Чужое сердце - Градова Ирина. Страница 17

– Но вам придется придерживать информацию в интересах дела, – быстро добавила я. – Все равно, Олег, именно вы будете единственным журналистом, которому не придется рыть носом землю в поисках необходимых сведений.

Конечно, ему не понравились мои слова о том, чтобы «придерживать информацию», но это все же лучше, чем ничего. Так Гришаев и рассудил, сказав:

– Что именно вы хотите узнать?

Марина стояла у входа в «Макдоналдс», где проходил день рождения одноклассника Юли. Слава богу, думала она, что теперь закусочные и кафе предлагают программу проведения различных мероприятий, иначе родители, как в старые времена, сбивались бы с ног, пытаясь подготовить праздник для десятка детей. И это не говоря уже о том, что в течение двух-трех часов, как минимум, ребята будут без умолку галдеть, сводя с ума маму и папу. Тарелки и чашки придется постоянно мыть и снова наполнять, попутно следя за тем, чтобы отпрыски чужих семейств не приделали чему-нибудь ноги или не испортили технику и одежду.

Теперь эта проблема решена, и Марина уже подумывала о том, чтобы и на день рождения Юленьки снять помещение в каком-нибудь приличном месте. Нет, конечно, это будет не «Макдоналдс» – хватит с ее дочери этих гамбургеров, полных холестерина и еще черт знает чего! Она почитает брошюры, проконсультируется с подругами, залезет в Интернет, наконец, и решит, какое место лучше всего подойдет для этой цели. В конце концов, у них с Павликом только одна дочь, и она заслуживает самого лучшего.

Дети постепенно выходили из дверей и бросались к ожидающим родителям, горя от нетерпения рассказать им о том, как здорово провели время на дне рождения. Марина начала раздражаться: ну, конечно, ее дочурка, как обычно, в последних рядах – большей копуши свет не видывал, честное слово! Куда бы они ни ходили – в бассейн, на танцы, на дополнительный французский, – Юля всегда выходит самой последней!

Но вот девушка в униформе стала закрывать, и у Марины что-то екнуло внутри.

– Погодите! – воскликнула она, придерживая дверь рукой. – Моя дочь все еще внутри!

Девушка удивленно посмотрела на молодую женщину и покачала головой.

– Извините: все дети уже вышли.

– Да нет же, постойте, этого просто не может быть: моя дочка, Юля, была на празднике! – сорвалась на крик Марина. – Я оставляла ее в кафе, вместе с другими ребятами, а теперь вы рассказываете мне, что ее нет?!

– Мы проверим еще раз! – испуганно сказала девушка в униформе и кинулась внутрь. Одна из женщин, еще не успевшая выйти, подошла к Марине. Это оказалась мать именинника, Таня Чижова.

– Ты не волнуйся, – мягко сказала она, – может, проглядела Юлю-то, а? Она наверняка с другими девочками уже на улицу выскочила и тебя не заметила!

Точно зная, что такого просто не могло произойти, Марина послушно последовала за Татьяной к выходу из торгового центра. Может, Юля и в самом деле там? Может, она действительно отвлеклась на несколько секунд и не увидела, как дочка проскочила мимо, занятая болтовней с подругами? Любое предположение было сейчас лучше, чем та мысль, которая крутилась у нее в голове: Юля пропала, пропала среди десятка других детей, пропала, хотя за ней должны были приглядывать устроители праздника!

Наше очередное собрание в «Волне» отметилось появлением нового участника – журналиста Олега Гришаева. Лицкявичус орал на меня по телефону минут десять, узнав, какую сделку я заключила с репортером. Тем не менее ему пришлось признать, что без Гришаева наше расследование сильно затянется, а то и вообще зайдет в тупик: после беседы с Олегом я выяснила, что из фигурантов дел о пропаже с последующим возвращением детей лишь двое по-прежнему проживают в Питере. Остальные отбыли в неизвестном направлении. Разумеется, можно их поискать, и наверняка они найдутся, только вот сколько времени и усилий на все это потребуется? А еще, если учесть нежелание оставшихся пострадавших беседовать с Карпухиным, как представителем следственных органов, наши шансы таяли на глазах. Таким образом, Лицкявичус решил все же выбрать меньшее зло в лице Гришаева и допустить его в «святая святых» – свой офис. Более того, он позволил журналисту выступить с кратким обзором ситуации.

