Драйв Астарты - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 65

– Не торопись, гло, – сказал Сиггэ, – Сейчас объясню и про тугрики, и про все такое. Короче, начинаю инструктаж. Вы, наверное, в курсе, что две трети населения здесь юниоры из ортодоксально-мусульманских семей Малави. Они сейчас в переходном процессе от крэкнутого состояния к нормальному человеческому.

– Ты всем туристам так объясняешь? – спросил Оскэ.

– Туристам? – Сиггэ хмыкнул, – Думаешь, тут есть туристы? Ага, щас. Сюда, бро, не боятся приезжать только свои. В смысле, местные, из Соц-Тимора и с Атауро, и ещё изредка, канаки с востока, вроде тебя с твоей vahine.

– Вот как? А индонезийцы?

– Говорят, ни разу не были, – лаконично ответил констебль.

– Странно… А австралийцы? Они же тут рядом.

– Да. Они здесь часто катаются на всяких парусных штуках. Сейчас дует устойчивый северо-западный муссон, так что от их острова Роти можно выйти в пролив и катиться вдоль всего Тимора в чистом галфвинде до самого Жако. Но они как-то стараются не выходить на берег тетрабублика. Так, перекусят, наберут воды, и … – Сиггэ Марвин махнул рукой на восток, – …Дальше. Им не очень нравится эта затея.

– А тебе? – спросила Стэли.

– Мы один раз с тобой об этом говорили, – заметил он, – Тут ещё надо разобраться.

– Ну, да. Это ты в самом начале сказал. А что теперь? Разобрался?

– Ну, как я тебе так быстро разберусь? Будь я психолог, тогда да, а так…

– А кто ты? – перебила Флер, – В смысле, кто по профессии?

– Я авиа-рэптор. А здесь я – вторая смена. Только что прилетел из Африки. Типа, повоевали. Первая смена, которая здесь была с 30 марта, понемногу разъезжается, а вторая – въезжает и замещает. Лично я сюда вписался, как в отпуск, за компанию с ребятами из нашего авиа-отряда. Тут прикольно, да ещё платят.

– А ты случайно не с Понпеи? – попробовала угадать Флер, – Мы неделю, как оттуда.

– Нет, я чуть западнее, – ответил он, – Я из округа Палау, с острова Бабелтаоп.

– Ух ты! А у нас там рядом друзья, на Пелелиу. Рон и Пума Батчеры.

– Ага, – он улыбнулся, – Слышал про них, – Но, знаете, foa, давайте, вы меня не будете сбивать? А то, слово за слово, и у нас инструктаж выйдет часа на два.

…

Сразу после инструктажа, и выхода собственно на территорию «независимой страны Хатхат» Флер и Оскэ смогли убедиться, что Ним Гок никуда не ездит просто так. На Хатхат он прибыл с конкретной целью, и вся маленькая компания из шести человек, переместилась на заранее выбранную им точку в одном из трех широких внутренних углов, где смыкалась пара колец тетрабублика.

– Верфь флапов, – лаконично пояснил комбриг, – Я вам про это говорил.

– Гм… – произнес Оскэ, созерцая навес, оборудованный кран-балкой и поворотной эстакадой с легкими манипуляторными машинами по бокам, – …И что за флапы?

– Вот… – Ним Гок кивнул в сторону одной из площадок, – Ты раньше видел такие?

– Упс… – Флер почесала в затылке, соображая, как эти штуки могут работать.

В этот момент рядом с ними нарисовался новый персонаж: невероятно подвижная папуаска, примерно ровесница констебля Марвина. Она была одета, как и несколько человек, встреченных по дороге к верфи. Майка и шорты крайне ярких расцветок. (в данном случае – ядовито-желтой с фигурными черными кляксами).

– Aloha foa! Меня зовут Пепе Кебо, я из Кимби-Колледжа, а ещё я здешняя пресса! И, между прочим, Ним Гок обещал позвонить, когда приедет. А что в реальности? Мы завтракаем, ничего не подозреваем, и тут мне звонит Сиггэ, типа, что сюрприз…

– Я собирался тебе позвонить, но ещё не успел, – перебил кхмер.

– Не важно, – она махнула рукой, – По-любому, я уже тут.

