Свидание на Аламуте - Резун Игорь. Страница 37

– Невеста номер два… исчезла. Мы не можем ее обнаружить. Я думаю, что и не сможем до самого последнего места. Она под плотной оболочкой магических сил Севера, это Гиперборейские технологии. Мы – пас! Невеста номер три – в Египте. Сейчас она в Александрии, а через три дня едет в Каир. Мы за ней наблюдаем.

Капитоныч слушал его, сидя на покрытом ковром паркете в позе лотоса. Внезапно покачнулся и сказал хрипло:

– Девочка Майя не выпила майского чая… в августе надо ждать императора! Взять императора Августа и августейшую особу и смешать в одном флаконе. Хоп! Есть Точка Сборки.

– Августейшую особу? – полковник отхлебнул джина, прищурился и вдруг перевел разговор на другое. – Сэр Реджи, а что слышно об этом арабском проповеднике, которого убили?

Англичанин поежился.

– Его не просто убили. Его буквально заживо замуровали в бетон. На окраине Лондона… Скотленд-ярд начал расследование, но чувствуется, перспективы нет. Там сумасшедший дом, ни одного вменяемого свидетеля. Хотя все видели. Погиб один их сотрудник.

– Мотивы? – кольнул вопросом Заратустров. – Что мог знать?

– Али Орхан Джемаль был одним из авторов того самого документа американского госдепа, а точнее, ЦРУ, – «Исламский халифат».

– Вот как? А я думал, его создал фонд Коэна.

– Фонд работал с Джемалем, как с одним из самых известных знатоков исламской цивилизации.

– Черновиков не осталось?

Сэр Реджинальд покачал большой головой.

– Нет. Я проверял. Он все отправил американцам, до последнего файла… и стер свой диск. Неизвестно, все ли они использовали из написанного.

– Хорошо, – перебил Заратустров; лед в его бокале угрожающе брякал, – кто мог знать об этой работе Джемаля?

В комнате опять стало тихо, только потрескивали натуральные дрова в камине – канадская береза. Сэр Реджи молчал, зато завозился Капитоныч и подал голос:

– Дай уехал в Китай, остался один Попрошай! Дая надо вызвать из Китая, он притащит за собой Дао, и оно укажет путь.

Эта реплика провалилась в тишину, как камень в пруд, пустив колышущиеся круги; а когда последний круг замер, Мими вытянула руку из-под клетчатого пледа, грациозно почесала слегка отливающую фиолетовым голую пятку и проговорила сонно:

– Ли Хань занимался переводом работы Джемаля. Его английский надо было адаптировать.

– Ли? – тихо и обескураженно спросил сэр Реджи.

Полковник замер с сигарой во рту. Посмотрел на англичанина. Тот отложил мундштук и пояснил с ноткой тревоги:

– Ли Чжан Хань – самый способный его студент. Он сейчас один из референтов ее высочества Сары Фергюссон. Что вы скажете, полковник?

Заратустров встал. Подошел к низенькому столику в центре комнаты и глубокомысленно, молча, наплескал себе джинну. Потом со стуком опустил толстодонную бутыль на стеклянную столешницу и ответил:

– Говорите, Чи… то есть Ли – ее референт? Учтите, в Лондоне остались Вуаве и его турецкая помощница. Если им понадобится покинуть Англию, они предпримут акцию для прикрытия. Громкую. Когда-то ИХ дела начались с убийства Конрада Монферратского. А теперь самым удачным делом будет убийство Сары Фергюссон. Представляете, какой поднимется шум? А под этот шум Вуаве тихонько покинет Англию и направится к месту инициации… Слушайте, Реджи, а ведь муж Сары, принц Эндрю, – куратор королевских ВМС! У него явно есть доступ к бункеру Уинстона Черчилля, а?

…Лондонская хмарь была сыра и густа даже на вкус, Майбаху она напоминала промокшую сахарную вату. Издатель ехал в огромном «кадиллаке», на переднем сидении, и только-только перестал раздраженно шипеть, как раскаленное масло на сковородке: за последние четыре часа ему ни разу не дали покурить – ни в аэропорту, который, видите ли, присоединился к Европейской антитабачной конвенции, ни в самолете «Бритиш Эйруэйз». Сейчас он узнал от полковника, ведущего автомобиль, что в Англии его ждет столь же печальная ситуация – курить в ресторанах и пабах, за исключением тех, которые имеют статус ночного клуба, нельзя, а все пабы, где можно попробовать настоящее черное пиво, закрываются в десять часов вечера. Подаренная же полковником «Коиба» выглядела не более чем жалкой палочкой и настроения не улучшала.

