Ради острых ощущений. Гремучая смесь - Никольская Наталья. Страница 9

— Эт-то что такое?! — прошипел он, отталкивая мои руки. — Ты что, совсем, что ли, с ума сошла? Кто к тебе ходит? Кто у тебя живет?

— Уже никто! — как можно убедительнее проговорила я. — Валя слезла по пожар… то есть я хотела сказать — она уже съехала.

— Дурдом какой-то! — продолжал возмущаться муж, проходя в комнату. — И этот человек воспитывает моих детей! Я что, плачу тебе за то, чтобы ты привечала у себя дома всякую шваль? Ах, какие мы сердобольные!

Пока муж возмущался, я быстро засунула в рот мятную жвачку, чтобы Кирилл не унюхал запаха спиртного — поди объясни ему, что я выпила всего ничего. Разве поймет? Разве пожалеет?

— Кирюша, а что ты сделал с этим типом? — спросила я у мужа.

— С лестницы спустил, разумеется, — ответил Кирилл, передернув плечами. — А что мне, по-твоему, оставалось делать?

— Нет-нет, все правильно, — заверила я его. — Я тебе очень благодарна. Это так по-рыцарски… Я уж просто и не знала, что делать…

— Надо знать, чего не надо делать! — пробурчал Кирилл. — И тогда все будет хорошо.

— А… а откуда ты узнал про мои проблемы? — осторожно поинтересовалась я.

— Ираида позвонила. Вот еще новый геморрой на мою… голову. Будет мне бывшая теща названивать и нотации читать. Я прошу тебя на будущее избавить меня от подобных ситуаций. Ты знаешь, я человек занятой и у меня хватает своих забот. Это в последний раз…

Я послушно кивала, изображая покорность. Кирилл уложился в десять минут со всеми своими претензиями и отбыл, сказав напоследок, что этот парень тут больше не появится — муж пригрозил ему милицией, и, как ему показалось, парень проникся.

Когда я осталась одна, всякое желание работать исчезло напрочь. Обиженный невниманием компьютер мигнул зеленым огоньком и потух, когда я выключила его из розетки. Ну что ж, дома тоже мне сейчас сидеть не хочется, с работой не клеится…

«Навещу-ка я бабушку!» — вдруг решила я. Евгения Михайловна — это как раз то, что мне сейчас нужно. Лучшее лекарство, право слово! И она обрадуется, и я немного поднаберусь у нее ума-разума. А может быть, и посоветует что-нибудь дельное!

Хоть я и психолог, но «починить» себя как-то не получается. Других — запросто, два-три сеанса, и клиент здоров, бодр и жизнерадостен. Впрочем, никакого парадокса тут нет — ведь и хирург не может сделать себе операцию, не говоря уже о зубном враче.

Каким бы ты ни был специалистом, возникают ситуации, когда нужна помощь другого человека. И Евгения Михайловна в данном случае была идеальным вариантом — ведь моя бабушка лучший целитель на свете — посмотрит, поговорит, и на душе сразу становится легче.

Однако все вышло с точностью «до наоборот». Началось с того, что в дверях бабушкиной квартиры я столкнулась с неизвестным мне человеком, который внимательно на меня посмотрел и вдруг, улыбнувшись, привлек к себе и чмокнул в щеку. Я потеряла дар речи от такой наглости, а он как ни в чем не бывало, помахал мне рукой:

— Увидимся!

А когда я вошла в квартиру, то совсем обомлела — бабушка сидела в кресле какая-то заторможенная, еле-еле языком ворочала. Я думала — инсульт, хотела «Скорую» вызывать, но Евгения Михайловна меня остановила. С трудом приподнявшись с кресла, она подошла к столику и налила себе в стакан воды. Пила она ее минут пять и двигалась словно в замедленной киносъемке.

— Бабуля! Да что с вами? — встревоженно спрашивала я ее. — Вам плохо?

— Нет-нет, — покачала она головой, — просто я сейчас в трансе.

— В каком смысле?

— В буквальном, солнышко. Ко мне сейчас приходил психотерапевт, ты могла видеть его на лестнице. Ты не представляешь, какое сильное у него внушение!

Я просто упала в кресло после таких слов.

Тут же припомнив рассказ Полины, я не на шутку встревожилась. Может быть, бабушка и вправду сдает?

— Бабуля, милая! Да зачем тебе гипнотизеры? Ты самая здравомыслящая из всех известных мне женщин! Ты же всю жизнь над экстрасенсами смеялась!

— Спасибо тебе на добром слове, Оленька, — слабым голосом проговорила бабушка, снова усаживаясь напротив меня. — Только вот пришлось…

— Послушай, — предложила я ей, — а почему ты не обратилась ко мне? Я бы с тобой провела тренинг, у меня в работе продвинутые методики…

— Это все хорошо, — кивала бабушка, — может, и понадобится, но как-нибудь в другой раз. А сейчас ты меня послушай. Поля, конечно же, говорила тебе о нашем с ней вчерашнем походе?

— Говорила, мы сегодня виделись, — подтвердила я. — Так тебе кажется, что…

— Ничего мне не кажется, — хитро прищурилась бабушка. — Я ЗНАЮ.

— Извини, бабуля, я что-то с трудом тебя понимаю, — затрясла я головой.

— Ничего, сейчас тебе все станет ясно, — заверила меня бабушка. — Просто я Полине не все рассказала. Она бы на смех меня подняла, а ты поймешь. Дело в том, что мой сон истолковывается очень легко. И меня на самом деле волнует совсем другое.

— Но что же?!

— Вполне конкретная вещь, — серьезно проговорила Евгения Михайловна. — Речь идет о кладе. Да-да, и не выпучивай, пожалуйста, так свои глаза, а то мне становится страшно. Может быть, хочешь наливочки?

— Н-не откажусь, — пролепетала я. — У тебя та самая, вишневая?

— Конечно, — ласково отозвалась Евгения Михайловна. — Только сделай милость, голубушка, возьми сама графинчик в буфете. Я лучше посижу. Да-да, и мне налей немножко, сейчас не повредит.

Наливочка действительно оказала на бабушку целительное действие — ее щеки порозовели, взгляд сконцентрировался, а речь стала уверенной. Теперь передо мной была прежняя Евгения Михайловна.

— Отец спрятал в доме клад, — продолжала бабушка свой невероятный рассказ. — И это были, разумеется, не ассигнации, иначе я не стала бы об этом и вспоминать. Нет-нет, там были золото, драгоценные камни, одних бриллиантов на несколько тысяч по тогдашним деньгам, изумруды величиной с ноготь моего большого пальца…

— Но почему ты до сих пор молчала?! — поразилась я.

— Просто сон оказался вещим, — улыбнулась бабушка. — Я сама все проанализировала и сопоставила с той информацией, которая у меня имелась. Я ведь видела все эти ценности в двух больших шкатулках, а потом они куда-то пропали. Как раз после той ночи, когда я, притворяясь спящей, подсматривала за мамой и отцом. И сон напомнил мне об этом через столько лет! Ведь буквально на следующий день начались аресты и расстрелы, отец пропал без вести, когда его увели чекисты — с тех пор о нем ни слуху ни духу. Нас из дома выселили, как ты знаешь. В общем, все просто: драгоценности были, потом шкатулок на прежнем месте я не видела. Наверное, все это прочно осело у меня где-то глубоко в подсознании, и память-таки справилась с этой задачей, подбросив мне вещий сон. Теперь я уверена, что клад спрятан у нас в доме, и думаю, что это как-то связано с детской — это та самая комната с люстрой.

— И что же ты теперь собираешься делать? — растерянно спросила я.

— Хочу найти спрятанное и отдать вам на приданое, — спокойно ответила бабушка.

— Какое приданое, бог с тобой! Мы же обе в разводе! Раз обжегшись… Впрочем, бывший Полин муж до сих пор нет-нет, да и дает о себе знать с предложениями начать новую семейную жизнь. Но она ведь не согласится ни за что! Да и у меня все как-то…

— Это ваши проблемы, — отрезала бабушка. — Мое дело — вернуть собственность и вручить ее вам. А там вы уж сами смотрите — выходите замуж, разводитесь — словом, как хотите.

— И как же ты собираешься провернуть все это? — спросила я.

— Еще не знаю, — вздохнула бабушка. — Трудновато будет, конечно. Но я от своего не отступлюсь. Не далее как сегодня с утра пораньше я заказала такси и поехала к этому дому; дорого, конечно, но овчинка выделки стоит. На этот раз внутрь заходить не стала. Просидела час на лавочке напротив, все смотрела, смотрела, вспоминала. Обратно пришлось добираться на автобусе. Растрясло меня, конечно. А потом еще этот гипнотизер пришел — я вчера с ним договорилась. Он должен как-то активизировать мою память и восстановить картину расположения комнат, мебели; в общем, моя задача сейчас — вспомнить как можно больше, чтобы знать наверняка, где точно нужно искать.