Сборник фантастики. Золотой фонд - Бирс Амброз. Страница 93

Кемп подошел ближе к окну и вдруг отскочил в испуге: что-то крепко стукнуло в стену над косяком.

– Однако, нервный же я! – проговорил он про себя, но снова подошел к окну не ранее как минут через пять.

– Воробьи, должно быть, – сказал он.

Вскоре у наружной двери послышался звонок. Кемп сошел вниз, отодвинул болты, отпер дверь, осмотрел цепь, поднял ее и, не показываясь, тихонько отворил. Его приветствовал знакомый голос. Это был Эдай.

– На вашу горничную напали, Кемп, – сказал он сквозь дверь.

– Что вы! – воскликнул Кемп.

– Отняли у нее вашу записку… Он где-нибудь близко. Впустите меня.

Кемп снял цепь, и Эдай протиснулся кое-как в узенькую щелку и стоял теперь в передней, с большим облегчением глядя, как Кемп снова запирал дверь.

– Записку вырвали у нее из рук. Страшно ее напугали… Теперь она в участке: истерика. Он тут где-нибудь… Что вы писали мне?

Кемп выругался.

– И я-то дурак, – сказал он, – мог бы догадаться: отсюда до Хинтондина меньше часа ходьбы. Поспеть!

– В чем же дело? – спросил Эдай.

– Вот посмотрите!

Кемп повел Эдая в кабинет и показал письмо Невидимки. Эдай прочел его и тихонько свистнул.

– А вы что же?

– Предложил ловушку, как идиот, – сказал Кемп, – и предложение послал с горничной. Прямо ему.

– Он удерет, – сказал Эдай, выждав, пока Кемп отвел душу крепкими ругательствами.

– Ну, нет, – сказал Кемп.

Сверху донесся оглушительный грохот разбитого стекла. Полковник приметил серебряный блеск маленького револьвера, торчавшего из кармана Кемпа.

– Это окно наверху, – сказал Кемп и первый стал подниматься по лестнице.

При входе в кабинет они увидели два разбитых окна, пол, заваленный осколками, большой булыжник на письменном столе и остановились на пороге, глядя на все это разрушение. Кемп опять выругался, и в эту минуту третье окно лопнуло с залпом пистолетного выстрела, с минуту повисело в звездообразных трещинах и трепещущими, зазубренными треугольниками грохнулось на пол.

– Это для чего? – спросил Эдай.

– Для начала, – сказал Кемп.

– А влезть сюда нельзя?

– Даже кошке, – сказал Кемп.

– Ставень нет?

– Здесь нет. Во всех нижних комнатах… Ого!

Ба-бах! Снизу послышался треск досок под тяжелым ударом.

– Черт бы его подрал! Это должно быть… Да, это одна из спален. Он хочет обрушить весь дом. Дурак! Ставни закрыты, и стекло будет сыпаться наружу. Он изрежет себе ноги.

Еще окно известило о своем разрушении. Кемп и Эдай в недоумении стояли на площадке.

– Вот что, – сказал полковник, – дайте-ка мне палку или что-нибудь такое, я схожу в участок и велю привести собак. Тогда конец ему!

Вылетело еще окно.

– У вас нет револьвера? – спросил Эдай.

Кемп сунул руку в карман и остановился в нерешимости.

– Нет… лишнего.

– Я принесу его назад, – сказал Эдай. – Вы здесь в безопасности.

Кемп, стыдясь своего минутного отступления от истины, подал ему оружие.

Пока они в нерешимости стояли в зале, одно из окон в спальне первого этажа загремело и разлетелось вдребезги. Кемп пошел к двери и начал как можно тише отодвигать болты. Лицо его было немного бледнее обыкновенного.

– Выходите сразу, – сказал Кемп.

Еще минута, и Эдай был уже за порогом, и болты вдвигались в скобки. С минуту он колебался – стоять спиной к двери было спокойнее, потом зашагал прямо и твердо вниз по ступеням, прошел луг и подошел к воротам. По траве будто пробежал ветерок, что-то зашевелилось совсем рядом.

– Погодите минуту, – сказал голос.

Эдай остановился как вкопанный и крепче сжал в руке револьвер.

– Что, – сказал Эдай, бледный и угрюмый, и все нервы его напряглись.

– Попрошу вас вернуться в дом, – сказал голос так же угрюмо и напряженно, как говорил сам полковник.

– Очень сожалею, – сказал Эдай немного хрипло и провел языком по засохшим губам.

