В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Уайтлок Анна. Страница 3

Глава 1

Королева: едина в двух лицах

Постель королевы находилась в самом сердце двора. Здесь королева могла наконец отдохнуть, сюда она могла уйти после напряженных событий дня. И все же королевская опочивальня была не просто местом для сна и отдыха. Постель королевы была сценой, на которой королева возлежала каждую ночь. То была не обычная, а государственная постель, и ночью, как и днем, королеву окружали все внешние атрибуты королевской власти.

У королевы Елизаветы, конечно, была не одна постель. Все ее кровати пышно украшались, расписывались яркими цветами, для них заказывали роскошные ткани. Все ложа были достойны своей хозяйки. Во дворце Ричмонд Елизавета спала на изысканной кровати в форме лодки с пологом «цвета морской волны» и укрывалась светло-коричневым покрывалом, расшитым блестками. Каркас кровати, стоявшей во дворце Уайтхолл, сделали из нескольких пород разноцветного дерева; полог сшили из индийского шелка, расписанного вручную. Любимая кровать, которую Елизавета брала с собой, когда двор переезжал с места на место, была изготовлена на резном деревянном каркасе, искусно раскрашенном и позолоченном, с подзором из серебра и бархата, занавесями, отделанными пуговицами из драгоценных камней и золотым и серебряным кружевом, и изголовьем из алого атласа, украшенного страусовыми перьями.

В своей опочивальне Елизавета могла разоблачиться, снять макияж и отдохнуть от придворной суеты. Здесь ей прислуживали дамы, знавшие королеву лучше всех. Они находились при королеве, когда та одевалась, ела, принимала ванну, ходила в туалет и спала. Елизавета никогда не оставалась одна; в одной с ней постели или в специальной постели, которую ставили рядом, всегда спал кто-то из особо приближенных женщин. С ними Елизавета беседовала, рассказывала свои сны, хорошие или страшные, просила у них совета. Известно, что Елизавета часто страдала бессонницей и боялась темноты. Все ее тревоги усиливались в темноте, когда она оставалась в опочивальне. Именно здесь она, боясь многочисленных врагов и преследуемая ночными кошмарами, часто брала назад решения, принятые при свете дня. В те дни довольно обычным делом было делить постель с компаньоном одного с тобой пола; совместный сон сулил тепло, утешение и безопасность. Женщины, спавшие в одной постели с Елизаветой, пользовались ее величайшим доверием, так как с ними она общалась наиболее тесно и близко. [31]

Спальня королевы Елизаветы одновременно являлась местом личным и публичным. Тело королевы считалось не просто плотью; королева была едина в двух лицах, являясь лицом физическим и одновременно юридическим, так как олицетворяла все государство. Здоровье и добродетельность Елизаветы как физического лица знаменовали собой силу и стабильность государства. Болезнь, сексуальная распущенность и бесплодие считались политическими проблемами, и именно камер-фрейлины охраняли правду, тесно связанную с благополучием королевы и, следовательно, государства.

Незамужняя королева внушала опасения. Женщины обязаны были выходить замуж, и решение Елизаветы оставаться незамужней вступало в противоречие с ожиданиями общества. Женщины считались существами низшими по сравнению с мужчинами и потому обязаны были по Божьей воле подчиняться им. Женщины, которые игнорировали религиозные заповеди и не подчинялись мужской власти, потенциально являлись источниками беспорядка и сексуальной распущенности. Медики того времени полагали, что тело женщины постоянно находится в неустойчивом состоянии и потому изначально обладает опасными качествами. [32] На подобную точку зрения влияло богословие: раз нравственная и умственная неустойчивость Евы заложила основу для грехопадения, все женщины обладают теми же изъянами, что и их прародительница. В то время как мужская сила предшественников Елизаветы символизировала политическую власть, «развращенность» или «слабость» Елизаветы как физического лица подрывали общее положение страны. Женщины обязаны были хранить свою честь, не только храня целомудрие, но и поддерживая свою репутацию соответствующим скромным и строгим поведением. Испорченная репутация, даже павшая жертвой клеветы и наветов, ставила под удар общественное положение женщины. Более того, Елизавета была дочерью Анны Болейн, «королевской шлюхи», и потому служила живым символом разрыва с Римом. [33] Для Филиппа II Испанского, семейства Гиз во Франции и папы римского Елизавета была незаконной по рождению и по вере. Более достойной претенденткой для них была Мария Стюарт, королева Шотландии. [34] Мария была внучкой Маргариты, сестры Генриха VIII, которая вышла за короля Шотландии Якова V, и дочерью Марии де Гиз. Гизы считались одной из наиболее влиятельных, тщеславных и ревностных католических семей во Франции. В апреле 1558 г., всего за полгода до вступления Елизаветы на престол, этот франко-шотландский альянс был скреплен браком шестнадцатилетней Марии Стюарт и Франсуа де Валуа, французского дофина. С того дня, как Елизавета стала королевой, Мария Стюарт не переставала заявлять о своих правах на английский трон. [35] Ставки не могли быть выше; королева как физическое лицо оказалась в эпицентре драмы, охватившей всю Европу. В религиозной войне, разделившей Европу, в центре конфликта очутились Елизавета как физическое лицо и ее постель. [36] За все время ее правления ходило немало слухов о ее любовниках и незаконнорожденных детях. Католики выражали сомнения в добродетельности Елизаветы и обвиняли ее в «грязной похоти», которая «марает и ее саму, и всю страну». [37] Они объявляли, что Елизавета не замужем из-за своих непомерных сексуальных аппетитов – ей трудно ограничиться одним мужчиной. Одни утверждали, что у нее есть внебрачная дочь; другие – что у нее был сын, а третьи – что она физически не способна иметь детей. Подвергая сомнению здоровье, целомудрие и плодовитость королевы как физического лица, противники Елизаветы как в самой Англии, так и в Европе бросали вызов всему протестантскому государству. На протяжении полувека европейские дворы полнились слухами о поведении Елизаветы. Король Франции шутил: один из самых великих вопросов столетия состоял в том, «девица королева Елизавета или нет». [38]

За более чем полвека своего правления Елизавета сильно изменилась. Из молодой, энергичной королевы с красивым бледным лицом, золотистыми волосами и стройной фигурой она постепенно превратилась в морщинистую старую женщину с гнилыми зубами, которая увешивала себя драгоценностями и не жалела белил и румян, стараясь отвлечь внимание от своего изрытого оспой лица; она носила рыжий парик, чтобы скрыть лысеющую голову. После того как королева разменяла четвертый десяток, так и не выйдя замуж и не произведя на свет наследника, после того как она начала стареть и слабеть, в стране усилились страхи. Поскольку порядок престолонаследия не был установлен, для Елизаветы было все важнее скрывать признаки возраста. Королева как физическое лицо «правила себя» с помощью своего образа как лица юридического. Лишь в спальне она могла оставаться собой.

«Доступ к телу» королевы тщательно контролировался, как и его изображения на портретах. Образ королевы должен был сохранять моложавость, что непременно скрывало факт ее физического угасания. На картинах она должна была выглядеть такой же, какой представала перед подданными, выйдя из спальни: в мантии, драгоценностях, парике, накрашенная. В обязанность камер-фрейлин входило создание сложного произведения – вечно молодой королевы. Елизавета так желала сохранить видимость молодости, что даже субсидировала поиски философского камня, эликсира жизни, который обеспечивает вечное здоровье и бессмертие.