– Итак, – начал тот, демонстрируя первую вырезку из газеты, – по моим сведениям, первым из детей, похищенных, а затем возвращенных, был Никита Ремизов пяти с половиной лет. Произошло это в две тысяча четвертом году. Он пропал в аквапарке, куда пришел с младшей сестрой и матерью. Пока мамаша водила дочку в туалет, мальчик оставался внутри, а по возвращении его не нашли. Возможно, вы даже помните это дело: Антон Ремизов – журналист пятого канала телевидения, и сообщение об этом облетело весь теле– и радиоэфир. Антон – мой друг, и я счел своим долгом провести расследование, потому что милиция, похоже, занималась ерундой: вместо того, чтобы ловить похитителей, они стали наседать на Антона. Он как раз тогда разводился с женой, и суд должен был установить опеку. Так как Людмила, его жена, хотела ограничить Антона в правах, следователи сочли, что он мог предпринять какие-то шаги к похищению сына. Мурыжили его несколько месяцев, нашли даже каких-то старушек-свидетелей, которые на самом деле ничего существенного не показали: они действительно видели Антона с сыном, но не в тот день, когда тот пропал, как первоначально утверждали на следствии, а двумя сутками ранее, когда он забирал мальчика по договоренности с женой! Следователи обшарили все места, где Антон мог «спрятать» Никиту, но тщетно: мальчик как в воду канул. Тогда наконец с большим опозданием решили рассмотреть версию о похищении с целью выкупа – глупость, если задуматься, ведь похитители так и не позвонили!

– Это ничего не значит, – возразил Карпухин, который на дух не переносил журналистов, даже если это были корреспонденты-международники. – Вы подняли такую шумиху, что преступники могли испугаться и отступить от первоначальных намерений. Между прочим, если бы я не знал, что мальчик вернулся, то сказал бы с уверенностью: он мертв, потому что, устроив кипиш, вы, репортеры, лишили его малейшего шанса на спасение в случае похищения с целью выкупа!

– Что ж, может, вы и правы, – легко признал Гришаев. – К счастью, дело было не в этом. Никиту вернули через три с половиной месяца. Его нашли в кафе «KFC». Кто-то купил ему комплексный обед и оставил за столиком. Официантка заметила одиноко сидящего мальчика и подошла выяснить, где его родители. При медицинском осмотре выяснилось, что у Никиты хирургическим путем изъяли почку и часть спинного мозга, а в остальном он находился в прекрасной форме. В разговоре со следователями и психологами ребенок смог лишь рассказать, что был «в больнице», его окружали «врачи», а в кафе привезла его «тетя», которую он раньше не видел. Она накормила его завтраком, а потом ушла, сказав, что ему нужно оставаться на месте и ждать маму с папой.

– Толик Лавровский отсутствовал около трех месяцев, – заметила я. – И его тоже привела «тетя»!

– Эти «тети» фигурировали почти во всех показаниях детей, – кивнул журналист. – Однако описания внешности, данные детьми психологам, сильно различаются.

– Это нормально, – сказала Ивонна. – Дети маленькие, их восприятие отличается от нашего: все зависит от правильности наводящих вопросов, которые задает психолог, а нащупать «правильное» направление нелегко, когда разговариваешь с четырех– или пятилетним пациентом!

– Более того, – вмешался Карпухин, – нельзя исключать еще двух факторов. Во-первых, это действительно могли быть разные женщины. Во-вторых, одна и та же женщина могла менять внешность при помощи парика и косметики – тут и взрослые в своих показаниях выглядели бы не лучше!

– Готовы слушать дальше? – спросил Гришаев, когда дискуссия сошла на нет. – Так вот, второй стала шестилетняя Оля Крылова, полтора года спустя. Ее похитили в супермаркете, а вернули примерно через два месяца, когда родители уже отчаялись получить дочь назад, а милиция расписалась в собственном бессилии задолго до этого. Надо сказать, что дела Никиты и Оли не связали между собой, ими занимались разные следователи по месту жительства. Опять же следствие с самого начала пошло по тому же ложному пути, что и в случае с Ремизовыми: трясли родителей, а драгоценное время уходило. Связь установили только по возвращении Оли, но ничего путного так и не выяснили. Потом были Рома Решетилов и Дима Севостьянов в две тысяча седьмом, Маша Жукова и Арсен Баланян в две тысячи восьмом, Дмитрий Аксененко, Петр Анохин и Руслана Энтина в две тысячи девятом. Теперь есть еще Лавровский и Красин.