Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард. Страница 49

Но если старый аристократ был мил, то сидевший справа полковник понравился ей меньше. Он был военный человек, и поэтому ее не задела его гордость за британскую армию.

– Хорошо вышколенный «красный мундир» стоит отборных французских войск, миссис Мастер, – заявил он. – По-моему, мы это только что доказали. Что же касается братьев меньших…

– Братьев меньших, полковник? – переспросила она.

Он улыбнулся:

– Я, знаете ли, повидал сорок пятый.

Сорок пятый год. Еще не прошло пятнадцати лет с тех пор, как Красавчик принц Чарли высадился в Шотландии и попытался отвоевать старое королевство у лондонских правителей из рода Ганноверов. Это было безумное, романтическое предприятие. И предельно трагическое. «Красные мундиры» обрушились на плохо экипированных и необученных шотландцев и разгромили их.

– Необученные люди не могут противостоять регулярной армии, миссис Мастер, – хладнокровно продолжил полковник. – Это невозможно. А шотландские горцы… – Он улыбнулся. – Они, к вашему сведению, недалеко ушли от дикарей.

Мерси насмотрелась на шотландцев, прибывавших в Филадельфию и Нью-Йорк. Они не показались ей дикарями, но было ясно, что полковник уверен в своих словах, и она сочла неуместным с ним спорить.

Однако чуть позже разговор переключился на Ирландию.

– Коренные ирландцы, – категорично изрек полковник, – немногим лучше животных.

И хотя она понимала, что это не следует воспринимать буквально, ее квакерская душа сочла такие суждения возмутительными и непристойными. Однако она отметила, что никто за столом не выразил несогласия.

– Ирландией подобает править железной рукой, – спокойно высказался лорд Ривердейл. – Уверен, все со мной согласятся.

– Они определенно не способны к самоуправлению, – поддакнул полковник. – Даже те, которые протестанты.

– Но ведь у них существует ирландский парламент? – спросила Мерси.

– Вы совершенно правы, миссис Мастер, – с улыбкой ответил лорд Ривердейл. – Но дело в том, что мы-то уж позаботились, чтобы ирландский парламент не обладал никакой властью.

Мерси не сказала больше ни слова. Она вежливо улыбнулась, и вечер продолжился в приятнейшей атмосфере. Но она поняла, что увидела душу империи, и она ей не понравилась.

Юный Джеймс Мастер не знал, что делать. Он любил родителей. Когда начался новый год, он поговорил с отцом, но не с матерью.

Со времени прибытия в Лондон в нем прибавилось и уверенности, и роста. Он был уже на полтора дюйма выше, чем по приезде, и красивая новая куртка – подарок отца – стала изрядно коротка в рукавах.

– Пожалуй, ты вымахаешь выше меня! – рассмеялся отец.

Неудивительно, что Джеймс влюбился в Лондон. Бесспорно, это была столица англоязычного мира. Город настолько кипел, что можно было повторить за доктором Джонсоном: «Кто устал от Лондона, тот устал от жизни». В своем наставнике Джеймс приобрел гида, в маленьком Грее Альбионе – очаровательного младшего брата. Английские сверстники сочли его ровней. Чего еще желать в пятнадцать лет?

Только одного. Ему захотелось в Оксфорд. Он был еще слишком мал, но под умелым руководством наставника делал огромные успехи.

– Нет никакой причины, чтобы через несколько лет ему и впрямь не поступить в Оксфорд, – заявил наставник его отцу.

И правду сказать, Джон Мастер был восхищен этой мыслью.

– Ты куда больший молодец, чем я в свое время, – признался он Джеймсу с чрезвычайной откровенностью.

Он, что и говорить, не мог сдержать улыбку, вспоминая свое унижение перед бостонскими родственниками. Гарвард и Йель – прекрасно, но сын, который учится в Оксфорде! Да он заткнет за пояс этих бостонских Мастеров!

Имелось и другое соображение. Он знал людей из провинциальной ассамблеи, а также близких к губернатору ньюйоркцев, и среди них на удивление многие получили образование в Англии. Оксфордский диплом мог очень пригодиться их семейству в будущем.

Мастер переговорил с Альбионом, и лондонец согласился.

