Мауи и Пеле держащие мир - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 46

Выполняя данную инструкцию, он, на закате следующего дня, вышел в совершенно определенную точку океанского берега, и обнаружил только что подкативший туда же гидроплан — «летающую раму». Пилот призывно помахал рукой. Осбер занял место в кабине, и через полминуты родной австралийский берег провалился вниз…

Пилот поправил свой защитный шлем, протянул такой же шлем пассажиру и сообщил:

— Я Нил Гордон Роллинг, короче, просто Нгоро. Парк Нгоро-Нгоро знаешь?

— Да. Это в Танзании, — ответил Осбер Метфорт.

— Точно! Так вот, я там никогда не был. Я был чуть восточнее, на Коморских островах. Защищал долбанные права человека, которых там отродясь ни у кого не было. А ты по жизни чем занимаешься, бро?

— Я вообще-то проблемный программист, спец по стратегическим играм.

— Проблемный? — переспросил Нгоро.

— Да. Я получаю задание на разработку сценария игры, и формулирую те конкретные проблемы, которые надо решить. Я составляю сетевой график решения, и дальше мы, методом мозгового штурма, решаем, кто что и как пишет, и погнали по модулям.

— Круто! — оценил Нгоро, — я миллион раз играл в компьютерные игры, но первый раз встречаю парня, который эти игры делает. Это очень сложно, или не очень?

— Ну, как тебе сказать, Нгоро… Наверное, не сложнее, чем водить самолет.

— С самолетом все понятно, — сказал пилот, — хочешь, я тебя научу? Только сначала неплохо бы долететь. Я это не в смысле чего-то там, а просто, чтобы не сглазить.

— Понятно. А кстати, куда мы летим?

— На север страны Вануату, на остров Эрроманго. Там ariki, в смысле, король мой друг Донован О'Хара по прозвищу Ахоро.

— Ух ты! — воскликнул Осбер, — Это клуб реконструкторов Tiki, верно?

— Так точно. А знаешь, как я туда попал? Прикинь: я в 18 лет завербовался в морской спецназ, дослужился до сержанта, в 21 год вылетел с ранением после миротворческой операции на Тиморе. Ну, дома я осмотрелся, и решил заняться бизнесом: авиа-такси на дальние дистанции для туристов. Летать я умею, технику знаю, даже самолетик купил, правда, сильно юзаный. Но, оказалось, чтобы этим заниматься надо сначала получить долбанную лицензию, а для лицензии надо собирать сто бумажек. Я трахался с этим полтора года. Бюрократы всю кровь из меня выпили. Потом пришел Ахоро, и сказал: «Забей на это, солдат, и приезжай делать бизнес в свободной стране Вануату». Во как! Теперь я штурм-капитан спецназа в дивизионе Джона Фрума. Слышал про такой?

— Нет, честно говоря.

— Ну, увидишь. А еще там такие девчонки-туземки — как молния в миллион вольт!

— Ты серьезно? — живо заинтересовался Осбер Метфорт.

— А то ж! — весело ответил молодой штурм-капитан спецназа.

*12. О морских звездах и пользе наблюдательности

В 550 км западнее Таити и в 300 км западнее Бора-Бора (недалеко от границы акватории островов Кука) лежит Атолл Беллинсгаузена — Безликий плоский бублик диаметром 4 км. Лагуна — миниатюрное мелководное круглое море. Судоходных каналов в океан нет. Суша, окружающая лагуну, представлена пологими песчаными дюнами, на которых, правда, растут кокосовые пальмы (но где они только не растут?). Даже поэтичные древние полинезийцы не стали придумывать этому атоллу красивое имя, а называли его просто «Моту-оне» (песчаные острова). Атолл считался бесперспективным, был необитаем, и поэтому бизнесмен Ежи Ковальский (этнический поляк, хозяин компании «Food-Benthos», зарегистрированной в Гондурасе) без проблем за скромную взятку согласовал в Папаеэте (административном центре колонии Французская Полинезия) аренду Беллинсгаузена под морскую ферму для разведения морских звезд с целью получения их деликатесной икры. Чиновникам было глубоко плевать на этот далекий песчаный бублик, так что компания Ковальского могла разводить в его лагуне что угодно, не опасаясь детальной проверки.

