Озеро тьмы - Ренделл Рут. Страница 23

— Ты меня удивил, — с восхищением прошептал Норман, когда Мартин провожал его к двери. — Никогда бы не подумал… И часто ты этим занимаешься?

В глубине души Мартину очень нравилось, что его считают Казановой. Но позволять это было бы неправильно, это отразилось бы на Франческе… на ее добродетели, если в современном мире это слово еще что-то значит.

— Мы собираемся пожениться.

— Пожениться? Ты не шутишь? Это просто великолепно. — Норман замер на пороге. — На венчании, — сказал он, — я полагаю… я полагаю, шафером у тебя будет Эдриан?

Мартин рассмеялся.

— У нас будет не такая свадьба.

— Понятно. Хорошо. Отлично. Только если тебе потребуется кто-то… ну, кто-то близкий, ты понимаешь… ну, ты знаешь, куда идти.

На Новый год Франческа надела джемпер, который ей купил Мартин. Короткий рукав открывал синяки на предплечье, и Франческа завернулась в одну из своих шалей. В четыре часа она сказала, что ей пора уходить. Соберет вещи и возьмет такси на Хайгейт-Хай-стрит. Рассел и Линдси приедут не позже шести.

— Я отвезу тебя домой, Франческа.

— Милый Мартин, в этом нет никакой необходимости, правда. Опять шел снег, а вечером подморозит, и будет скользко. Ты побьешь свою красивую машину.

— Такси точно так же может занести на льду. В любом случае я настаиваю, чтобы отвезти тебя. Рассела не будет дома, и он не увидит, как мы приедем, — если это тебя волнует. Я отвезу тебя домой, а если ты попытаешься меня остановить, я силой запихну тебя в машину. Понятно?

— Да, Мартин, конечно. Я больше не буду спорить. Ты так мил и добр ко мне, а я ужасная, неблагодарная девчонка…

— Вовсе нет, — возразил он. — Ты ангел, и я тебя люблю.

Мартин никогда особенно не задумывался о доме, в котором живет Франческа, но теперь, когда он должен был его увидеть, его разбирало любопытство. Вероятно, он когда-то проезжал по Фортис-Грин-лейн, но вспомнить эту улицу не мог. Где-то в районе Финчли, на границе Масуэлл-Хилл. Пока Франческа собирала чемодан, Мартин заглянул в атлас Лондона. Описания района он там не нашел — то ли это район стандартных домиков, то ли богатый пригород, то ли муниципальное жилье. Франческа вышла из комнаты, и он помог ей надеть полосатую красно-синюю куртку с капюшоном.

— Если бы я знала, что будет так холодно, — сказала она, — то захватила бы с собой шубку. — На ее лице появилась уже знакомая серьезная и одновременно детская улыбка. — У меня есть старая бабушкина шубка.

— Когда мы поженимся, я куплю тебе норку. Это будет мой свадебный подарок.

Мартин поехал по Норт-Хилл, затем свернул на Финчли-Хай-роуд. Фортис-Грин-лейн шла от Фортис-Грин-роуд в направлении Колни-Хатч-лейн. Франческа не указывала дорогу в отличие от многих других женщин. У Мартина создавалось впечатление, что когда она была с ним, то предоставляла ему принимать решения и руководить ею. Но это не пассивность, а благородная уступчивость. С Фортис-Грин-роуд он повернул налево, и они оказались на улице, где жила Франческа.

Начинало темнеть, и остатки дневного света были прозрачными и синими, а на Фортис-Грин-лейн зажглись уличные фонари горчичного цвета, спектр излучения которых составлял полную противоположность спектру небесной синевы. Улица была длинной, извилистой и широкой, непропорционально широкой для маленьких приземистых домов, из которых состояла. Иногда попадались кирпичные, в три этажа, викторианские особняки, но доминировали все же низкие маленькие домики. Они стояли группами по четыре штуки, одни облицованные коричневой штукатуркой, другие очень бледным, каким-то анемичным, кирпичом, с маленькими окнами с металлическими рамами и плоскими крашеными крышами. На траве в палисадниках лежал снег. Это были неплохие дома, совсем не трущобы, но Мартин подумал, что сделал бы все возможное, лишь бы не жить в таком месте. В глубине души он всегда презирал людей, которые на это согласились. Неужели Рассел Браун, тридцатипятилетний мужчина, явно не бездельник, преподаватель и писатель, не мог найти для своей жены что-то получше? Бедная Франческа…

Номер 54 был крайним из четырех домов, примыкавших друг к другу, и имел боковой вход. Он стоял на углу боковой дороги с унылым названием Хилл-авеню, вдоль которой тянулись, теряясь в сумерках, такие же дома. Крыши у них были такими низкими, что над ними виднелись ветки деревьев парка — должно быть, это Колдфолл-Вуд, решил Мартин. Он вышел из машины и помог Франческе. Ее муж и ребенок еще не вернулись. С чемоданом в руке Мартин откинул щеколду маленькой белой калитки из кованого железа.