– Да, – согласился он, – Пепе, это Оскэ и Флер, наши гости…

– Ага! – в свою очередь, перебила папуаска, – Оскэ Этено и Флер Карпини-Хок! Ну, обалдеть! Просто праздник какой-то! Готовый репортаж: «Двое из авторов аферы с тетрабубликом ступили на его кривой берег»! Iri! Fine!

– Пепе военный репортер, – пояснил комбриг, – В этой профессии так принято.

– Я научно-технический репортер-стажер, – поправила папуаска, – А военный только потому, что здесь все время или война, или что-то вокруг войны.

Оскэ вытащил из кармана сигареты и проворчал.

– Какие мы, на фиг, авторы? Когда началась эта малавийская история, я высказался в камеру, чисто из солидарности с дядей Микки.

– Это детали, – она снова махнула рукой, – Главное: название репортажа прикольное.

– Кстати о деталях, – Оскэ выразительно показал только что зажженной сигаретой в сторону площадки, – Что это за монстры гаражного авиастроения?

– Сейчас подойдут юниоры, и я расскажу. Просто, хочется при них, чтобы они ещё раз услышали, потому что они пока не очень врубаются. Три класса образования, причем малавийского дореволюционного, в мусульманской школе при медресе в Лилонгве.

– А как они вообще? – спросила Флер.

– Ну… – Пепе задумчиво наморщила лоб, – …В первые дни нам казалось, что будет гораздо хуже. Потом более-менее. Не то, чтобы хорошо, но и не критически-плохо.

– Извини, гло, но я ни фига не поняла, что ты сейчас сказала. Или я тупая, или…

Папуаска быстро покрутила руками в воздухе (видимо, чтобы проиллюстрировать сложность необходимых объяснений), и, собравшись с мыслями, произнесла..

– Этих юниоров нам вручили в полном ауте. Я ничего плохого не хочу сказать про африканских трансэкваториалов. Солдаты как солдаты. И приказ на счет зачистки ортодоксально-исламских элементов, был обоснован. Но выполнять терминальные процедуры на глазах у детей – это же надо не иметь мозгов вообще! Что, так долго отвести куда-нибудь в кусты? Я понимаю, что лень, но это же дети…

– Знакомая тема, – Оскэ вздохнул, – Прямо посреди деревни. Типа: мы торопимся.

– По ходу, бро, ты понял про что я, – заключила Пепе, – Но это ещё не все. Дальше юниоров гигиенически обрабатывают, и как есть, грузят на кораблик. На нос – два полотенца и зубная щетка. Кораблик скоростной, но все равно: это трое с половиной суток. Плюс – краткий курс дисциплины для транспортируемого контингента.

– Били? – лаконично уточнила Флер.

– Без экстрима, как я понимаю, – ответила Пепе, – Физических травм у них не было. Проблема в психике. Куда везут, зачем везут. А ещё слухи. Короче, они первый день почти не говорили. И почти не ели. И оглядывались на нас, если собирались пойти в сортир. Типа: можно – нельзя. Правда, они оделись сразу. Ну, мы им сгенерировали одежду по размеру. Тут вязальная машинка для вот таких штук.

Пепе, для пояснения, щелкнула лямками своей майки на плечах.

– …Удобно, кстати. Рекомендую. Крупная вязка, хорошо продувается, не жарко.

– Классная тряпочка, – одобрила Флер, – А как вы их выводили из этого тупняка?

– Так и выводили. Говоришь им: «пошли есть». Они идут и что-нибудь едят. Подъем, отбой и мыться – аналогично. Говоришь им: «пошли играть в мяч». Они идут, и даже иногда пинают этот самый мяч. Так первые три дня. А потом мы догадались позвать местных, вот этих… – папуаска сделала стремительный выпад вбок, вытянула руку и звонко шлепнула Эсао по пузу.

– Блин, – выдохнул тот.

– Засранка! – возмутилась Стэли, – У тебя что, своего парня нет?

– Твоего прикольнее, – важно пояснила Пепе, и продолжила, – Они привозили своих младших сестренок и братишек в возрасте наших юниоров. Ну, типа, разбавили этот негатив. Исламский крэк иногда проявлялся. У исламистов, например, есть табу про мальчиков и девочек. По исламу, им нельзя купаться вместе, жить в одной комнате, и вообще, девочка должна быть завернута в тряпку от пяток до макушки.

– И как вы с этим справлялись? – поинтересовался Оскэ.

– Мы это душили в первых проявлениях.