Центурион - Скэрроу Саймон. Страница 65

С воротной башенки просматривалось то, что происходит за стеной царского двора. Сейчас там из приватных покоев правителя как раз выходила небольшая похоронная процессия. За жрецами и плакальщиками, что горестно кричали и рвали на себе одежды, несли носилки с телом Амета, обернутым благоухающим покрывалом. Венценосец в простой черной хламиде чопорно шел сзади.

— Тоже выбрали время, — проворчал Катон себе под нос.

Если б не царящая все эти дни атмосфера недоверия и неприязни, рядом с отцом шел бы, наверное, и Балт. Глянув на башню, что справа, Катон увидел, как князь распоряжается лучниками, не сознавая, по-видимому, что церемония уже началась. Или же ему было просто невмоготу смотреть на похороны брата, к гибели которого он напрямую причастен. Кто его знает. А впрочем, что об этом гадать… Балт и так-то не производил впечатления человека, подверженного раскаянию. Катон, повернувшись, возвратился к Макрону. Старший префект сейчас утягивал застежки шлема, чтобы тот сидел как можно плотнее. При виде друга Макрон блекло улыбнулся:

— Скоро тут будет жарко.

Внимание обоих привлек какой-то полый звук, донесшийся из расположения неприятеля. Это стукнул о поперечину метательный рычаг одного из онагров. В предвечернее небо взвился огненный болид с маслянисто-черным хвостом. Защитники на стене отчетливо расслышали рев пламени, в то время как снаряд по дуге пролетел у них над головами и рухнул в сердце цитадели. Прежде чем он бухнулся оземь, дернулись рычаги еще нескольких катапульт, снаряды которых оставили в небе зыбкие дымные борозды. Просмоленные, плотно обернутые свертки в слепящих фонтанах искр падали на черепицу крыш и плиты мостовой или отскакивали от стен в сполохах огня, вызванного столкновением. Навесной обстрел продолжался, и вскоре по тому, как неравномерно работают расчеты огнеборцев, стало понятно: снаряды падают столь обильно, что за ними просто не угнаться.

Макрон с Катоном переместились за воротную башню и оттуда осмотрели цитадель, оценивая урон, нанесенный бомбометанием. Тут и там уже разгорелось несколько пожаров, вокруг которых суетились расчеты, отчаянно сбивая огонь и окатывая угли водой. Но едва удавалось сладить с одним возгоранием, как где-то непременно падал еще один снаряд, с новой вспышкой пламени. Один из онагров, более мощный, чем остальные, метал свои снаряды дальше других, и его болид, перелетев через стену царского двора, сделал прямое попадание в готовый к розжигу погребальный костер. Жрецы там как раз водружали носилки на верхотуру и чуть не выронили их от неожиданности и испуга. Хорошо, что получилось вовремя выровняться; они спешно уложили тело, которое тут же облек разгулявшийся огонь. Жрецы едва успели отскочить на свое место позади правителя.

— Вот, кому-то подмогли, — констатировал Макрон. — Нет худа без добра: этот костерок хоть тушить не надо.

— Ага. А то Метеллию с его людьми и без того дел невпроворот.

Макрон оглядел внутреннюю часть цитадели, взвешивая положение.

— Похоже, один он не управится. Надо, чтобы на подмогу спустился ты. Разбей свою когорту на пожарные расчеты и загаси эти возгорания. Ишь их сколько… Не хватало еще, чтобы мы упустили все это дело из рук и мятежники нас спалили.

— А если они вдруг пойдут на приступ? Мои люди нужны на стенах.

— Ничего, я своей когортой управлюсь, — определился с решением Макрон. — Да еще Балт поможет своими молодцами… Все, ступай!

Катон пробежал в зубчатую башню слева от ворот и махнул центуриону Пармениону:

— Скажи людям, чтобы положили щиты и копья. Всем спуститься со стен. Надо потушить очаги пожаров. Передай остальным центурионам.

— Слушаю, префект.

Катон рукой поманил ближних ауксилиариев — дескать, все за мной — и заспешил со стены вниз. На мощеном пятачке у ворот, где стоял ближайший чан с водой и лежала горка циновок и ведер, он распорядился:

— Разобрать инвентарь! В ведра набрать воды и строиться вон там!

Как только люди подготовились, Катон отдал им приказ работать по расчетам, один на каждое свежее возгорание. К чану возвращаться по мере того, как огонь потушен, и дожидаться следующего попадания. Ждать, собственно, не приходилось. Повстанцы метали снаряды прямо-таки с оголтелостью, и свежие возгорания происходили фактически ежеминутно. Однако решение Макрона послать ауксилиариев в помощь огнеборцам означало, что с пожарами удастся совладать до того, как огонь распространится сколь-либо серьезно. День постепенно угасал; бомбардировка продолжалась. Впрочем, более-менее серьезную угрозу представлял собой лишь ряд возгораний, до которых сложно было дотянуться назначенным пожарным расчетам.

По мере того как сгущались сумерки, мощный онагр немного сместил прицел, и теперь его снаряды ложились по большей части на внутренний двор, отведенный под лазарет. Это не укрылось от Катона, и сердце у него тревожно сжалось: а как там Юлия? Мелькнула мысль сбегать в лазарет — буквально одна нога здесь, другая там, — но, опять же, людей не бросишь, да и долг не допускает хотя бы минутной отлучки. Всякий раз, когда снаряды валились на помещение, пространство там озарял прерывистый оранжеватый сполох, вслед за чем в сумраке взнимались первые языки огня. На такую глубину цитадели огнеборцы отряжены не были, так что если не заняться тушением сию же минуту, возгорание грозит быстро перерасти в пожар. Катон подозвал одного из оптионов Метеллия и, пока тот подбегал, выкрикнул приказ:

— Остаешься за старшего! Я беру два расчета в больницу! — Катон указал на пламя, уже пляшущее в том конце. — Все, давай!

— Слушаю, господин префект!

Катон кинулся к куче циновок и подхватил одну, отсыревшую и заплесневелую (для пожаротушения самое то). Затем обернулся к людям своей когорты:

— Этот расчет и следующий, за мной!

Они побежали вдоль изгиба главного строения, где за углом открывался внутренний двор, отведенный под лазарет. Катон через плечо крикнул:

— Живее! Времени в обрез, пес вас дери!

Стуча по брусчатке калигами, люди через арку влетели на пространство двора в мятежных отсветах пожара. Сразу стало понятно, что огнем объята та часть двора и колоннады, где больными занимается Юлия. В ребра изнутри словно саданул льдистый кулак; тем не менее страшиться было некогда: надо отдавать команды. Хирург и его помощники отчаянно хлопотали, вытаскивая лежачих из комнат, соседствующих с пожаром, который разрастался с неистовостью разъяренного зверя.

— Помогайте им! — крикнул своим Катон. — Сначала выносим раненых за пределы двора!

Люди бросали циновки, ставили ведра и бежали подхватывать тюфяки и подстилки, на которых в опасной части двора все еще лежали пациенты. По дороге Катону попался Архелай, одной рукой помогающий шагать своему товарищу.

— Ты как, справишься?

Архелай кивнул.

— А где Юлия, врачевательница?

— Вон там, — Архелай кивком указал в сторону пожара, где из прохода густо валил дым. — В комнате там все еще кто-то есть.

Катон ринулся вперед, огибая встречных, что спешили укрыться от огня и удушающего дыма. Добравшись до указанной Архелаем двери, он сделал глубокий вдох и ворвался внутрь. В замкнутом пространстве стоял ужасающий жар; языки пламени взвивались с потолочных балок, а сквозь дым сеялись тлеющие обломки. Катон пригнулся как можно ниже, где дым был не таким густым, и как мог огляделся. Все подстилки здесь пустовали, за исключением двух в дальнем углу. Там виднелась Юлия, на четвереньках волочащая по полу раненого. Катон полез ей навстречу.

— Ну-ка, дай я.

Она оглянулась. По ее лицу пролегали грязные дорожки от слез, на жаре тут же сохнущих.

— Катон, — надтреснутым от першения голосом выговорила она, — хвала богам. Возьми его. А я сейчас за вторым.

— Куда? — остерегающе крикнул Катон и закашлялся, но Юлия уже карабкалась ко второму, недвижно лежащему в углу на смятой подстилке.

— О боги, — в сердцах выдохнул Катон, хватая лежачего под мышки и оттаскивая его к двери. На ногах у раненого были шины, и когда Катон бесцеремонно выволакивал его наружу в колоннаду, тот мучительно взвыл. Увидев, что навстречу бежит кто-то из своих, Катон опустил беднягу на землю: