Свидание на Аламуте - Резун Игорь. Страница 86

Алексей наморщил лоб, вспоминая… Рашид ас-Синан, последний Старец, глава сирийского ордена. Так, умер он в тысяча сто девяносто втором, а последняя сирийская крепость пала в тысяча двести семьдесят третьем… Стоп! Если провести «генеалогию» с этих дат?

Второе, «пустое», поколение от ас-Саббаха попадало на тысяча дведсти двадцать первый год – время расцвета сирийского ордена. Значит, инициацию Невест провел уже последний Старец, ас-Синан. После его смерти могло остаться семь невест, способных передавать улльру…

Линия от смерти Рашида ас-Синана попадала девятым поколением на тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, опять с пустышкой-ноликом. Кто родился в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом, Алексей не знал. Ясно было одно – надо смотреть по «Невестам». А это может только полковник Заратустров.

Для любопытства Алексей еще раз поиграл цифрами. Линия ас-Саббаха давала еще знаковые годы – 1995 и 1941. А линия от падения Ширд-Куха – 1979 и 1925. Черт его знает, что было в эти годы.

По линии ас-Синана цифры девятого поколения, которые в сумме давали злополучную десятку, указывали одновременно на рождение нового Старца и на пустоту. По линии от падения Ширд-куха и заката ордена на Востоке – это было восьмое поколение, имевшее нумерологическим кодом цифру «8», то есть жизнь.

Алексей хмыкнул, собирая листы в пачку. И в это время сверху на них, рассыпая крошки пепла от сгоревших крыльев, рухнуло обогревшее тельце мотылька.

И сразу же зазвонил телефон – большой фуксовый аппарат в углу кухонного стола. Звонил Пилатик. Из Питера. Там у них было всего лишь половина двенадцатого ночи.

– Эраст Георгиевич! – закричал Алексей, не думая о том, что разбудит Ирку. – Я тут кое-что расшифровал! Кажется, в треугольнике годы зашифрованы… Год рождения главной «Невесты»! Или нового Старца…

Он, захлебываясь, продиктовал полученные цифры. Пилатик за тысячи километров молчал, шурша бумагой.

– Молодец, – как-то расслабленно проговорил следователь. – Ты только это, родной, сейчас нашему другу отошли. Помнишь, он тебе номерок давал?

– Полк… – начал было Алексей, но прикусил язык.

Он вспомнил квадратик бумажки с цифрами, которые в той «нехорошей» квартире дал ему Заратустров.

– Хорошо, Эраст Георгиевич, я отошлю. А по книге есть что-то? Или это не телефонный…

– Телефонный. Установили мы, кто книжечки забрал. И кому передал.

– Ого! Жив, видать, курилка?

– Да. Откачали. В Склифе.

– Так вы же…

– Я уже в Москве, Леша. Так вот, тот человечек получил огромные деньги, выпил с заказчиком книг кофейку в забегаловке и рванул на «Красной Стреле» в Москву. А там загремел через два дня в Склиф. Острое внутреннее кровоизлияние. Видать, кофеечек с толченым алмазом был. Узнаешь почерк?

– С толченым… алмазом… – пробормотал Алексей; что-то крутилось в памяти. – Ну, а он рассказал-то хоть что-нибудь?

– Под капельницей рассказал. Запоминай, если нужно: книжечки он отдал некой француженке с чудной фамилией Чараламбу. А та – официальный член международной инспекционной комиссии…

И он назвал длинное арабское имя, прогрохотавшее по мозгам Алексея, как товарный поезд. Молодой человек не сразу смог ответить, и следователь истолковал это по-своему.

– Ну ладно, Алеш, спать ложись. Утро вечера мудренее. Потом свяжемся.

Закончив разговор, Алексей включил факс. По номеру полковника ему ответил какой-то женский голос, очень мелодичный, но со стальной холодностью: «Пожалуйста, начинайте передачу после гудка…» – факс стоял на автомате. Погруженный в задумчивость, Алексей совал в щель аппарата листы. Вышло пять штук. Ничего, не разорятся…

И, только когда он закончил передачу, вспомнил, что Майя, рассказывая о новой работе, помянула любвеобильного физика, встретившего ее перед тем, как везти к арабу. Тот тоже обожал кофейку попить…

Он вспомнил, как Пилатик вскользь рассказывал ему, что этот самый товарищ скоропостижно скончался сразу после отлета инспекции – от внутреннего кровоизлияния – и что он, Пилатик, сейчас бодается с судмедэкспертизой на предмет эксгумации трупа: слишком поздно к нему попало это дело.

Алексей все вспомнил.

И первым делом бросился к холодильнику.

Спустя минуту, когда он, стоя у раскрытой дверцы, бросал в свой рюкзак тушенку, какие-то сосиски, недоеденный кусок сыра, над ухом раздалось:

– Леш, ты куда это припасы заготавливаешь?

Ирка застыла в коридоре, прикрываясь простыней, – заспанная, лохматая, зевающая. Белой тканью она прикрылась из вежливости – не стеснялась, но не хотела смущать Алексея.

– Ир, – быстро проговорил Алексей, – ты не пугайся. Мне надо уехать. Надолго. И далеко.

– Куда?!

– Ну, одним словом, с Майей надо там… разобраться. Короче, вернусь – расскажу. Ты живи тут пока в квартире, хорошо? Ключи я тебе оставлю.

– А-а… ну, ладно, езжай. Счастливого пути! – равнодушно отреагировала молодая женщина и еще раз во весь рот зевнула.

Она повернулась, показав роскошный зад – тут простыня ничего не скрывала – и пошла обратно в спальню. Алексей продолжил торопливо собираться. Он не ощущал всего безумия той мысли, что пришла ему в голову…

Через несколько минут на нем были уже теплый коричневый свитер, охотничья куртка с множеством карманов, джинсы и грубые альпинистские ботинки. На поясе – нож, прибор JPRS, фляжка. На плече – плотно упакованный, без единой морщинки, рюкзак. Дверь он захлопнул.

Алексей ткнул брелоком сигнализации в сторону «сузуки».

И снова услышал знакомый голос:

– Даже не присели на дорожку…

Он обернулся. Ирка стояла, облокотившись о капот машины, и усмехалась. Такие же, как у него, туристские ботинки с тупыми носами и высокими голенищами, древние брезентовые штаны на длинных ногах, свитер и черная кожаная куртка до горла. Глаза под щегольским беретом блестели. Женщина открыла дверь машины, бросила на заднее сидение так же плотно набитую сумку.

– Ты что, готовилась? – удивился Алексей.

– Мы ведь послезавтра на шашлыки собрались, на озеро, забыл?

Она уселась в машину, закурила сигарету; Алексей на секунду восхитился ее сильными, длинными пальцами рук, привыкшими выжимать тугие половые тряпки. Он уселся за руль, завел мотор и оборонил суховато:

– Это очень, очень далеко, Ира. И опасно.

– Херня-война! – бесшабашно ответили сзади. – Я уже давно мечтала прошвырнуться. Хоть в Африку. Поехали!

Ее руки, горячие, ловкие, обняли Алексея за шею, и она очень целомудренно поцеловала его в щеку. Затем Ирка прибавила свое обычное:

– Ты не бойся, я приставать не буду… Поехали за твоей Майей!

Точка Сборки-9

Новосибирск. Сибирское Территориальное Управление СУ ФСБ «Й». Альмах и другие

Элине снился сон. Она шла по коридорам родной Базы Спецуправления «Й», наблюдая в который раз стеновую панель, проложенную небрежно, с рванинами, и удивляясь, почему нельзя было подобрать воедино свисающие то там, то здесь лохмы проводов. Но если быть точным, то она не шла. Она бежала, и блик люминесцентных ламп так же проносился по ее бледному лицу с упрямым пухлым подбородком. Она задыхалась, поскольку бежала в тяжелом демисезонном плаще до пят, в ночной рубашке и босиком. Ноги скользили на хорошо знакомом ламинате и, запинаясь, немели, не слушались. А бежала она за своими тапочками с помпончиками. Женщина заглядывала в двери и кабинеты, но везде было пусто, мертво, а по громкой связи, включавшейся только в дни больших тревог и профессиональных праздников, шелестел до боли знакомый голос. Голос полковника Заратустрова.