На самом деле, «Food-Benthos» разводила морских звезд вовсе не ради съедобной икры. Культивировавшийся вид многолучевых колючих морских звезд — акантастеров не имеет ничего съедобного для человека. Людям не рекомендуется даже трогать лишний раз эти колючие живые колеса, ползающие по дну. Акантастеры вырабатывают специфический гликозид — нейротоксин, вызывающий болевой шок. Но примерно 10 лет назад молодой ученый Кшиштоф Грач из Краковского Ягеллонского университета обнаружил, что при несложной термохимической обработке, нейротоксин этого вида аконтастера распадается, выделяя модифицированный агликон с очень интересными свойствами. Автор назвал это вещество «акантарол», и описал его нейротропные (точнее — психотропные) свойства.

Открытие аспиранта Грача не привело руководство университета в восторг, и молодому ученому категорично предложили сменить тему. Но, информация об открытии молодого биохимика просочилась сквозь щели в стенах храма науки, вовне и попала к субъекту по имени Ежи Каминский. Этот пан Ежи был неизвестен в научных кругах, но его хорошо знала польская криминальная полиция, евро-полиция и Интерпол. В досье на этого 28-летнего гражданина Польши содержался список «достижений» на ниве международного наркотрафика и денежных расчетов в этом непростом бизнесе. По агентурным данным, гражданин Каминский был замешан в двух десятках эпизодов с переброской крупных партий «экстази», и в нескольких эпизодах со стрельбой при экономических спорах, но доказательств не было. Пока. Именно пока! Криминалисты были уверены, что пан Ежи гуляет последние месяцы на воле, а потом — или сядет надолго, или его убьют свои же.

Интересно, что пан Ежи придерживался того же мнения, и искал вариант, чтобы резко исчезнуть из Европы, где ему становилось все труднее избегать ловушек. Вот почему загнанного мафиози заинтересовал слух о «ботанике» (в смысле — молодом ученом), придумавшем «дурь запредельную, круче кислоты» (словом «кислота» в этих кругах называют диэтиламид лизергиновой кислоты, известный под аббревиатурой LSD).

Вскоре, из Старого света загадочно исчезли Ежи Каминский и Кшиштоф Грач, зато в Гватемале появились два польских иммигранта Ежи Ковальский и Кшиштоф Скшеч. Появились, заметим, вполне легально, правда, не задержались а, получив гражданство, махнули куда-то на запад, на просторы Великого океана, в Полинезию…

А еще через год американское «Anti-Drug Agency» проинформировало своих оперов о появлении нового товара на рынке наркотиков. Этот товар носил сленговое название «польский снежок», и относился к группе тяжелых галлюциногенов. За последующие несколько лет удалось выяснить следующее:

— «Польский снежок» производится где-то в Океании.

— Это полусинтетический препарат (продукт переработки какого-то биоматериала).

— Его психотропный эффект сходен с эффектом LSD (алкалоида спорыньи).

— Его действующие дозы, как и у LSD, начинаются с сотых долей миллиграмма.

— Название «польский снежок» как-то связано с польской эмигрантской мафией.

«Негусто» — как говорят бывалые опера, ознакомившись с такой куцей информацией.

Парадокс: до последнего месяца никто из торговых партнеров пана Ежи (включая таких проницательных людей, как гавайский японец Ренсин Огэ, мексиканец Ягуар Гигедо и сицилиец Николо Чиполлино-Чинкл) не догадывался о том, что «польский снежок» производится из колючих морских звезд на атолле Беллинсгаузен. Все полагали, что морская ферма на атолле просто прикрытие для частых рейсов гидропланов и катеров (якобы, перевозящих легальную деликатесную «звездную икру»). Кстати, за паном Ежи закрепилось прозвище «Звездочет». Но настал день, когда некая юная особа «догнала» откуда берется «польский снежок». Ее звали Амели Ломо, ей было 17 лет, и она была дочерью авторитетного доминиканского шоколадно-кокаинового дона Ломо Кокоро, хозяина вполне легальной фирмы «Нефертити-Гаити». Как уже говорилось выше, Ломо Кокоро принимал серьезное участие в обеспечении Алюминиевой революции (наряду, впрочем, с доном Огэ, доном Ягуаром, и доном Чиполлино). Но, он был единственным авторитетным деятелем Великой Кокаиновой тропы, отправившим близкого родича в Народный флот. Положа руку на сердце, не то, чтобы он отправил дочку воевать. Она попросту сбежала из дома и записалась в вооруженные волонтеры Хартии. Но, раз так получилось, дон Кокоро теперь на встречах с коллегами демонстрировал гордость за поступок дочки, а по ночам молился богам Вуду, чтобы хранили ее на этой войне…