— Не нужно входить, милый, — Франческа взяла его под руку и с беспокойством заглядывала в лицо.

— Какая разница, даже если мы с Расселом встретимся? Все равно когда-нибудь это случится. Я уверен, что он ничего со мной не сделает.

— Нет, но потом может что-нибудь сделать со мной.

С этим не поспоришь. Мартин видел синяки. И он нисколько не расстроится, если не увидит обстановку ее дома. По сравнению с тем, какие чувства вызывало у него расставание, возможно, на целую неделю, это был пустяк. Он думал, что Франческа не поцелует его на прощание, поскольку могли увидеть соседи, но ошибся. Прямо на улице она обняла его за шею и поцеловала в губы, на мгновение прижавшись к нему всем телом. В этом была вся Франческа, слишком невинная, чтобы знать о жестокости и злобе человеческих сердец.

Мартин сел за руль. Франческа махала ему рукой; ее маленькое румяное лицо при свете фонарей казалось бледным, великолепные волосы скрывал капюшон. Мартин развернул машину, чтобы вернуться тем же путем, которым приехал, а когда оглянулся, женщины уже не было.

Глава 11

Мартин рассказал Франческе почти обо всем, что происходило с ним в прошлом, а также о своих теперешних делах и планах на будущее, однако ни словом не обмолвился о выигрыше в тотализатор. Причем сам не понимал почему. Возможно, потому что она все еще жила с мужем. В его голове сформировался туманный образ Рассела Брауна как жестокого негодяя, несмотря на его образованность и талант. Что, если Франческа расскажет Расселу, что мужчина, которого она любит, выиграл сто тысяч в футбольный тотализатор? Зная об этом, Рассел может попытаться вытянуть из него деньги. Мартин решил, что откроется Франческе только после того, как она оставит Рассела и будет жить с ним, здесь, на Кромвелл-корт.

После тех выходных они не виделись — как и опасался Мартин — целую неделю, до следующего понедельника. В тот день позвонил доктор Гопал и сообщил, что операцию Суме Бхавнани сделали 5 января, и она была чрезвычайно успешной. Новость взбодрила Мартина. Иногда роль Господа Бога все же удается. Пообедал он сэндвичем в «Виктория стейкс», куда отправился вместе с Кэролайн, которая поведала ему длинную и печальную историю о своих друзьях, молодой паре, которые платят 60 процентов от своих доходов за аренду меблированной квартиры. Детей у них нет, женщина не может их иметь, и поэтому они в течение пяти лет не вправе претендовать на муниципальное жилье, сказала Кэролайн. Меблированная квартира представляла собой четыре продуваемые насквозь комнаты в районе Фрерн-Барнет. Солгав — но это была ложь во спасение, — что у него есть знакомые владельцы меблированной квартиры, которая, кажется, освобождается в апреле, Мартин вытянул из Кэролайн фамилию и адрес ее знакомых. В тот вечер, после того как он поужинал с Франческой в ресторане французской кухни и отправил ее на такси домой к Расселу, его список пополнился новым именем. Теперь он выглядел так: мисс Уотсон, мистер Дипден, миссис Кохрейн, миссис Финн (?), Ричард и Сара Гибсон. Мартин вычеркнул мистера Дипдена и поставил знак вопроса напротив миссис Кохрейн. Затем составил письмо Гибсонам, начав с того, что узнал о них из рассказа Кэролайн Арнольд, а затем предложив встретиться вечером на этой неделе и обсудить его предложение насчет жилья. Совершенно очевидно, что в этом предварительном письме было бы неразумно упоминать о своем намерении выделить существенную сумму денег. Достаточно взглянуть на реакцию мисс Уотсон и мистера Дипдена. Лучше встретиться и поговорить об этом лично — вероятно, именно так он должен был поступить и с мисс Уотсон, хотя это еще не поздно сделать.