Замужем за облаком. Полное собрание рассказов - Кэрролл Джонатан. Страница 6
К моему великому удивлению, единственная Б. Рашфорт жила на Плам-Хилл – в очаровательном престижном районе у озера. Уборщица, живущая в таком месте? Это сильно заинтриговало меня, а также и Роберту, когда она услышала про звонок и мои маленькие изыскания.
– О Скотт, может быть, она вроде Тетушки Мэйм – богатая и эксцентричная. Мы получим в уборщицы Розалинду Рассел!
Рано утром на следующий день позвонил коллега, нуждавшийся в срочной помощи, так что мне пришлось уехать и пропустить встречу с таинственной Бини.
Вернулся я к обеду, и Роберта все мне рассказала.
– Как она выглядит?
– Средних лет, средней комплекции, кругленькая, с короткими седыми волосами. Похожа на массажистку.
– Так я и думал. А как была одета?
– В один из этих броских тренировочных костюмов и в замысловатых кроссовках. Очень приветливая, но также и очень ответственная. Ты понимаешь, что я имею в виду? Прежде чем я успела предложить ей работу, она спросила, нельзя ли осмотреть дом. Проверить фронт работ.
– И ты ей разрешила?
– Да. Дорогой, она милая и с виду заслуживает доверия. Человек, живущий на Плам-Хилл, но желающий убирать в доме, чтобы чем-то заняться, по меньшей мере вызывает интерес, верно? А если она к тому же окажется хорошей уборщицей – тем лучше.
– Верно. Дай этой Бини работу.
– Она выходит завтра.
Бо?льшую часть следующего утра у меня занял семинар о Готорне. Это была хорошая группа с умными студентами, которые как будто бы искренне интересовались своим делом. В общем, я вышел оттуда с чувством воодушевления, довольный своей профессией преподавателя. В тот день разгорелась довольно жаркая дискуссия об одном образе из рассказа «Молодой Гудмен Браун». Среди споров один парень спросил другого:
– Думаешь, ты бы сказал все это, если бы знал, что в заднем ряду сидит сам Готорн? Прислушивайся к собственным словам. Стал бы ты говорить так же безапелляционно, если бы знал, что мужик, который это сочинил, слушает тебя?
Хороший вопрос, который я много раз слышал в разных вариациях. Я все еще размышлял об этом, когда, подойдя к входной двери своего дома, услышал звук работающего пылесоса.
– Кто-нибудь дома?
Пылесос продолжал вовсю работать.
– Эй!
Никакого ответа. Потом из гостиной донесся взрыв знакомого хохота. Я вошел и увидел Роберту, она забилась на кушетку и гоготала. Моя жена смеется артистично – если шутка действительно хороша, она хлопает себя по колену и раскачивается взад-вперед. Ее легко рассмешить, и приятно вдобавок, поскольку она ценит это. Наверное, потому-то я и влюбился в нее сразу, что она оказалась первой женщиной, искренне смеявшейся моим шуткам. Секс – это прекрасно, но иногда получаешь больше удовлетворения, когда рассмешишь женщину.
– А вы, наверное, Скотт. Роберта рассказала мне о вас всю подноготную.
Она сияла серым и серебряным. Седые волосы, серая трикотажная рубашка, серые кроссовки. Подбоченясь, она разглядывала меня, как подержанный автомобиль. Рядом жужжал все еще включенный пылесос.
– Бини?
– На самом деле меня зовут Бернис, но если будете звать меня так, я уволюсь. Как поживаете?
– Прекрасно. Похоже, вы тут поладили.
– Я рассказывала Роберте о моем сыне.
Моя жена замахала рукой перед лицом, словно отгоняя муху.
– Ты должен выслушать эти истории, Скотт. Расскажите ему про кролика. Пожалуйста!
Бини как будто смутилась, но ей было приятно.
– Мм, я перескажу в другой раз. Нужно закончить с пылесосом. Сегодня я хочу добраться до окон, но еще и половины не пропылесосила.
Вынув вилку из розетки, она потащила пылесос в прихожую. Мгновение спустя он зашумел в столовой.
Я оглянулся, чтобы удостовериться, что ее нет поблизости.
– Как она тебе?
– Здорово! Это просто атомная электростанция. Ты еще не видел кухню? Взгляни. Она как в рекламе паркетной мастики по телевизору: все помещение – один сплошной блеск. Просто нужны солнечные очки. Похоже, нам повезло с ней.
