Свидание на Аламуте - Резун Игорь. Страница 66

Тексты

Медный и остальные

«…в общем, творится полный аут. Меня уже задергали какие-то корреспонденты каких-то арабских журналов да телеканалов: типа, мистер доктор, расскажите, как вы лечите. Я прикрываюсь нашей отважной Мари – ну, ты помнишь, девчонкой со смешной фамилией Валисджанс. Боевая она. Американка, ей все по фиг! Она с ними и щебечет, дает интервью от фонда этого Лукаса, которого мы так ни разу и не видели. Кстати, она рассказала, что сама Лукаса видела всего два раза – в Лондоне и Париже, еще до нашего проекта. Толстый, говорит, волосы длинные, усищи… В общем, такой американизированный араб-плейбой. В ковбойских сапожках обожает ходить… А я скрываюсь в одном из шести баров отеля.

Но слух прошел конкретно. Народ нашу деятельность копирует… Прикинь, несмотря на строгое предупреждение о том-де, что можно порезаться о кораллы, на пляже растет гора брошенных тапок. Народ разувается! Ты знаешь, для меня стало открытием, что все это постепенно сдвигается с мертвой точки. Обычно ведь принято считать русских закомплексованными. А вот, мол, европейцы – это да! Голыми загорают, в секс-шопы ходят… Оказалось – ни фига подобного! Все эти немцы, шведы, итальянцы, испанцы жутко закомплексованы. Заморочены. Кто на своей внешности, кто на своем католицизме, кто на своих родителях, кто на политкорректности. И такого, как у нас, чтобы раз, и цыганочку с выходом! – нет у них. Вот они и балдеют.

Тут приехали Иван, Соня и Данила. Так Ванька с Соней показали на пляже Тантру. Ну, конечно, без всяких купальников, но целомудренно. Народ в шоке. Данилу одолели испанки, он от них уже бегает. Они в номер к нему по веревкам лезут, благо, что отель двухэтажный. У Данилы теперь прозвище Коррида.

Я думаю, что посещение группы безбашенных Волшебников из Сибири, Шарм-эль-Шейх запомнит надолго…»

Медный оторвался от компьютера и задумчиво посмотрел в окно, занавешенное тончайшей тюлевой шторой и пересеченное резьбой жалюзи. Залив Акул красовался сизым верхом над кромкой моря; рассвет еще только вскипал розовым за его ровной линией, а Медному все не спалось. Он нашарил на столе пачку доминиканских сигарилл, закурил одну, с наслаждением вдыхая крепкий терпкий дым, и вернулся к электронной почте.

«…Цыганки наши молодцы! Молодая, Патрина, так нам помогла… Наш человек! Да и вторая тоже умничка. Завтра они с детьми присоединяются к нашей поездке на пирамиды. Кстати, мне так и не дает покоя вопрос, откуда они тебя знают. Ну ничего, обязательно спрошу у тебя при встрече. Главное – они не похожи на цыганок. Какие-то, блин, колдуньи, чес-слово! Я думаю, что их наниматель, Лешка то есть (кстати, я тебе про него писал; оказался нормальным таким «новым русским», но с мозгами!), просто не отдает себе отчета, с кем столкнулся. У них в России какая-то сложная ситуация возникла… Жалуется, что тут его дела глушат. Причем странные какие-то дела – фуфло. Бесконечные переговоры с арабами, а толку ни фига. Он получил день отдыха от партнера и завтра едет с нами на пирамиды…»

Пальмы нахально лезли в окна отеля. Почти все корпуса отеля были двухэтажными и казались удивленно раскинувшими мохнатые руки великанами. В промежутках их больших листьев светилось нарезанной голубой лапшой небо.

«…Валисджанс – молодец. Она просто наша! Я, конечно, не могу забыть ту француженку, но и в эту американку я влюбился почти. Носится, как угорелая, уже выучила несколько слов на русском. Самое шикарное у нее – это волосы; они кажутся жесткими, паклей торчат в разные стороны… А вчера я нес ее в медпункт (налетела на стеклянную дверь, лоб расшибла), так почувствовал их… мягонькие, шелковистые! Вчера пришлось сделать ей массаж ступней – ну, ты сам типа понимаешь! J J – и я обнаружил, какие у нее хорошенькие ножки. Гибкие такие и мягкие, как кошачья лапка. Мы, правда, с ней немного общаемся из-за языкового барьера, но с Лис она разоткровенничалась. Оказывается (это под самым строгим секретом, между нами), отец у нее ирландец, а мать – наркоманка. В общем, он забрал ее с собой и таскал по своим боевым вылазкам с двенадцати лет. А в шестнадцать их поймали, а ее изнасиловали всем полицейским участком. Отец у нее повесился в тюрьме. Прикинь, выпало девчонке? Она год или два тусовалась с хиппарями, кололась и все такое, а потом все-таки прошла курс реабилитации в Манчестере, пообщалась там с психологами и вернулась к нормальной жизни. Окончила какой-то престижный факультет менеджмента, работала в частной школе, потом вот – у Лукаса… Кстати, сам благодетель, похоже, сливки с наших выходок уже собирает. Такая реклама…»

Комочек пепла рухнул в быстро подставленную пепельницу с эмблемой отеля. Молодец, есть реакция! Медный сделал еще пару энергичных затяжек и понял, что больше сидеть в номере не может. Несколькими щелчками кнопок он запустил почтовую программу, излюбленный Bat, и через десять секунд веселая летучая мышка известила его, что сообщение отправлено.

Все бы хорошо, но Майбах в ответ на его послания отделывается только коротенькими репликами: «Получил. Круто! Завтра отвечу!» Наверно, занят там по самое горло. Ага, у них же там сейчас книжная ярмарка!

Медный спрятал ноутбук в сейф номера – ему нравилось возиться с этим приспособлением, хотя, по большому счету, туда надо было прятать драгоценности, которых, впрочем, у него сроду не было. Потом он подумал, что неплохо было бы освежиться перед выездом. Накинул шелковую рубашку – на этот раз он выбрал ярко-красную – и, привычно разминая о жесткую плитку пола босые ступни, вышел в коридор. Отель еще спал, конечно. В такое время просыпается только их команда да почему-то шведы.

Медный спустился вниз – портье приветливо кивнул ему – и через пару минут уже шел по белому песку к пляжным мосткам.

Солнце, только показавшись из-за кромки моря, огромное, красное, уже лило свой лимонный сок на соломенные шляпки пляжных зонтиков. Песок под ними был стерилен, на пластиковые урны натянуты новенькие синие мешки – ночью уборщики постарались. Странно, но где «директор Красного моря», в это время обычно слоняющийся от бассейна до пляжа? К этому постоянно улыбающемуся арабу Андрей уже успел привыкнуть.

Медный задержался у одного из зонтиков, выложил на шезлонг захваченные с собой сигареты и маленький, почти игрушечный телефон, обеспечивавший одноканальную связь с ресепшеном отеля. В это время с другой стороны к мосткам пробежало несколько человек в ярких купальных халатах. Медный увидел развевающую золотую гриву – шведы. Двое молодых мужчин и мускулистая, рослая Бригитта, с которой Андрей тогда медитировал. Она была странно похожа на Лис – будто природа заранее приготовила пару-двойника, и, хотя совсем не понимала по-русски, внимательно вслушивалась в их речь…

Шведы выбежали на мостки и у самого края скинули халаты. Видимо, пользуясь отсутствием пузатого полицейского, они не стали обременять себя купальными туалетами. Блестя на солнце нагими, покрытыми ровным загаром телами, шведы с возгласами и смехом попрыгал в воду и сразу же, демонстрируя отличную технику, красивым стилем поплыли прочь, как три торпеды.

Вот и Медный подошел к краю мостков. Море ровно дышало перед ним – большое, спокойное, уверенное в себе. Медный усмехнулся, стащил с себя шорты и плавки, аккуратно положил их рядом с халатами и тоже бросился в поначалу кажущуюся прохладной, но затем объявшую его теплом воду. Он плескался самозабвенно, вбирая в себя эту невидимую энергетику Красного моря, думая о предстоящей поездке к загадочным пирамидам, о таинственной девушке этого англичанина – кто она такая? – думая о многом. Наплававшись метрах в пятидесяти от мостков и слегка устав, Медный вылез обратно, отфыркиваясь, с удовлетворением оглянулся – пляж пустынен, в этот ранний час некого шокировать голым задом – и влез в сухие плавки. Затем он подхватил шорты и пошел обратно. Сначала ему захотелось посидеть под зонтиком, выкурить еще одну сигарету, но потом он раздумал.