Правило Троянского Коня (СИ) - Малинина Александра. Страница 15

Я поднялась с жутко неудобного стула и отправилась к двери.

— Веста? — окликнул меня хозяин кабинета, я обернулась, — Вам не кажется, что вокруг вас слишком много убийств? Подумайте об этом и позвоните мне.

— Всего доброго, Дмитрий.

— И вам, — улыбнулся он, и я закрыла за собой дверь.

Теперь бы выбраться из этого чертова лабиринта… Я брела по коридору, пытаясь собрать мысли в единую кучу. Мент застал меня врасплох, ничего не скажешь. Мало того, он связал убийство отца со вторжением в мой дом (что в принципе очень логично), так еще и девушку погибшую приплел. Про звонок тоже знает, но в конце концов, что такого в обычном звонке? Хорошо хоть я на автоответчике не отметилась добрым словом, а то было бы неловко… А в общем, Дмитрий Олегович произвел самое благоприятное впечатление именно своей въедливостью и дотошностью. Думаю, даже можно рассмотреть вариант все ему рассказать как есть. А что, неплохая идея, не думаю, что он сочтет меня ненормальной, раз сам что-то подобное и подозревает. Только вот как ему объяснить, зачем папуля послал Колдуна за мной следить… Нет, к Дмитрию Олеговичу пока рано, пока я сама слишком мало знаю, держим его про запас, до лучших времен как говорится.

Примерно полчаса мне понадобилось, чтобы найти выход, а то я уже всерьез рассматривала возможность удалиться через оконный проем. Я сразу позвонила адвокату и приготовилась терпеливо ожидать. Как оказалось, готовилась я зря, через пять минут он тормозил около остановки, на которой мы договорились встретиться. Должно быть, обитал где-то неподалеку.

Воробей суетливо выбежал из машины, пока он ее обегал я уже сама с удобствами устроилась на переднем сидении его авто, и даже дверь захлопнула, так что быть галантным у него не получилось, бедняга вынужден был обежать машину еще раз, дабы занять водительское место. Выглядел он недовольным, скорее всего собой, а я злорадно усмехнулась: пусть побегает, с него не убудет, а мне придется сейчас битых два часа комедию ломать.

— Смотрю, вы не из тех девушек, которые любят, чтобы за ними ухаживали, — заметил Воробьев.

— Не хотела доставлять вам неудобства, Семен Аркадьевич.

Перед встречей пришлось взглянуть на визитку, чтобы освежить память, имя адвоката я выкинула из головы ровно в тот момент, когда он представился. Столько фамилий и имен за одни сутки запомнить не легко.

— Что вы, мне только в радость, — заверил он как то безрадостно, и повернулся ко мне, — Веста Александровна, план у нас таков: мы можем поехать в офис, где я вас ознакомлю со всеми бумагами, все расскажу и покажу, а можем перекусить в ресторанчике неподалеку, документы у меня с собой.

— Я бы с удовольствием перекусила в ресторане, но меня накормил вафлями следователь, так что думаю, лучше поехать в офис. А после и в ресторан можно, если это удобно, — пролепетала я, заметив, как Воробей расстроился. Вафлями меня никто не кормил, но это не повод вкушать пищу с незнакомым мне типом.

— Как скажете, — кивнул он и развернул машину на ближайшем светофоре в сторону центра города.

Через десять минут мы припарковались на центральной улице нашего города. Вошли в офисный центр, поднялись на двенадцатый этаж. Судя по всему, весь этаж был в распоряжении конторы Воробья: все с ним учтиво здоровались и вежливо улыбались. Прошли длинным коридором и оказались в приемной, где восседала шикарная длинноногая брюнетка с дежурной улыбкой на лице. «Для Воробья великовата» — ехидно подумала я, — «Или у парня нет комплексов вовсе».

— Добрый день, Семен Аркадьевич.

— Привет, Ариш. Нам два кофе принесите пожалуйста, — подчеркнуто вежливо обратился к ней Воробьев, потом не менее вежливо ко мне: — Прошу вас, Веста Александровна.

Раз просят, надо проходить. Кабинет адвоката заслуживал отдельного описания: один вид из окна чего стоил. В другое время я бы промолчала, но раз у меня сегодня «образ», пришлось кинуться к окну и минут пять повздыхать.

— Какая красота, — повторяла я, уже наверное в пятый раз, пялясь в окно и давая возможность Воробью пялиться на меня.

Тут пришла Ариша и принесла нам кофе, и я решила, что красотой насладилась сполна:

— Вы меня извините, Семен Аркадиевич, просто за столько лет начинаешь скучать по таким вот видам.

— Могу себе представить. Я специально приобрел офис на двенадцатом этаже, вы бы видели тут закат… — он кашлянул и нервно поправил очки. Я что, ему приглянулась или у него другой повод для волнений?

— Уверена, он прекрасен, — я попыталась смахнуть несуществующую слезу, — Вы хотели поговорить о папе?

— Да… то есть, не о самом Александре Андреевиче, а скорее о его наследстве. О его завещании.

— Папином?

— Именно, — терпеливо ответил Воробей.

— У папы было завещание? — округлила я глаза.

— Сейчас все, даже мало-мальски обеспеченные люди обзаводятся такими вещами, а ваш отец был весьма не беден. Весьма! — подняв палец, подчеркнул он.

— Папочка был не беден, он был богат, — пояснила я.

— Весьма не беден как раз и значит… но неважно, он оставил завещание, за этим вы собственно сегодня и здесь.

— Но, насколько мне известно, у папы была жена, и…

— Веста, прошу вас, забудьте про эту женщину, не о ней сейчас речь. Думаю, вам лучше ознакомиться с содержанием документа, — Воробей протянул мне папку, я ее открыла и углубилась в чтение.

Абзацев и страниц там было достаточно, какие-то фонды, мне не понятные, люди, мне неизвестные получали незначительные суммы. Некий Борис Борисович Невзоров получил коллекционный коньяк, например. На кой ему коньяк, папуля наверное не подумал, когда все это сочинял, не один день ушло на эту записульку, надо полагать. Родитель подходил к составлению документа ответственно и не без юмора. Но самыми интересными я посчитала пункты под номерами 25, 48 и 81:

25. Архангельская Виктория Петровна (ранее – Иванова) получает квартиру в Котелках по адресу: улица Зеленая, дом 15, квартира 2 в качестве компенсации за годы страдания (записано со слов Виктории Петровны).

48. Все остальное имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, движимое и недвижимое, я завещаю Архангельской Весте Александровне, кроме пунктов 20-45, предусмотренных в данном завещании.

81. С Воробьевым Семеном Аркадиевичем обговорено, что он не вправе до открытия наследства разглашать сведения, касающиеся содержания завещания и его совершения. В случае нарушения тайны завещания завещатель вправе потребовать компенсации морального вреда в размере суммы, указанной в пункте 82, а также воспользоваться другими способами защиты гражданских прав, предусмотренных Гражданским кодексом Российской Федерации. Открытие наследства происходит через три дня после кончины завещателя.

Я посмотрела на дату составления завещания: примерно полгода назад. Интересно, это просто папулина блажь, или что-то его сподвигло на подобный шаг? Полгода назад он начал разводиться с Викторией, а тут отписывает ей квартиру. Так разводиться они начали до или после составления завещания? И интересно, Котелки – это вообще где? Какой-нибудь престижный район, или просто он оставил ей просто квартирку в области?

— Возможно, у вас появились какие-нибудь вопросы? — примерно через полчаса подал голос адвокат: все это время он спокойно перебирал бумаги на столе, никак своего нетерпения не выказывая, хотя любой другой наверняка намекнул бы, что я слегка зачиталась. Сама я тоже начинала томиться: делать вид, что читаешь оказалось еще как утомительно.

— Я… я ничего не понимаю, если честно.

— Это должно быть первый шок, он пройдет. А пока вам следует знать: с сегодняшнего дня вы очень состоятельная особа и завидная невеста.

— Какая невеста?!

— Богатая, — пояснил Воробей.

— Но что мне со всем этим делать? Мне ничего не надо… — я демонстративно отодвинула от себя папку.

— Веста, думаю, горячиться тут раньше времени не стоит. Вам надо как следует подумать… обдумать, так сказать, что вы намерены делать дальше.