– Это было бы неплохо. А над чем ты так смеялась?
– О, просто она смешная. Эта женщина так рассказывает истории… Ты должен это услышать.
– Я буду счастлив, если она умеет убирать.
– То-то и здорово, что она умеет и то и другое.
В тот день наш дом наполнили новые звуки – выколачиваемых и взбиваемых подушек и пылесоса, высасывающего многолетнюю пыль из паркета и стен. Она обнаружила в ванной окно, через которое, наверное, никогда не проходил солнечный свет с тех пор, как дом был построен тридцать лет назад. Собачьи миски засверкали, занавески были выстираны; Роберта не могла прийти в себя оттого, что под раковиной в неиспользуемой ванной не только нет ни пятнышка, но и чудесно пахнет каким-то незнакомым новым дезинфицирующим средством. Что ответила Бини? «Все для уборки я приношу с собой». С моего письменного стола пыль была вытерта, бумаги аккуратно сложены. Даже книги на нем были расставлены в алфавитном порядке. Я не люблю, когда кто-то касается моего письменного стола – это одно из величайших табу в семье, – но ее уборка произвела на меня такое впечатление, что я ничего не сказал. Никто из нас не видел, чтобы она хоть раз присела. За восемь часов она выполняла такой объем работы, что, когда уезжала, мы вдвоем ходили по нашему сверкающему дому, дивясь каждому новому открытию.
– О боже, она что, и пса вымыла?
– Нет, только пропылесосила его и причесала, а ты видел свою обувь? Она ее начистила.
– А мое белье? Кажется, она его прогладила. Никто никогда не гладил мне трусы.
– Ты на что-то намекаешь, муженек?
Это напоминало поиск пасхальных яиц перед праздником. Кто бы подумал мыть предметы, которых не видно, – вроде лампочки в настольной лампе или крышки солонки? Последнее я заметил за завтраком через несколько дней. Я часто смотрел на солонку, подумывая стереть белые кристаллики и зубочисткой прочистить дырочки. Теперь это было сделано, а также и многое другое.
Видит бог, нам с Робертой было о чем поговорить. Если не о детях, то о нашей совместной жизни, или о наших жизнях в отдельности, или о книгах, или о чем угодно. Но в следующие дни главной темой наших бесед была Бини Рашфорт. Что она сделала, или как она это сделала – так или иначе всегда всплывала она. После первого потрясения мы обнаружили, что она не только мыла, гладила, выскребала, начищала… все, что встречалось в доме, но делала в большинстве комнат еще мириады мелочей, чтобы лучше все устроить. На кухонной полке консервы были упорядочены, специи выставлены так, чтобы все были видны, а не как раньше – все в куче, так что каждый раз, когда нужен лавровый лист или корица, приходилось все перебирать. Чернильница на письменном столе у Роберты была вытерта, а конверты рядом с ней отсортированы по цвету.
– Это уже слишком.
– Что?
– Посмотри – тюбики с зубной пастой сдавлены с конца, так что вся паста у колпачка. Ты никогда так не делала, правда?
– Я? Ты тридцать лет орешь на меня, чтобы выдавливала с конца.
– Так я и думал. Роберта, почему нас так изумляет наша уборщица?
– Потому что она изумительна. А сто?ит столько же, как и наша последняя, которая боялась лишний раз пальцем шевельнуть.
– Расскажи, что еще она тебе говорила. Почему она работает, если живет на Плам-Хилл?
– Это не то, что ты думаешь. Очевидно, там чьи-то владения, но на краю стоит маленькая сторожка, вот ее она и снимает. Бини живет там с давних пор и платит очень мало. Ее муж умер десять лет назад. Он работал администратором в одной страховой компании в Канзас-Сити.
– Наверное, потому она и сказала, что не нуждается в деньгах: когда внезапно умирает страховщик, его семья непременно получает кучу денег, потому что у них обычно самый лучший полис.
– Она говорила, что всем довольна.
– Еще бы. И у нее есть сын?
– Да, и дочь. Сын, похоже, большой чудак. Попроси ее рассказать тебе историю с сигарами.
– Ладно. А знаешь, о чем я подумал? Это звучит странно, но я гадаю, что она будет мыть и чистить, когда придет на следующей неделе? Что у нас еще осталось?