Две могилы - Чайлд Линкольн. Страница 79

— И каково же научное обоснование вашего эксперимента? — холодно поинтересовался Пендергаст.

Фишер почесал подбородок:

— Теоретически все очень просто, но чрезвычайно трудно осуществимо на практике. Суть в следующем: после первого митоза [97] зародыша две дочерние клетки разделяются и продолжают развиваться обособленно, в конечном итоге приводя к появлению абсолютно идентичных близнецов. Но когда эмбрионы достигают стадии морулы [98], начинается по-настоящему тонкая работа — процесс обмена генетическим материалом между эмбрио нами. Один зародыш получает весь полезный материал от другого, а тому достается все ненужное.

— Но если они идентичны, откуда могли взяться различия между эмбрионами? — спросил Пендергаст.

Улыбка озарила лицо Фишера.

— Ах, мистер Пендергаст, вы точно сформулировали главную проблему, с которой наши ученые боролись много лет. Человеческий геном содержит три миллиона пар оснований. Даже у идентичных близнецов встречаются дефекты: неточные копии, нарушения последовательности ДНК и тому подобное. Мы увеличиваем вероятность возникновения мутаций, предварительно слегка облучив неоплодотворенную яйцеклетку и сперматозоиды. Не настолько, чтобы из них родились уроды, но достаточно, чтобы получить отличия, которыми можно обменяться на генном уровне. Таким образом, вместо грубого и произвольного смешения генов, как это происходит в природе, мы сможем создать человека, соответствующего строгим техническим требованиям.

— А что будет с «плохим» эмбрионом?

— Ничего страшного. Из этого эмбриона тоже вырастет ребенок. Ваш… э-э… Тристрам — прекрасное тому подтверждение. — Фишер рассмеялся. — Его обучат простым навыкам и сделают полезным членом общества, выполняющим тяжелую и неквалифицированную работу в лагере или на ферме. Arbeit macht frei [99]. И конечно же, этот плохой близнец — der Schwachling — превосходное хранилище запасных органов и крови, если хороший получит повреждения, требующие пересадки. Разумеется, этот изотрансплантат [100] не может быть отторгнут организмом. — Он остановился и прикурил сигарету. — Кропотливые исследования, разработка и совершенствование технологии — можете представить, сколько на это ушло времени. Потребовались десятилетия упорной работы, сотни промежуточных образцов, каждый из которых имел лучшие показатели, чем предыдущий.

— Промежуточные образцы, — отозвался Пендергаст. — Другими словами, те близнецы, которые еще не отвечали вашим строгим требованиям. И потому подлежали уничтожению.

— Ничего подобного. Они живут в нашем городе, живут полноценной и полезной для общества жизнью.

— А их двойники живут в подземном концлагере.

Фишер удивленно поднял брови:

— Ого, да вы не теряли времени понапрасну вчера вечером.

— А что с Альбаном? Полагаю, он и есть тот конечный результат, венчающий ваши труды?

Фишер ответил с нескрываемой гордостью:

— Да, это он.

— И это значит, что он сам и есть бета-тест, — ответил Пендергаст на собственный вопрос.

— Да. Доктор Фауст, как истинный ученый, добровольно предоставил для опытов собственную семью. Линия Фауста — Эстерхази оказалась очень продуктивной. Но должен признаться, что линия Пендергаста ее даже превосходит. Ваша связь с Хелен, хоть и была случайной, дала отличный результат. Превосходящий самые смелые наши ожидания. — Фишер покачал головой. — Мы позволили ее родителям переехать в Америку, жить там, как живут обычные люди, и воспитывать своих детей. Это был эксперимент, призванный выяснить, как поведут себя наши образцы в непривычной обстановке. Он закончился провалом. Хелен повзрослела и решила обмануть нас. Она была генетически подготовлена к тому, чтобы родить близнецов — это не так трудно сделать. Когда она забеременела, то была вынуждена возвратиться к нам: без некоторых необходимых ей процедур дети умерли бы еще до рождения. Но она приехала в Бразилию на восьмой неделе беременности — слишком поздно для обработки эмбрионов на стадии бластулы [101], которую мы практиковали здесь в Нова-Годой. Нам пришлось использовать новый метод, очень тонкий и еще не опробованный, для обмена генетическим материалом на более поздней стадии развития. И представьте себе, герр Пендергаст, какая ирония судьбы: это самое опоздание привело нас к выдающемуся успеху. Мы были уверены, что работать с генами нужно в течение первых нескольких недель. Но оказалось, что именно запоздалая обработка близнецов Хелен обеспечила нам колоссальный прорыв. — Фишер сделал паузу и продолжил: — Она не могла смириться с тем, что мы не позволим ей забрать сыновей в Америку. Но нам, конечно же, необходимо было постоянно наблюдать за ними. Альбан с младенческих лет подавал большие надежды.

