Человеческая гавань - Линдквист Йон Айвиде. Страница 48

ОРГАНЫ ВОДЫ

Наконец наступил рассвет. Андерс стоял на причале Симона и смотрел на загоравшуюся зарю. Несмотря на теплую одежду, он никак не мог побороть дрожь. Ему было холодно, а вдобавок он больше не чувствовал Майю так близко, внутри себя.

Симон копошился в лодке. На корме лежало тело Элин. Андерс никак не мог вспомнить, почему они решили обернуть ее в два огромных пластиковых пакета и завязать. Выглядело это ужасно — очертания человеческого тела в мешках. Кроме того, Андерс сомневался в правильности принятого решения.

— Это действительно единственный выход? — без конца спрашивал он Симона.

— Да, — всякий раз терпеливо отвечал тот.

Когда все это произошло в его доме, Андерс кое — как дополз до телефона и позвонил Симону. Тот немедленно прибыл, накрыл лицо Элин какой — то тряпкой и помог Андерсу умыться. Затем они сели за стол и попытались понять, что им теперь следует предпринять.

Существовали два варианта.

Ни один человек не поверит, что два давным — давно утонувших подростка явились из ниоткуда, скорее всего с того света, и утопили Элин в ведре. Да и по — любому она числилась погибшей во время пожара. Поэтому лучше всего было потихоньку избавиться от трупа. Это был первый вариант. И пожалуй, самый верный.

Вариант второй — предъявить труп в участке и все — таки попытаться убедить полицию, что Андерс тут ни при чем. Тщательно поразмыслив, они эту мысль отогнали.

Андерс взял фонарик и пошел в сарай, чтобы подобрать пару пластиковых пакетов. Зайдя внутрь, он остановился, ощутив нестерпимую боль в груди. Он ничего не сделал, когда они убивали Элин, он не помог ей. Он лежал и трясся от страха. И это было все, что он смог тогда сделать?

— Но это не моя вина, — шептал он, — это не моя вина.

Если повторить это тысячу раз, то вполне можно поверить.

Андерс уже собирался выйти из сарая, но увидел на полке пластиковую бутылку.

Полынь…

Он открутил крышку, поднес бутылку ко рту и сделал два глотка. Ему показалось, что в горле начался пожар. В этот раз он сразу же проглотил настойку, не задерживая ее во рту, и от неожиданного огня в пустом желудке едва не закричал.

Жечь продолжало все сильнее, и Андерс присел на корточки. Кончики пальцев у него онемели, ему казалось, он больше не может дышать.

Все кончено. Я умру. Это спазм легких.

Он отравился, он понял это совершенно четко. Наверное, концентрация полыни была слишком велика. Если бы он, как в первый раз, задержал ее во рту, то мог бы спастись. А теперь ядовитое вещество распространяется по его крови и организму, протекает в органы, заставляя его так мучиться.

Андерс прижал руки к вискам, чувствуя, что его мозг сейчас взорвется. Он попытался сделать вдох и с удивлением обнаружил, что у него получилось. Легкие больше не казались парализованными, и огонь внутри не обжигал уже так яростно.

Остался лишь мерзкий привкус. Андерс поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Он поднял голову.

Пятьдесят семь.

Почему ему в голову пришла именно эта цифра?

Пятьдесят семь. Сколько лет было отцу, когда он умер? Столько винтов полагалось к шкафу из «ИКЕА», который он и Сесилия купили для спальни? Столько сантиметров роста было в Майе, когда ей исполнилось два месяца?

Андерс посветил по сторонам фонариком. Где же эти чертовы мешки? Сколько тут разного хлама, в этом сарае. Какие — то старые ломаные игрушки, инструменты, которые уже никому не нужны, патефон, еще что — то — непонятно что. Надо бы собраться с силами, разобрать весь хлам и выкинуть все на свалку.

Наконец мешки были найдены. Андерс вышел из сарая и помог Симону обрядить Элин в последний путь. Руки его сильно дрожали.

Он устроился на носу лодки, как можно дальше от мешков. Симону пришлось сидеть так, что его ноги касались бедра Элин, — он управлял лодкой. Его губы были плотно сжаты, лоб наморщен. Он выглядел очень сосредоточенным. Андерс чувствовал к нему огромную благодарность и понимал, что должен бы как — то эту благодарность выразить, но не мог ничего сказать — у него просто не было слов.

