Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони. Страница 16

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

Гротон соединил центральную и отдельно стоящую точки.

Иво замкнул петлю вокруг верхней части фигуры:

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

Гротон хмыкнул и добавил еще петлю.

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

Через два хода внутри фигуры появился глаз, а внизу основание.

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

Последним ходом Иво добавил полукруг к основанию, и оставил Гротону две точки, но соединить их было уже невозможно — одна была внутри, а другая снаружи.

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

— Может, повысим ставки? — сказал Гротон. — Скажем, пять или шесть точек?

— Если точек пять — побеждает первый игрок, если шесть… — он на секунду задумался, — если шесть, то второй. Все равно это не игра.

— Как это вам удается?

Вмешался Брад:

— У Иво способности к подобным вещам. Он знает — и все тут, и выиграет в спраут у всех нас хоть сейчас, я уверен.

— Даже у Ковонова?

— Может быть.

Гротон с сомнением покачал головой.

— Поверю, когда увижу.

Иво поймал пристальный взгляд Афры.

— Извините, — сказал он смущенно. — Я думал, что все вам объяснили. Тут нет ничего особенного. Просто логические фокусы. Это у меня с тех пор, как себя помню.

— Вы меня заинтересовали, — сказал Гротон. — Вы мне не сообщите дату вашего рождения?

— Не говори ему, Иво! — сказал Брад. — Ты так выдашь все секреты своей жизни.

— Он не скажет! — вскрикнула Арфа. — Не будьте смешным.

Иво окинул всех взглядом, стараясь не задерживаться на лице Афры, слишком уж она была прекрасна в гневе.

— Я что-то не то сказал? — и добавил про себя: «Опять?»

— Гарольд у нас астролог, — пояснил Брад. Скажи ему дату и место рождения с точностью до минуты, и он тебе составит гороскоп, на котором будет даже твой личный номер.

Гротон выглядел немного уязвленным.

— Астрология — это мое хобби. Вы можете говорить, что это салонная игра, но я считаю, что правильно применив астрологию, можно извлечь пользу.

Иво пожалел, что его втянули в разговор, но не потому, что был неравнодушен к астрологии, просто ему было неприятно видеть, как издеваются над Гротоном. Не то, что бы ему нравился Гротон, но жестокость, даже вежливая, была ему не по нутру. Казалось, Брад иногда был немилосерден к слабостям тех, кто не так умен, как он.

— 29 марта 1955 года, — сказал Иво.

Гротон записал дату в маленький блокнот.

— Не известно ли точное время?

— Известно. Я как-то видел запись — 6.20 утра.

Гротон и это записал.

— Я припоминаю, вы как-то говорили, что родились в Филадельфии. Это в Пенсильвании или в Миссисипи?

Иво попытался вспомнить, когда он это упоминал.

— В Пенсильвании. Это имеет значение?

— Все имеет значение. Я мог бы вам объяснить, если интересно.

— Давайте не будем устраивать школьный урок, — раздраженно сказала Афра.

Иво отметил, что в ней тоже была какая-то бесчувственность, как и у Брада, хотя, возможно, это была лишь импульсивная реакция. Она была как скаковая лошадь — норовистая, непоседливая, ей не было дела до симпатий и антипатий других.

Зачем Браду скаковая лошадь-? А зачем она ему?

— Интересная мысль, — невозмутимо ответил Гротон. — Астрологию вполне можно было бы преподавать в школе. Я жалею, что не начал изучать ее лет на десять раньше.

— Я не понимаю, — продолжала Афра с наигранным недоумением. — Как может грамотный инженер, вроде вас, мириться с такими предрассудками? Нет, действительно…

— А ты ведь когда-то преподавал в школе? — спросила Беатрикс, мягко прервав Афру, только потом Иво понял, что она предотвратила начинающуюся ссору.

Очевидно, это случалось уже не раз, и жена хорошо знала признаки надвигающегося конфликта. Иво и сам их видел: грузный мужчина спокойно отвечает на насмешливые вопросы, не теряя самообладания, в то время, как легко возбудимая девушка начинает выходить из себя. Наверное, Гротон защищал астрологию потому, что это было нелепо и, тем самым, слегка, а может и не слегка, поддразнивал Афру.

Может быть, ему нравился недостойный человек? Афра была изумительна и прекрасна, но ее темперамент изменял ей. В подобных ситуациях это может быть серьезной помехой. Ерунда. Брад прервал бы любой спор, если бы он зашел слишком далеко.

Гротон опять что-то сказал, и Афра опять на него набросилась, но Иво, задумавшись, не слышал, что именно. Когда он вернулся к действительности, Гротон рассказывал о своем опыте преподавания. Иво прислушался и с удивлением обнаружил, что ему интересно.

Оказалось, что это было до его женитьбы на Беатрикс. Иво знал о Гротоне намного меньше, чем предполагал.

— …пошел добровольцем. Полагаю, что многие инженеры были такими же наивными, как я. Но компания, на которую я работал, — не забывайте, это было в 67 или в 68, недолюбливала бастующих учителей, и предложила всем желающим попытать счастья в новом деле, предоставив оплачиваемый отпуск. И, естественно, временная зарплата в школе, вдобавок. Многие из нас, инженеров, решили показать этим диссидентам, что мы, в отличие от них, ценим школьную систему и не позволим ее разрушить, и пусть бастуют хоть целую вечность. В конце концов, все мы имели образование не хуже, чем они, так как каждый был бакалавром либо магистром, а то и доктором в своей области плюс большой опыт практической работы. Так мне, по крайней мере, казалось в двадцать семь лет.

Он остановился, но на этот раз Афра не стала отпускать колкие замечания. Ей тоже было интересно.

Двадцать семь. На два года больше, чем сейчас Иво. Он живо представил себя на месте Гротона, доброволец на место преподавателя в школе, в которой учителя объявили незаконную забастовку. Фактически, тебя увольняют с работы, а когда надоест преподавать, берут обратно… более чем ясно.

Он одел лучший костюм, пытаясь выглядеть уверенным в себе человеком, но пульс учащенно бился при одной мысли о встрече с подростковой аудиторией. Не забудет ли он, что говорить? Сможет ли он ясно изложить то, что так хорошо понимает сам? Очень важно должным образом суметь иллюстрировать материал.

Эта школа не могла одновременно занять все классы, и часть начальных классов была распущена по домам, тем не менее казалось, что школа набита детьми. Мальчишки визжали и носились по коридорам, швыряли на пол книги, сбивались в шумные кучи; было очевидно, что никто не может призвать их к порядку. Когда Иво с другими добровольцами ожидал инструктажа, прямо на пороге одного из классов разыгрывалась довольно неприличная любовная сцена, однако проходящие учителя делали вид, что не замечают этого. Иво просто забыл, насколько физически зрелыми бывают шестнадцати- и семнадцатилетние девушки. Два мальчика принялись драться прямо перед кабинетом директора, тот лишь высунул голову и крикнул: «А ну, прекратите» и гневно смотрел на них, пока они не убежали. Любовники прервали свое занятие только для того, чтобы отойти к дальнему дверному проему, где продолжили свои любезности. В общем, царил полный хаос.

Его классная комната была в конце крыла, в технической секции. Он был рад, что так случилось, по крайней мере это было ему знакомо. Другие инженеры из его компании пытались преподавать английский или историю, а одного даже приставили нянчиться с испанским классом. Дети что-то лопотали по-испански и смеялись, когда он не мог отличить ответ на уроке от грязных шуток в его адрес. Позднее Иво всегда чувствовал тошноту, вспоминая об этом, — это было все равно, что выйти голым на сцену.