Тени старого дома. Готическая история - Батицкая Маргарита. Страница 10

– Но, мой дорогой доктор, – сэр Лестер обреченно посмотрел на Алана. – Я не могу этого сделать. Он просто не отпустит меня. Я весь в его власти.

В этот момент в гостиную вбежал Эдгар, и разговор был прерван. Сэр Лестер воспользовался моментом и быстро ушел в библиотеку. Мальчик подбежал к доктору и потянул его за собой:

– Скорее, мистер Вудкорт. Скорее!

– В чем дело, Эдгар? Что случилось?

– Мари говорит! Мари говорит!

Алан удивленно остановился, но мальчик упорно тянул его за рукав, и доктор быстрым шагом пошел за ним в комнату Мари. На шум прибежали служанки и кухарка. Они любили детей хозяев и были обрадованы новостью, которую принес Эдгар.

Ребенок привел Алана в комнату сестры. Та по-прежнему сидела в кресле и выглядела отстраненно, но иногда отвечала на тихие вопросы Элизабет, находящейся подле нее. Элизабет с улыбкой посмотрела на Алана, затем встала и подошла к нему:

– Спасибо вам, доктор Вудкорт. Благодаря вам, Мари начинает поправляться.

– Думаю, причина улучшения в том, что вы постоянно находитесь с ней, – сказал Алан.

Радостная Элизабет вернулась к сестре. Эдгар стоял неподалеку. Алан решил не беспокоить Мари и не пугать ее расспросами. Хотя ему очень хотелось узнать, что напугало ее и вызвало болезнь. Но он понимал, что еще нескоро Мари сможет ответить на его вопросы. Он тихо вышел из спальни и отправился к себе. Впервые за многие дни доктор чувствовал радость, будто в его душе зажегся маленький огонек надежды. Он искренне желал выздоровления Мари. Без этого ни Элизабет, ни Эдгар не смогут быть счастливы. Алан очень сильно привязался к ним и не мог оставить их в беде.

Через час он лег в постель и быстро заснул. Ему снилось, что он гуляет по зимнему, оледеневшему саду. Вдруг он замечает вдалеке женщину в светлом платье. Ее лицо закрыто вуалью. Но он узнает в ней свою маму. Алан идет за ней, но она быстро удаляется, скрываясь среди деревьев. Вдруг она останавливается. Он догоняет ее. Она стоит к нему спиной. Алан тихо зовет ее, она поворачивается к нему, вуаль срывает ветром, и она летит на ветви деревьев. Алан видит мертвое синеватое лицо своей матери. Она протягивает ему руку. И они вместе идут по тропинке вглубь сада. На поляне Алан замечает Элизабет и Эдгара. Они смотрят на него остекленевшими глазами. Он понимает, что они тоже мертвы. Их синие губы что-то беззвучно говорят ему, но он не слышит. Он кричит и зовет их, но вдруг просыпается.

Алан проснулся и понял, что кричал во сне. В спальне было темно, лишь маленькая свечка догорала на столе. Он попытался успокоиться и забыть о кошмаре, но все никак не мог перестать думать о мертвых лицах Элизабет и Эдгара. Это было слишком страшно. Алан тихо повторял:

– Нет, только не они, только не они…

Больше заснуть он не смог. Молодой врач зажег еще несколько свечей и взял со стола медицинский справочник. Он перелистывал страницы, пытаясь отвлечь себя от воспоминаний о кошмаре. Так прошло пару часов. Было около трех часов ночи, когда он услышал какой-то странный звук: будто сильный стук, доносившийся откуда-то снизу. Шум нарастал. Алан встал и вышел из спальни. Он понял, что ошибся. Звук шел из самой дальней комнаты. Он знал, что раньше там была детская, но ею давно никто не пользовался. Стук продолжался, он пугал и заставлял сердце бешено колотиться в груди. Алан направился к детской, слушая свое судорожное дыхание. Доктор осторожно протянул руку и толкнул дверь. Стук тут же стих. Алан зашел в комнату. В этот момент порыв ветра распахнул окно и задул свечу. Молодой человек увидел кресло-качалку, стоящее у самого окна спинкой в двери. В тусклом свете лунной ночи, доктору показалось, что в кресле кто-то сидит. Сначала, Алан подумал, что это Эдгар. Он позвал его по имени, но ответа не было. Тогда доктор подошел ближе, чтобы посмотреть, кто сидит в кресле, и увидел ужасное зрелище, которое не могло бы присниться даже в самом страшном кошмаре. Это был труп ребенка с почерневшим ртом и абсолютно белыми глазами, без зрачков. Алан сделал резкий шаг назад и налетел спиной на комод. Все механические игрушки, находившиеся в комнате, заиграли, заговорили, стали двигаться. Мертвец повернул к Алану свое страшное лицо и, зашипев, бросился на доктора, обернувшись сгустком тьмы. Алан в ужасе отпрянул и закричал, но крик его был беззвучен, тьма окутала его ледяными объятьями, проникая глубоко в душу. Он ощутил, как его горло сдавливают мертвенно холодные руки.