Голос был у него слева. «Что если попытать счастья, – броситься вправо?» – думал он.

– Зачем вы идете? – спросил голос.

Оба они сделали быстрое движение, и в раскрытом кармане полковника сверкнуло солнце. Эдай отказался от своего намерения и задумался.

– Куда я иду, – проговорил он медленно, – это дело мое.

Не успел он выговорить этих слов, как за шею его схватила рука, в спину уперлось колено и он шлепнулся навзничь. Кое-как вытащив револьвер, он выстрелил нелепейшим образом, после чего его ударили в лицо и вырвали револьвер. Он сделал напрасную попытку ухватить скользкую ногу, попробовал встать и упал снова.

– Черт! – сказал Эдай.

Голос захохотал.

– Я бы убил тебя, кабы не было жаль пули, – сказал он.

Эдай увидел револьвер, направленный на него и висевший в воздухе футах в шести.

– Ну? – сказал он.

– Вставай, – сказал голос.

Эдай встал.

– Слушай! – сказал голос и продолжал повелительно: – Не пробуй со мной никаких штук. Помни, что твое лицо мне видно, а тебе мое – нет. Ты должен вернуться назад в дом.

– Он меня не впустит, – сказал полковник.

– Это очень жаль, – сказал Невидимка, – к тебе я никакого зла не питаю.

Эдай снова облизнул губы. Он оторвал глаза от дула револьвера, увидел вдали море, очень темное и очень синее под полуденным солнцем, гладкие, зеленые дюны, белые утесы на верху горы, многолюдный город, – и жизнь вдруг показалась ему прекрасной. Взгляд его вернулся к маленькой металлической вещице, висевшей в воздухе за шесть футов между небом и землей.

– Что ж мне делать? – спросил он угрюмо.

– А мне что? – спросил Невидимка. – Тебе помогут. Возвращайся домой, больше ничего не нужно.

– Попробую… Обещаешь ли ты, если он впустят меня, не вламываться в дверь?

– С тобой мне незачем ссориться, – сказал голос.

Выпустив Эдая, Кемп поспешил наверх, на четвереньках прополз среди разбитого стекла к окну кабинета и осторожно заглянул за подоконник, он увидел полковника, беседовавшего с пустотой.

– Что ж он не стреляет? – шепнул про себя Кемп.

Тут револьвер немного двинулся и засверкал на солнце. Заслонив глаза от света, Кемп попытался проследить движение ослепительного луча.

– Сомнений нет, – сказал он. – Эдай отдал револьвер.

– Обещай не вламываться в дверь, – говорил между тем Эдай. – Не злоупотребляй своей удачей… Уступи что-нибудь и мне.

– Ступай в дом. Говорю прямо: я не обещаю ничего.

Эдай, казалось, вдруг решился. Он повернул к дому и медленно пошел, заложив руки на спину. Кемп в недоумении следил за ним. Револьвер исчез, опять блеснул на мгновение, опять исчез и показался, наконец, в виде темной точки, следовавшей за Эдаем.

Тут вдруг все пошло очень быстро. Полковник отскочил назад, обернулся, хотел схватить маленький темный предмет, не поймал его, вскинул руки и упал лицом вниз, оставив за собой маленький синий дымок. Выстрела Кемп не слышал. Эдай задергался в судорогах, приподнялся на одну руку, упал и затих.

Кемп постоял некоторое время, пристально глядя на небрежно-спокойную позу Эдая. День был жаркий и безветренный – казалось, в целом мире не шевелилось ничто, кроме двух желтых бабочек, гонявшихся круг за другом в кустарниках, между домом и воротами.

Полковник лежал на траве у ворот. Шторы во всех виллах по холму были спущены, но в одной маленькой зеленой беседке виднелась белая фигура спавшего старика. Кемп осмотрел окрестности дома, ища глазами револьвер, но он исчез. Глаза Кемпа снова вернулись к Эдаю. Потеха начиналась не на шутку.

Тут у наружной двери поднялся стук и звон, вскоре ставшие оглушительными, но, по полученным от Кемпа инструкциям, прислуга заперлась по своим комнатам. Затем наступило молчание. Кемп прислушивался и временами заглядывал украдкой в разбитые окна. Он вышел на лестницу, тревожно насторожившись, постоял там, прошел в спальню, где взял кочергу, и снова отправился осматривать внутренние затворы окон в низшем этаже. Все было крепко и надежно. Он вернулся в бельведер. Полковник все так же неподвижно лежал у края песчаной дорожки.