Ради острых ощущений. Гремучая смесь - Никольская Наталья. Страница 6

— Евгения Михайловна Снегирева, бывшая владелица этого дома, — с удовольствием произнесла бабушка. — Впрочем, я не успела вступить в права наследования, так что… это уже не важно.

— Ну почему же, — улыбнулся Знаменский. — Просто у нас не приняли вовремя соответствующие законы. Скажем, в Чехии президенту Гавелу пришлось уступить свою резиденцию человеку, который предъявил задокументированные права на строение. Так что, кто знает…

— Нет-нет, у нас это нереально, — покачала головой Евгения Михайловна. — Знаете, я просто хотела бы… Извините, мне как-то не по себе…

— Сердце? — забеспокоился Володя. — Вам что — валидол, корвалол? Даша! Кликни, пожалуйста, домработницу, пусть спустится и принесет нам сюда пузырек корвалола!

— Я рассчитала домработницу! Еще вчера вечером! — донесся до меня голос Даши.

— Дорогая, тогда сделай это, пожалуйста, сама, — потребовал Знаменский.

— Право, мне так неловко… — начала зачем-то извиняться бабушка. — Мы доставили вам столько беспокойства. Если бы я знала…

— Это мы перед вами виноваты, — сказал Володя. — И я настаиваю, чтобы вы поднялись наверх и оказали нам с Дашей честь своим визитом.

Корвалол был доставлен Дашей, которая по-прежнему смотрела волком, но против воли мужа перечить не смела. Бабушка действительно быстро «восстановилась», и через пять минут мы уже преодолевали оставшиеся ступеньки. Оказавшись на втором этаже, бабушка ахнула:

— О, как вы здесь все отремонтировали! Не сравнить с первым этажом.

— Мы надеемся, что вскоре низ тоже будет нашим, — деловито произнес Володя. — Впрочем, Даша уже вам, кажется, успела объяснить что к чему.

Даша молчала, сидя в коридоре на кушетке, сработанной «под антиквариат», и демонстративно молчала, уставясь на лепной завиток колонны.

— Чаю? — любезно осведомился Володя. — У нас неплохой десерт. Фрукты, сладости…

— Не откажусь, — улыбнулась Евгения Михайловна. — Только не очень крепкий…

За беседой время пробежало незаметно. Вот уже час с лишним бабушка с Володей гоняли чаи и беседовали о старых добрых временах. Знаменский, как оказалось, был неплохо осведомлен о судьбе этого дома и рассказал бабушке о всех перипетиях, связанных с этим зданием. Я не вникала в подробности, только запомнила, что дом переходил от ведомства к ведомству, ни разу не перестраивался и не реконструировался снаружи, внутри был перегорожен двойным картоном, который еще сохранился на первом этаже. Последнее время дом представлял из себя коммуналку, которая медленно, но верно разрушалась, и дом бы рано или поздно просто рухнул, если бы его не прибрал к рукам Знаменский.

Бабушка пила чай, хвалила торт с вишнями (покупной, явно импортный, но, и правда, очень вкусный), изредка вставляла реплики в рассказ Владимира. Один раз я поймала ее взгляд и поняла, о чем она думает, — прямо над нашей головой висела старинная громоздкая люстра с чугунными украшениями, та самая люстра, которая фигурировала в мучившем бабушку сне.

Всю дорогу до дома Евгения Михайловна молчала, уйдя в свои размышления. Видя задумчивое лицо бабушки, я не тревожила ее расспросами.

Дома наскоро перекусила и стала собираться к Воротниковым.

Я была приглашена на званый вечер к своей подруге. Наверное, можно назвать ее подругой, хотя Света прошла довольно длинный путь от знакомой, клиентки фитнесс-центра, моей подопечной по аэробике — то есть от отношений сначала деловых до вполне задушевных. Впрочем, таких подруг у меня наберется несколько десятков, и я вряд ли смогла бы из них кого-то выделить.

Нет-нет, не подумайте, я вовсе не собираюсь жаловаться на одиночество, еще чего не хватало! И вообще, меня устраивают такие отношения, когда между людьми (некоторые мужчины — не в счет) сохраняется известная дистанция. И в душу не лезут, и помогут, если надо. Есть в этом что-то американское…

Света Воротникова была богата. Она праздновала сегодня свой сороковой день рождения, и я представляла, сколько народу набьется в их гостиную! Но и была польщена тем, что я тоже — в числе приглашенных. «Ты — одна из самых дорогих гостей!» — пошутила Светка по телефону, имея в виду одновременно и наши теплые отношения и мои гонорары. Впрочем, за хорошую фигуру надо платить. Французы говорят: если хочешь быть красивым — надо страдать. Под этим они подразумевают, очевидно, диеты, физические упражнения и все такое. Я бы еще добавила — и платить!

Прием у Воротниковых, как и следовало ожидать, был задуман с большим размахом — человек сто приглашенных, вечерние туалеты «от кутюр», кубинские сигары у мужиков, дорогое шампанское, невероятной величины торт, груды подарков.

Дом был обставлен с роскошью, все очень красиво и функционально. А если и были навороты, то уж настолько забавные, что одним этим искупали свое присутствие. Например, огромный аквариум во всю стену с медленно плавающими в прозрачной воде зубастыми пираньями или резвящийся в тщательно закрытом бассейне маленький крокодиленок у стены напротив.

Я вскоре почувствовала, как начинаю медленно, но верно расслабляться, напряжение этого дня улетучилось, словно тонкий дымок от догоревшего уже костра.

Разумеется, я встретила на вечере своих знакомых, кое-кто из них прошел через мои тренерские руки. Пожурив владелицу кинологического клуба за то, что она снова набирает вес, я переключилась на одну пожизненную домохозяйку, с которой мы тщательнейшим образом обсудили новейшую диету, завязанную на экзотических фруктах, и пришли к выводу, что она не для наших широт.

И тут я столкнулась нос к носу с тем самым типом, который навещал сегодня мою бабушку. Я была в самом благостном расположении духа и потому радостно приветствовала его как старого знакомого:

— О, привет! — Я едва не хлопнула его по плечу от избытка чувств. — Как, однако, тесен мир! Не успели расстаться и вот снова…

— Да-да, — деланно улыбнулся мне врач-психотерапевт и собрался слинять.

— Ну так скажите, что вы намерены делать с моей бабушкой! — потребовала я, впрочем, вполне дружелюбно. — Надеюсь, вы не будете выставлять слишком большие счета? А у вас раньше бывали подобные случаи?

— Да, — пробормотал он, — то есть нет. Извините, я должен. тут…

И, кивнув мне так, как будто мы с ним уже распрощались, знатный психотерапевт смешался с толпой, делая вид, что приметил кого-то в противоположном углу. Я проследила за ним взглядом, чуть привстав на цыпочки, — ни фига подобного! Пристроился в уголке за портьерой возле фуршетного стола и потягивает шампанское.

— Кого это ты там высматриваешь? — тронула меня за локоть подошедшая сзади Света.

— Одного неразговорчивого молодого человека, — повернулась я к ней. — Вроде врач-психотерапевт, а ведет себя, словно стеснительный подросток. Или просто не хочет со мной разговаривать?

— О-о! — загадочно протянула Светка. — А я, собственно, тебе его и припасла.

— Да ты что! — изумилась я. — Он же вялый, как рыба. И, наверное, не только в разговоре. И потом, по-моему, я ему вовсе не приглянулась.

— Нет-нет, мы с ним только о тебе и говорили, — упорствовала Светка. — Пойдем, я тебя официально представлю, и, вот увидишь, все сразу же пойдет по-другому. Я тебе говорю, это классный парень!

— Ну пошли! — решительно согласилась я. — Но только под твою ответственность!

Дело в том, что Светка Воротникова давно и упорно пыталась выдать меня замуж, подыскивая среди своих знакомых разнообразные варианты и предлагая их мне на выбор. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, но, во всяком случае, порядком забавляло.

«Света, солнышко, — взмолилась я как-то раз, — тебе бы свахой быть — в смысле собственного агентства, — ты бы вмиг миллионершей стала!»

«Зачем мне становиться миллионершей, когда у меня муж… Ну, в общем, ты в курсе, — смеясь, отвечала мне Света. — И потом, для души — это одно, а для денег, дорогая моя, совсем другое!»

— Мишель! — окликнула Света специалиста по психотерапии, который скучал в одиночестве. — Вот мы вас и настигли! Знакомьтесь, это та самая Полина, о которой я вам так много рассказывала.