Дело Пентагона (СИ) - Гейл Александра. Страница 4

Он останавливает машину около фургона. Господи, настоящего ФБР-фургона, как из дурацких фильмов! Я туда не суюсь, для меня видеть это чудо — уже немалый шок. Жду, пока он переговорит со своими коллегами. И вот только после этого действа мы направляемся к бунгало. Когда остается совсем немного, Леклер начинает давать рекомендации:

— Я включу громкую связь, чтобы вы услышали наш разговор, доктор Конелл. У меня нет причин вам не доверять, ведь жизнь вашего отца превыше всего, не так ли?

— Вы угадали, — пропеваю я приторно. Стараюсь не выдать собственного волнения. Словно о погоде говорим. Это должно сбить его с толку. Пусть поломает голову и на мой счет тоже! Что ж ему, только Картером интересоваться что ли?

Мы подъезжаем к роскошному бунгало. Оно настолько вопиюще шикарно, что я почти жалею об отказе Манфреду. Было бы сказочно просто полежать на песочке около подобного домика, и, может быть, папин конфликт утрясся бы сам… Вернись в реальность, Джо, так не бывает! В этот момент я замечаю, что на крыльце сидит Шон Картер, и мой восторг утихает экспоненциально. Угу, полежала бы я на песочке. Как же!

— Почему он сидит тут? Вы сказали, что приедете? Сказали, что привезете меня? — Внутри мгновенно нарастает паника.

— Нет, учитывая скорость сборов, он даже не смог бы проследить за нашим перелетом.

— Вы уверены?

— В чем дело, доктор Конелл?

— В том, что Шон Картер не сидит на крылечке, если у него не обнаружился рядом невидимый ноутбук…

Леклер усмехается.

— Да, Джоанна, выбирая вас, мы не промахнулись.

— Я не давала вам разрешения называть меня Джоанной, агент. Только Эдди можно.

Он хмыкает. Вот гад, это ведь он так пытается втереться ко мне в доверие. Джоанна, Джоанна. Ну уж баста, брататься с парнем, у которого на голове каска из геля для волос не по мне!

Когда Шон видит Леклера, он напрягается всем телом, хоть и демонстрирует расслабленность. Не знаю, заметил ли это агент, или надо четыре года с Картером спать, чтобы научиться читать его движения так легко, но для меня все очевидно.

— Льюис Леклер, агент, какой неприятный сюрприз, — фыркает Картер. Динамик, который оставил мне Леклер, пожалуй, и двадцать лет назад считался допотопным. Не знай я, что это говорит Шон, никогда бы не подумала. Голос напоминает скорее старческое кряхтение!

— Сюрприз очень даже приятный, уверяю тебя, — кряхтит в ответ Леклер. Я вас умоляю, и вот это Бюрошные навороченные гаджеты? — Думаю, что ты даже успел по мне соскучиться.

— А я-то все удивлялся! Мы уже неделю на Сицилии, а ты только сейчас явился.

— Да вот запоздал. Собирал достойную команду. В ответ Манфреду.

— Манфреду? Или мне?

— Тебе, — признает Леклер.

А у них, значит, давние терки? Что ж, не странно, но интересно.

— Разумеется, за последние три года ты разве что не все мое дерьмо изучил. — Я морщусь. Два года терпела подобные фразочки от военных, и тут все то же самое. — Ты так давно ищешь как бы повесить на меня Пентагон, что даже окружающих тошнит.

— Ничего, теперь все изменится.

— Неужели? — фыркает Шон.

— О да, поверь мне. У меня появилось секретное оружие.

— Гипнотизер? Маг вуду? Электрошокер? — скучающим тоном перечисляет Картер.

— Нечто намного, намного, намного более… прекрасное.

Я даже краснею. Это неприятно, надо мной всю жизнь за мои блондинистые замашки насмехаются. Леклер у меня еще попляшет! В конце концов я доктор философии, как бы там не выглядела! И мне не за розовые ногти присвоили это звание!

— Давайте сюда, доктор, — наконец, зовет меня Леклер.

И я медленно вылезаю из машины. Горячий ветер подхватывает концы шелкового шарфа и чуть не срывает его с волос. Я придерживаю руками ткань, чувствуя себя счастливой от одного лишь бьющего в нос запаха моря. Но недолго. Приходится вернуться в реальность, а потому я захлопываю дверцу машины и, осторожно ступая высоченными каблуками по раскаленном асфальту, направляюсь к мужчинам. Шон при виде меня даже со ступеней поднимается, чтобы удостовериться, что ему не мерещится.

— Серьезно? — спрашивает он, посмотрев своими жестокими глазами на Леклера, как на последнюю из презреннейших букашек. — До последнего был уверен, что ты не отважишься использовать в своих целях ее! Думал, что в тебе хоть что-то человеческое осталось.

Вдруг за спиной Шона открывается дверь, и оттуда высовывается Карина, с точно таким же недоверчивым выражением на хорошеньком личике. Она останавливается рядом с Картером, взволнованно глядя на меня. Я буквально вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, перебирая возможные варианты развития событий. Я хотела бы выдавить из себя что-нибудь, хоть что-нибудь, скажем, приветствие, но язык отказывается ворочаться. Мне страшно, воспоминания, большинство из которых болезненные, воскресают и крутятся в голове, как заевшая пластинка.

— А почему нет? — спрашивает Леклер, издевательски растягивая слова. — Если я не могу поймать тебя средствами, которые есть у меня, буду использовать те, что некогда побывали у тебя.

Он как-то так показывает на меня рукой, что в совокупности становится понятно, что я предмет. Вещь и ни на хромосому больше. Поверить не могу! В конце концов я не линейка для измерения длины причинного места. В неверии смотрю на Леклера. Совсем офигел что ли? И он даже не понимает, что я в бешенстве. Ну что ж, поиграем. Если он хочет видеть во мне безделушку, сделаем. Это даже неплохо, недооценка противника обходится, как правило, дорого. Сверкаю убийственными ямочками на щеках, они мужчин наповал разят, это я с детства еще уяснила. Агент буквально столбом замирает. Но только он, так как Картер лишь закатывает глаза. Он все эти приемчики изучил, и на него ни одна ужимка не действует, только больше бесит. Как он вообще меня терпел четыре года под одной крышей?

— Спросите, доктор Конелл. Просто спросите, — велит мне, тем временем, агент и чуть подталкивает вперед.

— Так он и скажет, — бормочу я негромко, но достаточно, чтобы Леклер услышал.

— Не надо усложнять, вы спросите.

Мягкие интонации в голосе Леклера напоминают мне о маме. Она учила меня тем же голосовым приемам. Только использовать их полагалось для покорения мужчин, а не ловли преступников. Мама… как мне сейчас хотелось бы оказаться рядом с ней, спрятаться и не знать забот, как хотелось бы свернуться калачиком у папы на коленях… Было страшно представить, как редко в последние годы я появлялась дома. Боялась, что родители раскроют правду, поймут, как сильно я изменилась и сколького натерпелась в Австралии. А теперь отца могут казнить, и я буду жалеть, что никогда не сказала ему, что не стала их любить меньше за то, что они оставили меня в Сиднее одну. Нет, хуже, не одну, а с Шоном.

Стоит обо всем этом подумать, как вдруг силы находятся. Я вскидываю голову и храбро впиваюсь взглядом в черные провалы глаз Шона. И без обычной мягкости, без хождения вокруг да около, спрашиваю:

— Это ты взломал Пентагон?

И в этот же миг мне хочется закричать и убежать, спрятаться в машине Леклера и никогда не вылезать. Потому что я боюсь Шона Картера и того, что он может со мной сделать. А он так жутко смотрит, совсем как раньше, как удав на кролика. Хотя нет, сейчас что-то не так. Словно он не пытается заставить меня бояться, словно получается у него это просто по старой памяти. Почему? Додумать мысль я не успеваю, так как Картер изволит ответить:

— Нет, это сделал не я.

Тут же разворачивается, заталкивает в дом Карину и заходит следом. Щелкает замок. Пиликает сигнализация.

— Гхм, неожиданный поворот, — бормочет Леклер, почесывая подбородок. Поворотов я не усмотрела, но, кажется, Леклер ответом недоволен. Ну а он, наверное, думал, что Шон увидит меня и растает, как мороженое под солнцем. Да ладно, Леклер, такую бесчувственную скотину, как Картер, еще выискать надо ухитриться!

— Агент, вы собираетесь тут стоять всю ночь?

— А вас приводит общество Шона Картера в дискомфорт?