятилетки не лишены ментальных шор. Язык у них уже достаточно продвинут, а вот базовые понятия…

— И это совсем не значит, что мы не понимаем, что такое секс! — заявила Гокна.

Андерхилл впервые смутился.

— Боюсь, она не в первый раз эти рассуждения слышит. И братья ее подучили, как отвечать при игре в вопросы и ответы.

Гокна дернула его за ногу:

— Садись, поиграем. Я хочу показать мистеру Аннерби, что мы умеем делать.

— Ладно. Можем… а где твоя сестренка? — Голос его вдруг резко подскочил. — Вики! Слезай оттуда! Это опасно.

Виктория-младшая залезла на детский тренажер, раскачиваясь под самым навесом.

— Да нет, пап, совсем не опасно. Раз ты здесь…

— Нет, я сказал, слезай немедленно!

Младшая спустилась, громко ворча, но спустя несколько минут проявила себя совсем иначе.

Один за другим они показывали ему все проекты. Двое старших участвовали в общенациональной радиопередаче, объясняя молодежи науку. Вероятно, продюсировал шоу сам Шерканер, но мотивы его оставались для Аннерби непонятны.

Хранкнер вполне вписался в обстановку: шутил, смеялся, притворялся. В принципе, дети все были чудесные. Если не считать Брента, каждый — талантлив и открыт, как мало кто на памяти Аннерби. И оттого еще тяжелее ему было думать, какой прием им окажут во внешнем мире.

У Виктории-младшей был кукольный домик, большое сооружение, уходящее в заросли папоротников. Когда настал ее черед, она выгнула две руки крюками вокруг передних лап Шерканера и чуть ли не силком оттащила его к фасаду.

— Видите? — показала она на дыру в цоколе. Дыра была подозрительно похожа на вход в термитник. — Мой дом даже своей глубиной оборудован. И кладовой, и столовой, и семью спальнями… — Гостю нужно было показать каждую комнату и объяснить предназначение мебели. Она открыла стену спальни, и оказалось, что там кипит жизнь.

— У меня даже маленький народец в домике живет. Аттеркопов видите?

В общем-то, масштаб домика Вики для этих созданий вполне подходил, по крайней мере в текущей солнечной фазе. В конце концов их средние ноги разовьются в многоцветные крылья. Они превратятся в лесных фей и совсем перестанут помещаться в домике. Но пока они и вправду выглядели как сказочный народец, снующий из комнаты в комнату.

— Они меня любят. Могут возвращаться на деревья, когда хотят, но я им кусочки еды подкладываю, и они каждый день за ними приходят. — Она потянула за медную ручку, и часть пола вылезла, как выдвижной ящик. Внутри имелся сложный лабиринт, разграниченный тонкими деревянными перегородками. — Я с ними даже эксперименты ставлю, как папа, только проще. — Оба ее глаза смотрели вниз, поэтому реакции Аннерби она не заметила. — Вот у этого выхода капаю медом, потом запускаю с другого. И замеряю, сколько времени… Ой, ты потерялась, малышка? Ты уже два часа тут торчишь. Прости. — Она бестрепетно сунула в ящик пищевую руку и осторожно переместила аттеркопа листочком папоротника.

— Хе-хе, — прозвучал типичный для Шерканера смешок, — некоторые куда глупей остальных, а может, им просто не везет. Ну как я могу просчитать ее время реакции, если она вообще ни разу не выбралась из лабиринта?

— Не… не знаю.

Она повернулась взглянуть на него своими прекрасными глазами.

— Мама говорит, маленький братик в вашу честь назван. Вас зовут Хранкнер?

— Да. Думаю, это вы правильно поступили.

— Мама говорит, вы лучший инженер в мире. Она говорит, что вы даже папины безумные идеи реализовать можете. Мама так хочет, чтоб мы вам понравились.

Было что-то странное в ее детском взгляде. Такой пристальный. Объект никак не мог бы притвориться, что смотрят не на него. Казалось, смятение и боль, которые причинил ему этот визит, сошлись воедино в этот миг.

— Вы мне нравитесь, — сказал он.

Виктория-младшая еще мгновение смотрела на него, потом отвела взгляд.

— Ну, хорошо.

Обедали в атриуме с паучатами. Облака выгорели, стало жарко — по крайней мере, для весеннего принстонского дня девятнадцатого года. Даже под тентом было так тепло, что пот сочился из каждого сочленения. Детей это, казалось, не волновало. Они все еще интересовались незнакомцем, в чью честь назван младший братишка. Если не считать Вики, они были так же громогласны и веселы, а Аннерби как мог старался соответствовать настроению.

Когда обед подходил к концу, явились наставники детей. Похожи на студентов из института. Детям не суждено пойти в настоящую школу. А будет ли им от этого легче в конце концов?

Дети приглашали Аннерби остаться на уроке, но Шерканер пресек эти глупости.

— Сконцентрируйтесь на учебе, — велел он.

Итак, осталась позади самая трудная (как хотелось верить Аннерби) часть визита. Шерканер с Хранкнером теперь засели вдвоем (не считая младенцев) в кабинете на прохладном первом этаже института. Некоторое время поговорили о конкретных нуждах Аннерби. Если даже Шерканер не настроен был помогать ему лично, у него тут хватало талантливых паучар.