Ельцин - Минаев Борис Дорианович. Страница 112

Каким же образом удалось президенту Ельцину избежать эскалации кризиса тогда, в марте 1993-го?

…Прямое обращение к народу — это отличительная особенность всех лет ельцинской политики.

Верно подмечено, что в этом он похож на Шарля де Голля, французского президента 60-х годов, в такой же, раздираемой противоречиями, стоящей на пороге гражданской войны, охваченной правительственными и парламентскими кризисами Франции.

Однако французский президент имел дело со страной, где уже была республиканская форма правления. И, кроме того, со страной, в которой уже сотни лет существовала частная собственность.

У Ельцина ничего этого не было. Поэтому он обращался не к гражданскому чувству и не к демократическим убеждениям россиян — а к их совести. К глубинному, непереводимому на другие языки российскому понятию.

Во всех его обращениях (их было немало за эти тревожные месяцы 1992–1993 годов) есть эта нота: давайте жить по совести, давайте усовестимся, устыдимся того зла, которое мы можем натворить.

Съезд, вынося на референдум вопрос о доверии «социально-экономической политике» президента, был уверен — эта политика провальная, и население, стремительно теряющее жизненный уровень, напуганное инфляцией, растущей безработицей, политической нестабильностью, проголосует против Ельцина.

Хасбулатов в своих комментариях к приближающемуся голосованию 25 апреля мрачно предрекает: ответственность за результаты референдума несет исполнительная власть; если национальные автономии на референдуме не проголосуют, это будет означать окончательный развал страны.

Однако результаты голосования стали ошеломляющим сюрпризом для спикера и для всех противников Ельцина.

Снова сработал удивительный механизм прямых обращений к нации. Механизм, который, на мой взгляд, был очень прост. Президент как бы говорил: я вам доверяю, как решите, так и будет. Это был акт абсолютного доверия, который вызывал у людей ответную реакцию, ответное доверие. Поохав и покряхтев, российские избиратели выбирали того единственного политика, который умел говорить с ними вот так, напрямую, не боясь смотреть в глаза. Этим умением, кроме Ельцина во время его президентства, больше не обладал никто.

Всего в референдуме приняло участие 64 процента избирателей. Народ не только сказал «да» самому Ельцину (53 процента). Большинство проголосовавших сказали «да» и его социально-экономической политике (58,7 процента). За досрочные выборы президента проголосовала треть избирателей, пришедших на участки, против — тоже треть, еще треть не определила своей позиции.

Четвертый вопрос — о досрочных выборах народных депутатов — вызвал наибольшую полемику после опубликования результатов: 43 процента считало, что перевыборы необходимы. 19 процентов их не хотело, остальные не определились. Но съезд заранее «подстраховался»: резолюция съезда гласила, что решение о досрочных выборах будет принято лишь в том случае, если за него проголосует большинство от списочного состава избирателей.

Несмотря на то, что большинство (пришедших на участки для голосования) поддержало идею Ельцина о досрочных выборах, Конституционный суд постановил: результаты референдума не могут стать основанием для досрочных выборов депутатов.

Пока согласились на ничью.

Но проходит еще пять дней. 1 мая 1993 года.

Митинг у Калужской Заставы, где до сих пор стоит огромный памятник В. И. Ленину.

Ведомые лидерами непримиримой оппозиции, идут боевики «народных дружин», боевики «Трудовой России» Анпилова, «Союза офицеров» Терехова, готовые к уличным сражениям. Булыжники, железная арматура, отработанная технология уличных стычек, впереди, как правило, пускают стариков, пенсионеров, ветеранов с медалями, которых милиционеры трогать не могут. Сквозь ряды милицейских кордонов «красные» колонны хотят прорваться в центр, через Якиманку и Большой Каменный мост — к Манежной площади.

Переулки, дворы вокруг Калужской Заставы у станции метро «Октябрьская» запружены толпами людей. Начинается давление на милицейское заграждение, возникают свалка, драка, паника.