Симон рывком завел двигатель, и лодка бодро побежала прочь от Думаре, направляясь в сторону Лединге. Дул слабый ветер. Андерс чувствовал, как лучи восходящего на горизонте солнца нагревают его лицо.

Папа…

Сколько раз он сидел вот так вот на носу отцовской лодки и смотрел на восход?

Сорок? Пятьдесят?

Папа…

Он уже так давно не думал об отце. А теперь, на восходе солнца, все вернулось. Все было совсем как тогда.

В тот раз…

В то лето, когда Андерсу было двенадцать, он копил деньги на радиоуправляемую модель лодки. Он видел ее на полке в магазине игрушек в Нортелье и с тех пор мечтал только о ней. Лодка была белая, с синими полосами вдоль борта. Она стоила триста пятьдесят крон, и Андерс рассчитывал собрать деньги и купить ее до конца лета.

Это была вполне реальная, осуществимая мечта. Они с отцом ставили сети два раза в неделю, и затем Андерс продавал рыбу у магазина. Килограмм стоил шесть крон, Андерсу доставалась половина. Значит, лодка стоит сто семнадцать килограммов сельди. И еще останется одна крона.

Он не то чтобы как дядюшка Скрудж копил каждую крону, но все — таки ему уже удалось собрать сто девяносто крон. Каждая рыбалка обычно приносила от тридцати до сорока килограммов, но был уже конец июня, и улов делался с каждым разом все меньше. Оставалась только одна вылазка в море, и наловить надо было пятьдесят килограммов.

Это было первое, о чем Андерс подумал, проснувшись тем утром:

Пятьдесят килограммов. Сегодня необходимо наловить пятьдесят килограммов.

Встав с постели, он достал из ящика шкафа одежду для рыбалки. Она все пропахла рыбой, джинсы и свитер были покрыты засохшей чешуей.

Одевшись, он натянул на себя кепку. Кепка с логотипом верфи в Нотене, где работал отец, так пропиталась запахом рыбы, что голодная собака вполне могла бы ее с аппетитом съесть.

Андерс любил свой рыбацкий наряд. В нем он был уже не просто Андерс, но Андерс — рыбак. Он не рассказывал об этом своим друзьям, и он переодевался, перед тем как сесть около магазина, но все равно в то утро он был сын своего отца, рыбак, сын рыбака, и ему это очень нравилось.

День обещал быть прекрасным. Андерс и отец сидели напротив друг друга за кухонным столом, ели овсянку и пили кофе, глядя на бухту. Вода была спокойная, первые лучи солнца играли на маяке. По небу плыли редкие тонкие облака.

Они съели по бутерброду, надели куртки и пошли к лодке. Отец запустил двигатель, и тот зарычал с первого же рывка.

Погода была отличной, и двигатель запустился сразу же. Это был отличный знак. Пятьдесят килограммов. Все должно получиться.

Андерс знал, что им не наловить сегодня пятьдесят килограммов, такое было только один раз, прошлым летом. Но хотя бы тридцать! И тогда он будет экономить каждую крону. И будет еще ближе к своей мечте.

Они обогнули мыс Нордюдден и вышли в сияющий фьорд. Ветер дул с востока. По воде бежала мелкая рябь. Андерс опустил пальцы в воду, вода была достаточно теплой для купания, градусов семнадцать — девятнадцать.

Шум мотора действовал на него усыпляюще, он задремал и начал думать про радиоуправляемую лодку. Мысли были такими сладостными, что он долго не мог очнуться, но наконец проснулся и протер глаза. Как далеко она может плыть, не теряя связи с пультом управления? Пятьдесят метров? Сто? И как быстро она движется?

В любом случае быстрее, чем вот эта папина лодка, думал он, смотря на воду.

— Эй, капитан! — крикнул отец весело.

Андерс все еще был погружен в свои мысли, когда отец остановил мотор и бросил сеть. Она медленно погрузилась под воду. Андерс передвинулся ближе к корме и взял руль. Это был его самый любимый момент за всю рыбалку — когда именно он будто бы управлял лодкой. Отец доверял ему выравнивать лодку, и ничто не мешало ему самому выбрать направление и скорость. Он старался делать все медленно и осторожно, чтобы вызвать одобрение отца.