Свидание на Аламуте - Резун Игорь. Страница 114

Ирка улыбается и, нажав клавишу паузы, откидывает голову на подголовник. Черт те что! Поломойка превратилась в преуспевающую даму, летящую бизнес-классом из Новосибирска в Лондон. А ее Принцесса… кажется, станет настоящей принцессой! Она нашла любовь, она будет жить в Англии. Хотя – черт его знает…

Они танцуют на башне. На выбеленных временем камнях.

«…Джули получил международный грант на исследования. Кажется, на Алтае, откуда родом Мумиешка. Да, слышала, что там все устаканилось с моей Мумиешкой – тут об этом пишут в газетах. Очень хотелось бы ее увидеть! Да и этого дурачка, академика, которому я по лицу шваброй проехала… Интересно, что он сейчас делает? Приедешь – расскажешь. Как тот толстый парень, который хозяин бутика? Я тоже безумно хочу его пригласить, но не знаю, как найти… Его звали Алексеем или Александром, да? В общем, мы ждем тебя, Ира, и твоих детишек. У Джули тут есть такой каменный городок-лабиринт, как раз для твоих ребятишек! Мы будем встречать тебя в Хитроу, на машине Джули… Мы тебя ждем! Ну ладно. Джули говорит, что файл получается слишком большой, я заканчиваю…»

И скачка – скачка по полям. Ирка видит, как качается в седле вороной лошади амазонка в развевающейся пелерине. Ее голые ступни вдеты в стремена, а на щиколотке болтается та самая цепочка с золотой черепашкой, купленная в «Этуаль». Под ними – изумрудное поле клевера, над ними – низкие, стремительно летящие навстречу облака, пронзенные стрелами солнца.

Прощание с героями

Шимерзаев и Мумиешка

Во дворе Института археологии СО РАН, перед пышным крыльцом самого Президиума Академии двое хмурых узбеков пылесосили воду. Маленькие лужи они старательно размазывали вениками, а большую натурально собирали стареньким советским пылесосом. Машина обиженно ревела, повизгивала и плевалась водой в синее ведерко. Эту воду потом выливали на клумбы. А на асфальте она казалась совсем неуместной, ведь Институт ожидал высокого гостя – кого-то из аппарата Президента. Его кортеж, сопровождаемый патрульными «мерседесами», вылетел по трассе из аэропорта Толмачево еще пятнадцать минут назад и по меньшей мере через полчаса должен был быть тут, в Городке. Прием в Президиуме, потом формальный осмотр археологической экспозиции… Человеку из президентского «малого кружка» было с прибором положить на все именные черепки, впрочем, как и на всю пазырыкскую культуру в целом – и не только на нее. Но для старцев-академиков подвернулся удачный случай пожаловаться на судьбу, на утечку мозгов и нищету науки. И отхватить какое-нибудь финансирование.

Поэтому могучую осеннюю лужу перед зданием старательно осушали.

Она никак не укладывалась в концепцию торжественного приема.

Академик Шимерзаев в это время вкусно беседовал в буфете Президиума со своим коллегой, членкорром Тщедушкиным, человеком необъятного живота и широкой души. Оба только что приняли по пятьдесят коньячку под бутерброд с балычком – размяться перед фуршетом – и были настроены, в общем-то, благодушно. Стояли они в переходе между институтским зданием и апартаментами Президиума, у приоткрытого окна, и с наслаждением вдыхали с улицы невидимые, прозрачные кристаллы последнего осеннего воздуха, чистого, как горный ручей. Тщедушкин вертел головой и похохатывал.

– …а ты напиши, что она с Березой в Лондоне якшается! Они ее быстренько в розыск объявят! – говорил членкорр, азартно облизывая толстые губы.

Шимерзаев с досадой махнул рукой. Его благородные седины, изрядно поредевшие за время валяния в госпиталях, закачались.

– Эх, Виктор Тимофеич! Я в наше Кэ-Гэ… в наше УФСБ целую диссертацию накатал! Мол, так и так, такая-то, такого-то года рождения, втерлась ко мне в доверие, будучи уборщицей, и вынашивала преступный замысел похищения артефакта, имеющего мировую научную ценность и являющегося достоянием РФ… затем похитила… прошу принять меры и все такое. Проживает в Лондоне. И что мне ответили?

– Что?

– Ответили, что они еще проверят, почему я саркофаг на пульт вневедомственной охраны не сдавал! Представляете?!

– Ну, ничего. Все равно посадют. Как вернется, так посадют!

– Посадят! Ох, налакается она баланды, кур-рва! – закаркал Шимерзаев, от волнения потирая ладони и не замечая, что вот-вот перейдет на совсем блатную «феню». – За все она ответит – и за мумию, и за тряп…

Шимерзаев вовремя умолк, а точнее, его удачно прервали, покуда он не напомнил Тщедушкину свой летний позор. Проходивший мимо старичок в вязаной кофте увидел Тщедушкина, зашаркал к нему, а потом зашамкал: «Во-от! Уж обыскалси вас, Виктор Тимофеич! Книжку-то еще вчера прочел…» – и стал совать ему в руки какую-то брошюру. Тщедушкин дар принял.

Когда старичок, шаркая, ушел, членкорр показал ему книженцию – яркое издание «для электричек», на плохой тонкой бумаге и почти без рисунков. На обложке значился некто В. Чигорин и стояло название: «Энциклопедия символов тайного знания».

– Вот как люди крутятся! – с завистью пробормотал членкорр, показывая книжку Шимерзаеву. – Это Валька Чигорин, аспирант мой… Помните? За два месяца отпуска да в экспедиции на Алтай взял и сляпал. Народное чтиво! Эзотерика, хиромантия – все собрал. Чистыми уже вторую сотню получает… гонорары!

Шимерзаев покивал, потом спохватился, что московский гость ждать не будет, и, попрощавшись, потрусил по коридору. Но, пройдя переход, он с изумлением обнаружил, что держит книжку в руках: он забыл ее отдать, рассматривая, а Тщедушкин – попросить. В жизни престарелых светил науки случались вещи и похуже… Совершенно машинально Шимерзаев раскрыл книгу – наугад.

Она не претендовала на роскошь издания. Крупный шрифт, который удобно разбирать в прыгающем на ухабах автобусе и в тусклом свете плафонов электропоезда. Почти нет картинок; а если есть, то плохие, черно-белые и слегка смазанные. Одна страничка – один символ. Попались академику сразу слова на букву «А».

«Бред какой-то!» – подумал Шимерзаев, спускаясь по лестнице, и хотел было закрыть книгу, но она снова сама собой открылась на другой странице.

Эту страничку Шимерзаев до конца не дочитал. Абраксас? Абракадабра какая-то! Он снова попытался захлопнуть книгу, но палец опять соскользнул.

– Черт знает что! – заорал Шимерзаев, не в силах выносить всю эту мистическую патоку, и осекся.

Он на полном ходу налетел на секретаршу Самого, худосочную женщину с глазами засушенной газели. Та шла в туалет с ковшиком для полива цветов. Женщина взмахнула ресницами, щедро ссыпая с них тушь.