– Кабздец всему! – обреченно сказал Майбах, глядя на мрачное здание, продолговатым вагоном вытянутое вдоль улицы Вестминстер-Холл. – Ох, слава Богу, я не работаю в Англии…

– Да ну! – добродушно улыбнулся полковник. – Я вот тут уже три дня, а вы знаете, даже полюбил овсянку.

– Тьфу!

– И одеты вы, как типичный делец из Сити. Правда, немного криминального толка.

На Издателе был шерстяной клубный пиджак в крупную черно-белую полоску, темно-коричневые брюки и белая сорочка с красно-коричневым галстуком. Он недовольно оглядел себя, хмыкнул и снова разозлился.

– Александр Григорьич, а как я вам буду на ходу сигару обрезать? У вас, может, и…

Заратустров молча выхватил коричневую палочку у него из рук, откуда-то чуть ли не из-за уха жестом фокусника извлек гильотинку и обрубил кончик сигары в раскрытое окошко. «Кадиллак» при этом ни разу не вильнул.

– Ну, ладно, – проворчал Майбах, раскуривая. – Фокусник вы. Кстати, какого черта меня вызвали в Лондон? Чтобы мы тут повторили парижское фиаско?

– Электронный каталог вашего издательства, – оборонил полковник. – Помните, я просил у вас помощи, чтобы ознакомиться с содержанием Национальной библиотеки?

– Ну да… Удобная штука! Мы по нему проверяем источники.

– Я наткнулся там на очень хороший документик. Перевод некоего Бонифацио Жерара, сделанный предположительно во времена Наполеоновской империи. Жерар был типичной бумажной крысой с единственной страстью – копаться в архивах. И, видно, за обещание возвеличить Великого Императора получил доступ к документам, которые Наполеон вывез из Египта. Тогда император был молод и жаден, причем не брезговал похищением исторических документов. Так вот, этот господин Жерар перевел «Хроники» Радульфа де Коггесхейла…

– А, – небрежно махнул сигарой Майбах, – английский хронист, начинавший при Третьем крестовом походе с Ричардом Львиное Сердце? Ну, так мы издавали его труды, кажется, в прошлом году, в какой-то серии исторических сборников…Черт, вы посмотрите, сколько тут индусов! А вон та – хорошенькая…

Полковник не обращал внимания на то, что издатель вертит головой и не придает его словам значения.

– Считается, что Коггесхейл умер в тысяча двести двадцать седьмом году, – продолжил Заратустров, пристраиваясь за неспешно ползущим «даблдеккером». – Поэтому третья глава его «Хроник» осталась незаконченной. Но вот в чем загвоздка: Жерар перевел ЧЕТВЕРТУЮ и ПЯТУЮ главы. А там речь идет о событиях тысяча двести тридцатого – тысяча двести восьмидесятого годов. Вроде как милейший Коггесхейл к этому времени уже умер от малярии в Иерусалиме, но… но что-то мне не верится. Справочек ведь тогда не выдавали.

– Ну, Александр Григорьич, не томите! Куда вы меня, кстати, везете? Я дико хочу в отель – принять ванну, выпить стаканчик виски…

Полковник пропустил его слова мимо ушей. Он бросал пристальные взгляды в зеркальце заднего обзора. Лондон плавал в обычном сером смоге.

– Кларембо Пятый, сеньор де Шапи, был дворянином из Шампани. В тысяча двести сорок четвертом, когда султан ас-Салих взял Иерусалим, он смог со своим отрядом бежать в крепость Крак де Шевалье в Сирии. Считается, что он там и погиб при осаде, когда в тысяча двести семьдесят первом ее разрушил султан Бейбарс Первый. Кстати… похоже, захудалый был дворянин, так как в тысяча двести тридцатом, во время неудачного шестого Крестового похода, он официально поступил на службу к английскому королю и с тех пор почти не появлялся во Франции. Так вот, Коггесхейл был в его свите. И поэтому много чего знал… Часть «Хроник» прямо описывает деяния славного рыцаря сэра де Шапей. Так переиначили его французское имя.

– Ну и что? Сигара хорошая… благодарю, Александр Григорьевич.

– Да не за что.