Две могилы - Чайлд Линкольн. Страница 34

Женщина наклонилась к доктору и покрутила пальцем возле виска.

— Сумасшедшая, — доверительно прошептала она.

— Но… неужели ничего нельзя сделать? Это ужасно важно.

— Должно случиться настоящее чудо, чтобы она приняла вас. Мне неприятно это говорить, — добавила она еще тише, — но я знаю множество ученых и других людей, которые только и ждут того момента, когда она уже не сможет помешать им ознакомиться с коллекцией.

Фелдер поднялся.

— Сожалею, что не сумела вам помочь.

— Мне в любом случае придется скоро уехать, — вздохнул доктор. — Но пока я здесь, попытаюсь все-таки встретиться с ней.

Женщина сочувственно посмотрела на него.

— Вы не подскажете, как найти ее дом? — спросил он. — Ведь ничего страшного не произойдет, если я просто постучусь к ней, как вы думаете?

— Нет, не произойдет, но и обольщаться я бы на вашем месте не стала.

— Хорошо. Я просто хотел бы узнать ее адрес.

Доктор достал блокнот и приготовился записывать.

— О, это необязательно. Вы не сможете проехать мимо. Это большой особняк на Сентер-стрит, неподалеку от городской библиотеки.

— Тот самый, полуразвалившийся? — уточнил Фелдер упавшим голосом.

— Именно. Это просто ужасно, что она довела дом своих предков до такого состояния. Позор для всего города. Как я уже говорила, многие здесь ждут не дождутся одного счастливого дня…

Она замолчала и снова взялась за вязание.

21

Джон Фелдер медленно — очень медленно — ехал по Сентер-стрит, вздымая над мостовой мертвые декабрьские листья. Доктор низко наклонил голову, словно не желал ничего видеть, кроме приборной доски своего «вольво». И неудивительно, после того разочарования, какое он только что испытал. Он слишком рано поверил, что эта поездка в Коннектикут принесет ему удачу.

Хотя все еще возможно. Всякое может случиться.

Мимо проплывали свежеокрашенные дома с ухоженными лужайками, заботливо укрытыми на зиму защитной пленкой. Вдруг на дорогу опустилась тень, как будто тучи закрыли солнце… и впереди показалось это. Фелдер вздрогнул. Он взглянул на железные ворота с острыми ржавыми шипами поверху, на засохшие сорняки во дворе, на сам мрачный особняк с чересчур заостренной крышей, нависшей над темным каменным фасадом. Ему даже почудилось, что он видит огромную трещину наподобие той, что была на доме Ашеров [46], рассекающую дом от фундамента до крыши. Он подумал, что достаточно одного сильного порыва ветра в нужном направлении, чтобы разрушить это уродливое строение.

Фелдер остановил машину, заглушил двигатель и вышел. Толкнул створку ворот — она раскрылась с замогильным стоном, оставив на его руках рыжие пятна ржавчины и лоскутки облупившейся черной краски. Доктор двинулся к дому по растрескавшейся бетонной дорожке, раздумывая, что он скажет хозяйке.

Проблема заключалась в том, что, хотя Фелдер и был психиатром, он не умел манипулировать людьми. Он был ужасным лжецом и с легкостью обманывал самого себя — как показали недавние события, о которых теперь неприятно вспоминать. Что, если повторить уловку, которая помогла ему в Нью-Йоркском историческом обществе? Но раз уж пожилая мисс Винтур отказала делегации из Гарварда, ей ничто не помешает проделать то же самое с безвестным исследователем, не имеющим при себе даже диплома для подтверждения его ученой степени.

Тогда, может, сыграть на ее родственных чувствах, объяснить, что он намерен вывести из мрака безвестности и прославить имя ее двоюродного деда? Нет, она могла бы справиться с этим и сама, без его помощи.

Что же все-таки сказать ей?

До крыльца доктор дошел слишком быстро. Скрепленные цементом камни предательски шатались под ногами, когда он поднимался по ступеням. Краска на массивной черной двери потрескалась и местами облетела. К ней крепилось бронзовое кольцо в форме головы грифона. Она словно впилась взглядом в доктора, выбирая момент, чтобы укусить. Не обнаружив нигде звонка, Фелдер вздохнул, ухватился за кольцо и осторожно постучал им в дверь.