Глава 5. Рассказ кухарки

Тьма окутала Алана, и он оказался в ее полной власти. Его разум погрузился в глубокое забытье. И больше не осталось ни одной искры надежды на то, что свет разгонит эту тьму и принесет спасение.

Молодой врач очнулся через много часов на холодном полу. В его руке был зажат тяжелый подсвечник. Алан с трудом открыл глаза и осмотрелся. Все та же детская, но теперь комната была освещена тусклым утренним светом. Кресло было перевернуто. Алан осторожно поднялся на ноги и положил руку себе на горло. Шея болела очень сильно. Вудкорт попытался уверить себя, что все произошедшее с ним прошлой ночью было лишь сном. Он не смел признаться себе, что видел это наяву. Но в таком случае, он сходит с ума. Ему оставался не самый приятный выбор: либо признать себя сумасшедшим, либо принять то, что он столкнулся с чем-то поистине темным и потусторонним. Ни один из вариантов не приносил ни радости, ни облегчения. Это было сущим кошмаром, с которым сложно было мириться. Алан мечтал забыть обо всем раз и навсегда, но не мог. Он ясно осознал, что теперь всегда будет ощущать присутствие тьмы в этом доме. Больше не будет ни одной спокойной, радостной минуты.

Алан совсем не хотел, чтобы кто-то увидел его в таком состоянии. Он постарался как можно быстрее уйти из детской и скрыться в своей спальне. Внизу уже слышались голоса слуг, значит, ночь давно закончилась. Алан не понимал, как мог пролежать в той комнате столько часов, не приходя в сознание. Оказавшись в спальне, он подошел к старинному зеркалу в потемневшей раме и с трудом себя узнал: под глазами залегли почти черные тени, губы были бледными, а лицо осунувшимся. Но больше всего его ужаснули синеватые пятна на шее, это были следы от чьих-то рук, самые настоящие и реальные. Больше не оставалось никаких сомнений: Алана душили. Но что если он сам схватил себя за горло в приступе болезни, признаки которой он замечал с самого детства? Такая мысль напугала его чуть ли не больше осознания того, что в доме присутствует нечто потустороннее. Алан был повергнут в отчаяние. Он не мог никому рассказать об этом, ни один из вариантов не может быть принят здравомыслящим человеком. Да какой тут может быть выбор? В любом случае его сочтут больным, а у него еще оставалась надежда на то, что он сможет объяснить эти кошмарные события. Он вспомнил, как леди Леонора кричала в приступе паники, что кто-то душит ее. Что же такое творится в этом доме? Даже если они оба больны, то почему их мучает одно и то же? Произошло ли это под впечатлением от приступов леди Леоноры? Алан не знал. Теперь он сомневался даже в том, что он вообще существует.

Доктор стал одеваться к завтраку: надел фрак и тщательно замотал шею платком. Никто не должен увидеть этих следов. Алану отчаянно захотелось покинуть темную спальню и дом. Уйти и больше никогда сюда не возвращаться, но он не мог этого сделать. Он не мог оставить здесь Элизабет, ведь если все, что было с ним ночью, произошло на самом деле, то она может знать об этом. Более того она сама могла сталкиваться с этими страшными явлениями. А если так, то доктор должен увезти ее отсюда. Раз и навсегда.

Алан услышал, как часы в гостиной пробили десять. Значит, семья уже спустилась к завтраку. Он не хотел опаздывать. Молодой человек быстро вышел из спальни и спустился в столовую. За столом находились только Элизабет и Эдгар с гувернанткой. Больше на завтрак никто не пришел. Леди Леонора еще была слаба, а сэр Лестер заперся в библиотеке. Алан сел за стол и уставился в тарелку, он даже не заметил, что задумался. Молодой доктор очнулся только тогда, когда Элизабет позвала его, видимо, в третий или четвертый раз: