Она это может - Чейни Питер. Страница 30

Вхожу в спальню, задергиваю занавеску и включаю свет. Это спальня Джуанеллы, можно не сомневаться.

Тут тот же запах ее духов под названием «Дерзость». Да, малютка подобрала себе духи по душе.

Вот уж кого воистину можно назвать дерзкой девчонкой.

Осматриваю спальню, выдвигаю ящики комода. Они забиты всякими трусиками, бюстгальтерами, комбинашками… Я всегда думал, что у Джуанеллы хорошее белье. Я все просматриваю, сам не зная, что я хочу найти. Но ничего такого, заслуживающего внимания, нет. Выключаю свет и перехожу в гостиную. В углу стоит маленький письменный стол.

Наверху пара счетов и чеков из местных магазинов. Я срываю верхний листок с пресс-папье. Она имеет обыкновение подсовывать записки как раз под пресс-папье, будто никому не может прийти в голову туда заглянуть.

Я оказался совершенно прав. Обнаруживаю листок бумаги. Это конец письма, написанного кем-то Джуанелле:

«И еще один момент: если Вы согласитесь сотрудничать со мной по известному Вам федеральному делу, то у Вас не будет никаких оснований для беспокойства.

Прошу Вас, поверьте мне.

Вы спрашивали, почему я так уверен, что сумею добиться для Ларви сокращения срока заключения. Что ж, Джуанелла, Вы имеете основание этим интересоваться, и я Вам отвечу. Когда Ларви похитил бумаги для Варлея, он даже не знал, что в них было. Варлей заверил его, что это обычные ценные бумаги, которые сам же Варлей положил в банк. Варлей объяснил, что они были поддельными и он опасался, что это будет раскрыто и его посадят в тюрьму. Поэтому Ларви считал, что вообще охотился за пустяком: пачкой поддельных акций. Ему и в голову не приходило, что это секретные военные документы.

Когда его схватили, он не выдал Варлея, поэтому обвинение против него оказалось весьма солидным. За шпионскую деятельность он получил пятнадцать лет тюрьмы.

Но я сумею доказать, что Ларви был просто введен в заблуждение. А так как до этого его ни разу не привлекали к уголовной ответственности, он отделается самое большее двумя годами.

Есть еще один момент. Когда мы схватим Варлея, я официально заявлю властям, что сумел сделать это только потому, что Вы мне оказали помощь. Вы — жена Ларви, не так ли, и они непременно учтут этот факт. А если после того, как им все станет известно, они не отпустят его на поруки, то считайте меня идиотом.

Поэтому поступайте так, как я говорю Вам: сидите себе тихо и не выдавайте себя. Когда потребуется опознать Варлея, я дам Вам об этом знать. Это все, чего я у Вас прошу.

С наилучшими пожеланиями, крошка.

Ваш Джимми Клив. P. S. Я свяжусь с Вами через один-два дня».

Я стою озадаченный посреди гостиной с этим листком в руках. Похоже, что я был прав. Джуанелла наговорила мне с три короба порядочной ерунды. Она охотно согласилась со мной, что не знает Варлея, что никогда его не видела. Но вот в письме черным по белому написано, что она знает его.

Клив утверждает, что она знает Варлея и в лицо и может опознать его. Это же невозможно сделать, если не видел человека.

Я подсовываю письмо обратно под пресс-папье, выключаю свет и вылезаю в окно. Возвращаюсь к машине, думаю о Джимми и Джуанелле.

Было почти без четверти два, когда я остановился перед своим домом на Джермин-стрит. Ночной портье предупреждает меня, что меня дожидается какой-то джентльмен.

Поднимаюсь к себе. В гостиной в большом кресле у камина сидит парень, курит папиросу и держит в руках стакан с виски.

— Доброе утро, — говорю я. — Рад с вами познакомиться, Сэмми.

Он поднимается с кресла.

— Я еще больше рад нашей встрече, мистер Кошен. Честно признаться я здорово беспокоился.

— Вот как? Садитесь, пожалуйста. Думаю, что у вас нет никаких оснований для беспокойства.

— Вы не знаете и половины дела, — говорит он, внимательно глядя на меня.

Я забрасываю шляпу на диван, иду к буфету и наливаю себе виски. Мне Майнс явно нравится. Он невысокий, но широкий в плечах. Худощавое насмешливое лицо. У него красивые глаза и каштановые волосы. Руки у него крупные, видимо, сильные. Возле глаз собрались веселые морщинки, а кончики губ чуточку подняты вверх, как будто он постоянно улыбается. Я думаю, что этого парня не так-то легко вывести из равновесия.