Неожиданно за руль тяжелого милицейского грузовика садится один из демонстрантов и дает задний ход — на милицию. Задавив одного из милиционеров, неизвестный провокатор выскакивает из машины и исчезает в толпе.

Попавший под колеса грузовика офицер ОМОНа лейтенант Толокнеев через несколько часов умирает, врачам не удается его спасти.

Это — первая жертва двоевластия.

Ельцин едет на траурный митинг, который проходит в Доме культуры МВД, и произносит короткую речь у гроба погибшего милиционера. Помню, как раз шел по улице в тот момент. Движение не было перекрыто, черный ЗИЛ президента в сопровождении милицейской машины несся с большой скоростью по разделительной полосе.

Улица как бы замерла, застыла.

…В тот год на майские праздники стояла жара, пол-Москвы уехало за город. В столице после праздников было как-то пыльно, грязно и неуютно.

В воздухе повисло тревожное ожидание, невысказанный вопрос: что же будет дальше? После того, как пролилась первая кровь.

Двоевластие проникало всюду, оно уже диктовало свои законы жизни. Смысл двоевластия — двойная легитимность. Абсолютно легитимная президентская власть, причем, как подтвердил референдум, это народная легитимность. Но легитимен и съезд. Причем сохраняющий, по конституции, гораздо большие полномочия, чем президент.

В какой-то мере эту ситуацию можно было предсказать. Легитимность Ельцина держалась отнюдь не на устоявшихся государственных институтах или единении народа. Не было ни того ни другого. После страшнейшего удара, который нанес государству провалившийся ГКЧП, после образования новой страны, с новыми границами, с новым президентом и новыми органами власти, которые только-только начали осознавать, что же именно произошло, — такая ситуация была неизбежной. Двоевластие после революции — классическая схема мировой истории.

Власть держалась лишь на доверии населения лично лидеру, президенту страны.

Но для того, чтобы удержать ее, этого было мало…

Именно к «этому моменту, к лету 1993 года, окончательно определилась и позиция вице-президента России Александра Владимировича Руцкого. О его фигуре здесь следует сказать особо.

В марте 1991 года Руцкой был руководителем фракции «Коммунисты за демократию». В момент бурных дебатов на съезде российских депутатов он, как мы помним, неожиданно поддержал Ельцина.

Поправки к конституции о введении института президентства в России предусматривали (по американскому образцу) и избрание вице-президента. Шло время, а подходящей кандидатуры всё не было. Наконец, за несколько дней до подачи документов в избирательную комиссию, спичрайтеры предложили Руцкого.

Вероятно, это было первое в российской политической практике осознанное пиаровское решение. Неожиданный жест, рассчитанный на быстрый эффект, на широкий резонанс среди избирателей. Боевой летчик, получивший звание Героя Советского Союза в Афганистане, обаятельный и представительный мужчина, Руцкой должен был привлечь на сторону Ельцина голоса колеблющихся коммунистов, военных и их семей, голоса женщин, наконец. Продиктовано это решение было тревожным ощущением, царившим в те дни в команде Ельцина, что преданный, надежный электорат Б. Н. (демократическая интеллигенция, бастующие шахтеры и т. д.) ограничен. Что его нужно резко расширить. Руцкого выбрали для конкретной задачи, а работать ему с Ельциным, по идее, предстояло долгие годы.

Институт вице-президента страны существует только в американской демократии. Это тень лидера, запасной игрок, двойник, призванный лишь представительствовать и… заменять президента в случае его недееспособности.

Для существования такого института (он имеет в американской истории свои корни и причины) необходимо, чтобы президент и вице-президент представляли собой одно политическое целое. Никакая самостоятельность или особая роль вице-президента при действующем президенте в принципе невозможна. Иначе нарушается всё. Поэтому в американской практике все обязанности вице-президента четко прописаны. На эту роль всегда выбираются абсолютные единомышленники, дублеры в полном смысле слова, верные и преданные люди, соратники из одной с президентом партии, из одной команды.