– Если Джеймс поступит в Оксфорд, – сказал он, – то пусть на каникулах живет у нас, в Лондоне. Мы и так уже почитаем его за родного.

Проблема была только одна.

В Новый год Мерси сообщила Джону неожиданную новость:

– Джон, я жду ребенка.

После стольких лет это явилось полным сюрпризом, однако сомнений не было. А за новостью последовала и просьба:

– Джон, я хочу вернуться в Нью-Йорк. Я хочу, чтобы ребенок родился дома, а не в Англии.

Джон выждал день, прежде чем обсудить желание Джеймса учиться в Оксфорде. Он был готов к неудовольствию жены, но не к смятению.

– Отдай его в Гарвард, Джон, но только не оставляй здесь! Я умоляю тебя! – А после того как он расписал преимущества обучения в Оксфорде, она расстроилась еще больше. – Я не вынесу, если брошу сына в этом проклятом месте!

Когда он сообщил мальчику о материнских чувствах, Джеймс промолчал. Но вид у него был такой несчастный, что Джон попросил несколько дней подождать, пока он будет думать.

И Джон Мастер со всей тщательностью обдумал ситуацию. Он понимал Мерси. Ему было так же больно при мысли, что их с сыном разделят три тысячи миль – весьма вероятно, на годы. Возможно, даже больнее после того, как славно они поладили в Лондоне. С другой стороны, Джеймсу явно понравился Оксфорд, и Мастер не сомневался в душе, что это удачный выбор.

На другой чаше весов лежало здоровье матери. Беременность всегда опасна, а с возрастом, по его мнению, угроза росла. Вправе ли они с Джеймсом нанести ей такой удар? Вдруг, боже упаси, дела обернутся скверно? Его умственному взору предстала картина: Мерси на смертном одре зовет сына, который находится за три тысячи миль. Ее молчаливый упрек. Муки совести несчастного Джеймса.

Он вновь осторожно коснулся этой темы, но Мерси была непоколебима. Тогда он заключил, что выход один.

– Ты вернешься в Америку и побудешь там несколько месяцев, – сказал он Джеймсу. – Но после этого, если не передумаешь, мы снова обсудим Оксфорд. Я ничего не обещаю, но мы подумаем. Пока же, мой мальчик, сделай веселое лицо и постарайся не расстраивать маму. Если же будешь ныть и огорчать ее, – зловеще добавил Джон, – то я закрою тему раз и навсегда.

Он не сказал сыну о своем твердом намерении вернуть его в Англию раньше, чем пройдет год.

Догадался ли Джеймс об этом или просто учел его слова, но Джон Мастер был очень доволен тем, что оставшиеся зимние месяцы он был настолько добр и предупредителен, что о большем не приходилось мечтать. Они продолжили наслаждаться Лондоном. И вот наконец в первый погожий весенний день трое Мастеров сердечно простились с Альбионами, взошли на корабль и отправились в долгий обратный путь до Нью-Йорка.

Абигейл

Построить империю мечтали многие народы, но к шестидесятым годам XVIII века ни один разумный человек не сомневался в том, что Британии уготована слава. Вскоре после возвращения Мастеров в Нью-Йорк пришло известие о смерти старого короля и восшествии на престол скромного, благонамеренного молодого принца Уэльского – отныне Георга III.

Британские войска в Америке изгнали из Канады французов-соперников. В 1763 году был заключен Парижский мир, и Франция отказалась от всех притязаний на бескрайние американские территории. Французам оставили лишь скромный городок Новый Орлеан в болотах реки Миссисипи, а их союзникам, католикам-испанцам, пришлось проститься с крупными владениями во Флориде.

Теперь все Восточное побережье Америки принадлежало Британии. Конечно, не считая индейцев. Недавно, когда вождь племени оттава Понтиак поднял восстание, которое привело в ужас массачусетских колонистов, британская армия при содействии местных стрелков довольно быстро разгромила индейцев – неплохое напоминание колонистам о важности их далекой родины. Но если не касаться вынужденной строгости, британское правительство считало свою политику благородной и мудрой. Пусть индейцы боятся английской власти, но трогать их незачем. На востоке полно свободной земли. Поход вглубь территории на запад можно было отложить на пару поколений. Возделывайте бескрайний сад Восточного побережья и наслаждайтесь плодами!