Альбан слушал их разговор с безразличным видом.

— Он говорит о твоей матери, — напомнил Пендергаст. — Тебя это совсем не печалит?

— Почему это должно меня печалить? — удивился юноша. — Наоборот, я испытываю гордость. Посмотрите, как легко я узнал о месте вашей встречи в Центральном парке — прямо от сотрудника полицейского управления Нью-Йорка — и как ловко наши люди провели операцию.

Все ненадолго замолчали.

— А «Лонжитьюд фармасьютиклз»? — спросил Пендергаст. — Она здесь при чем?

— Просто одна из множества наших дочерних компаний, — объяснил Фишер. — Наши исследования были чрезвычайно сложны и разнообразны, нам приходилось подключать дополнительные ресурсы. Обычно мы их без труда контролировали, но иногда случались неприятности, как в тот раз, и мы вынуждены были предпринимать неотложные меры. — Фишер снова покачал головой.

— Вы сказали, что я в какой-то степени способствовал успешному завершению вашей работы, — сказал Пендергаст. — И что вы включили меня в заключительную фазу эксперимента. Что вы имели в виду?

— Мой дорогой агент Пендергаст, вы наверняка сами догадываетесь. Я уже говорил об этом: ваши действия на «Фергельтунге», ваша упорная погоня за Хелен и ее похитителями чуть не спутали нам карты. Мы готовили для Альбана другой бетатест, но в свете этих событий пришлось изменить первоначальный и, возможно, не очень удачный план. Мы полностью изменили параметры теста, я бы даже сказал, с некоторой поспешностью. Мы решили выпустить Альбана на свободу в центре Нью-Йорка. Он должен был доказать, что способен убивать безнаказанно, даже не скрывая свое лицо от камер наблюдения. Оставляя подсказки, по которым вы должны были понять, что убийца — ваш собственный сын. Это дало бы вам, э-э, достаточную мотивацию, чтобы попытаться поймать его, вы так не считаете? И уж если самый лучший и бесстрашный детектив, имея все возможности, все-таки не справился с сыном-убийцей — надеюсь, вы не станете отрицать, что бета-тест прошел успешно? Полный, безоговорочный успех.

Пендергаст промолчал.

— Затем Сорок седьмой сбежал и умудрился отыскать вас. Но мы и эту неудачу обернули к нашей пользе, изменив последнюю задачу для Альбана. Вместо пятого убийства он выкрал Сорок седьмого из вашего дома. И исполнил все безукоризненно. — Фишер обернулся к Альбану: — Отличная работа, мой мальчик.

Альбан молча кивнул, принимая похвалу.

— Значит, вы довели до конца эксперимент с близнецами, — подвел итог Пендергаст. — Вы можете в любой момент произвести их на свет. Один близнец станет идеальной машиной для убийства — сильной и бесстрашной, умной и изобретательной. А самое главное, совершенно свободной от всяческих моральных и этических ограничений.

Фишер кивнул:

— Как вам известно, такие ограничения мы утратили еще во время войны.

— Но у вас остается еще второй близнец, настолько же слабый, насколько силен его брат, обделенный способностями в той же степени, в какой другой близнец переполнен ими. Он обречен на рабский труд, а при необходимости станет донором органов для брата. Вы доработали технологию и получили возможность производить дьявольски совершенных людей. А теперь, когда эта цель достигнута, что вы собираетесь делать дальше?