Подождал немного, но ответа не было.

Постучал еще раз, чуть-чуть сильнее. По пустым внутренностям особняка прокатилось гулкое эхо.

Но больше никто не отозвался.

Доктор облизал губы, почувствовав облегчение: еще одна попытка, и можно с чистой совестью уезжать. Перехватив поудобней кольцо, он постучал в третий раз.

В глубине дома прозвучал невнятный голос. Минутой позже послышались шаги, снова разбудившие эхо в каменных стенах. Лязгнула цепочка, заскрипел замок, отчаянно нуждающийся в смазке, и дверь приоткрылась.

Сначала Фелдер ничего не смог разобрать в темноте. Затем опустил взгляд ниже, и увидел нечто напоминающее глаз. Да, это действительно был глаз. Неодобрительно прищурившись, словно подозревая в докторе свидетеля Иеговы или коммивояжера, он оглядел доктора с головы до ног.

— Ну? — донесся из темноты тонкий недовольный голос.

Фелдер раскрыл рот от удивления:

Я…

— Ну? Что у вас?

Доктор откашлялся. Все складывалось даже хуже, чем он ожидал.

— Вы насчет сторожки? — предположил голос.

— Простите, что?

— Я спрашиваю, вы хотите снять комнату в сторожке?

«Воспользуйся подсказкой, идиот!»

— В сторожке? Ах да. Я…

Дверь захлопнулась у него перед носом.

Целую минуту Фелдер с озадаченным видом стоял на верхней ступеньке, а затем дверь снова открылась, на этот раз шире. За ней стояла женщина очень низкого роста. Она была одета в лисью шубу, слегка подпорченную молью, и нелепую широкополую соломенную шляпу, какие обычно носят на пляже. На локте у женщины висела вполне модная кожаная сумка.

Что-то мелькнуло в темноте за ее спиной и приблизилось к двери. Наконец Фелдер сумел разглядеть высокого, по меньшей мере шести с половиной футов ростом, мужчину с фигурой профессионального футболиста. Судя по цвету кожи и некоторым чертам лица, он был родом с Фиджи или с какого-то другого острова Океании. Мужчина носил странную бесформенную одежду, белую с оранжевыми узорами, волосы его были коротко подстрижены, а лицо и руки сплошь покрыты татуировками. Он неприязненно посмотрел на Фелдера, но ничего не сказал.

«Вероятно, это и есть тот самый ужасный слуга», — подумал доктор. Он судорожно сглотнул и заставил себя не смотреть на татуировки. Этому дикарю не хватало только кости в носу.

— Вам повезло, — сказала женщина, надевая белые перчатки. — Я уже собиралась отказаться от рекламы. Идея сначала показалась мне удачной — в самом деле, любой должен быть счастлив, сняв такое помещение. С другой стороны, трудно понять, о чем думает нынешняя молодежь. Еще два месяца рекламы в газете — это пустая трата денег. — Она прошла мимо Фелдера, затем обернулась. — Ну так идемте же, идемте!

Фелдер направился за ней сквозь засохшие сорняки, шуршащие на зимнем ветру. По рассказам смотрительницы музея, он ожидал, что мисс Винтур окажется древней мумией. На самом деле она выглядела не так уж плохо, почти привлекательно: лет на шестьдесят с небольшим, и лицом слегка напоминала пожилую Бетт Дэвис [47]. У нее был заметный акцент, примерно так говорили в лучшие времена жители родного для доктора северного берега Лонг-Айленда, но теперь этот говор уже редко услышишь. Позади Фелдера шумно и неуклюже шагал слуга, и это несколько нервировало.

— Кто вы? — внезапно спросила женщина.

— Простите, — растерялся Фелдер, — в каком смысле?

— Как ваше имя?

— Э… Простите, я… Фельдман. Джон Фельдман.

— А кто вы по профессии?

— Врач.

Она остановилась и оглянулась на него:

— Сможете меня консультировать?

— Думаю, что смогу. Если это необходимо.

— Проживая здесь, вам следует соблюдать некоторые правила, молодой человек. В конце концов, это не просто сторожка, ее проектировал сам Стэнфорд Уайт [48].