Я беру свой стакан и сажусь в кресло напротив Майнса.

— Знаете, Сэмми, — говорю я ему, — мне ни разу не приходилось заниматься таким странным делом. Большую часть времени я вынужден гоняться по замкнутому кругу. Я не люблю такого медленного развития событий. Никто ничего не делает, все только говорят, а истинное значение их слов от меня скрыто.

— Могу я себе еще налить? — спрашивает он.

— Конечно. Одна бутылка вон там на буфете, вторая внутри. Пейте, сколько угодно.

Налив себе еще виски, Майнс подходит к камину и останавливается возле него, глядя на меня сверху вниз.

— Мистер Кошен, — говорит он, — я много слышал о вас. Еще тогда, когда я был только начинающим детективом. Я считаю вас исключительным человеком.

Я ему подмигиваю добродушно.

— Это очень мило с вашей стороны, Сэмми. Возможно, вы считаете, что нынче я несколько поостыл?

— Послушайте, в такого рода делах самое важное — быть хорошим следователем. Но вы не всегда используете, на мой взгляд, благоприятные возможности. И даже больше. Весьма скверно, когда этих возможностей нет. Но когда еще приходится работать с парнями, которые вставляют тебе палки в колеса, тогда, будь ты хоть семи пядей во лбу, ничего хорошего не добиться.

— Кого и что вы имеете в виду?

— Джимми Клива. Вы же и сами, наверное, догадывались?

— Не отрицаю. Кое-какие мыслишки на этот счет у меня имеются. Но почему бы вам не начать с самого начала. Садитесь. В ногах правды нет. Закуривайте и рассказывайте. Как я полагаю, вы пожелали встретиться со мной не для того, чтобы обсудить прогноз погоды?

Он смеется. При этом он демонстрирует свои очень красивые крупные зубы.

Я думаю, что это один из самых симпатичных парней, которых мне удавалось видеть.

— О'кей, нам надо потолковать о трех персонах. Один из них — Варлей, тот тип, которого вы хотите сцапать. Поверьте мне, это не человек, а мерзкий аферист. Второй — Джимми Клив, а третья — красотка по имени Джуанелла. Симпатичное трио!

— Похоже, что вам они не особенно нравятся.

— Совершенно верно. Но мое отношение к ним троим неодинаково, хотя они-то сами весьма доброжелательно настроены один к другому.

— Что вы говорите, Сэмми? Даже так?

— Так. Да, это так. Судите сами. Я работал с Джимми Кливом в одном агентстве, где совсем недавно получил работу. В агентстве я находился очень мало, зато Джимми Клив там был крупной фигурой. Но, как мне кажется, у этого парня есть один крупный недостаток.

— Какой же, Сэмми?

— Он сильно зазнается. Он ни с кем и ни с чем не считается. Если ему нужно добиться своей цели, то он сметет всех, кто стоит у него на пути.

— Даже мистера Лемми Кошена? Он рассмеялся.

— Точно. Ему наплевать на остальных, когда дело касается его личных интересов. Но мне немножечко повезло. Я получил временную работу — так, ерунда. Задание было настолько пустяковым, что они поручили его мне. Ну, и я с этим справился. Это было мое первое успешное дело. Я почувствовал себя королем, когда меня во всеуслышание похвалили. Но при этом случилось нечто такое, чего я в то время даже не понял.

— И что же это было?

— Варлей, — отвечает он, — из-за этого дела я столкнулся с Варлеем. Даже познакомился с ним. Само дело касалось мелкой кражи. Повторяю, оно не стоило выеденного яйца, но тип, совершивший кражу — речь шла о ювелирных украшениях, — был втянут в это дело человеком, которому очень хотелось убрать его с дороги. Потому он запасся уликами, достаточными для того, чтобы упрятать его за решетку. Этим человеком был Варлей. Мне думается, что то же самое было уготовано и сейчас. Мы встретились с Варлеем. Я снял с него показания, касавшиеся того парня, которым я занимался. Но одно мне пришлось сделать: Варлей остался в тени. Он проходил по этому делу только в качестве свидетеля. Но это не играло особой роли, потому что против него ни у кого не было никаких обвинительных материалов. Обычный свидетель. Ясно?