Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард. Страница 93

Вчера ему доверили управление массивными воротами шлюза, а инженер рассказал, сколько и с какой скоростью сместится галлонов воды; Фрэнк замерил время секундомером и был совершенно счастлив.

Завтра же предстояло официальное открытие. Губернатор Девитт Клинтон намеревался приветствовать их на борту баржи, которая пройдет все пятьдесят шлюзов и по Гудзону достигнет Нью-Йорка. Губернатор приходился племянником старому губернатору-патриоту Клинтону, который пребывал у власти во время Войны за независимость. Девитт Клинтон брал с собой две большие бадьи с водой из озера Эри, чтобы вылить ее в Нью-Йоркскую бухту.

Тропа осталась позади, и Фрэнк с отцом вышли из леса. Фрэнк моргнул от яркого солнечного света и рева воды. На широком уступе толпились люди; кое-кто вскарабкался повыше для еще более головокружительного обзора. Фрэнк заметил группу индейцев, сидевших ярдах в двадцати справа.

– Вот он, Фрэнк, – изрек отец, – Ниагарский водопад.

Они молча смотрели на падающую с большой высоты воду. Фрэнк в жизни не видел ничего столь большого, как грандиозный изгиб огромной водной завесы. Поток низвергался в реку, вздымая гигантские облака водяной пыли.

– Потрясающе! – тихо сказал отец. – Это рука Господня, Фрэнк. Глас Бога.

Фрэнку хотелось что-нибудь сказать, но он не знал что. Немного выждав, он спросил, вдруг осененный мыслью:

– А сколько галлонов падает за минуту?

Отец ответил не сразу.

– Не знаю, сынок, – наконец сказал он. В его голосе прозвучало разочарование. Фрэнк опустил голову. Затем ощутил на плече отцовскую руку. – Ты только прислушайся, Фрэнк.

Фрэнк прислушался. Но вскоре он заметил девочку-индианку. Она была примерно его лет и глазела на них. Может быть, на него. Он не был уверен.

Фрэнк не особо интересовался девчонками, но в этой индианке было что-то, из-за чего он взглянул на нее опять. Она была невысока, но ладно сложена. Пожалуй, хорошенькая. И все смотрела в его сторону, словно чем-то заинтересованная.

– Пап! – позвал Фрэнк. – Вон та индианка на нас глазеет.

Отец пожал плечами:

– Можем спуститься к реке и посмотреть на водопад снизу. Там есть тропинка. Займет время, конечно, но, говорят, игра стоит свеч.

– Ладно, – не стал возражать Фрэнк.

Затем он увидел, что девочка-индианка идет к ним. Она двигалась так легко, будто плыла над землей. Отец тоже заметил ее и остановился взглянуть.

Фрэнк кое-что знал об индейцах. Когда началась война 1812 года, великий вождь Текумсе убедил многих из них сражаться на стороне британцев. Здесь, в краю могауков, к нему присоединилось немало местных индейцев, что было крупной ошибкой. Текумсе был убит, и они потерпели сокрушительное поражение. Но здесь еще осталось много могауков, и Фрэнк предположил, что она из них.

Стоявшие на уступе люди с улыбкой смотрели на девочку-индианку. Никто не возражал против ее появления. Она была милым созданием.

Фрэнк думал, что она смотрела на него, но вот она приблизилась, и он с некоторой досадой понял, что ее взгляд был прикован не к нему, а к отцу. Она подошла и указала на его талию.

– Ей интересен мой вампумный пояс, – сказал отец.

Девочке хотелось потрогать. Уэстон кивнул: дескать, можно. Она прикоснулась к вампуму. Затем двинулась вокруг Уэстона, который услужливо приподнял куртку, чтобы пояс был виден целиком. Закончив осмотр, она остановилась перед ним и заглянула в лицо.

На ней были мокасины, но Фрэнк разглядел изящные маленькие ступни. Еще он заметил голубые глаза, хотя кожа была коричневой. Отец тоже обратил на это внимание.

– Посмотри на ее глаза, Фрэнк. Это значит, что в ней откуда-то есть примесь белой крови. Так иногда бывает. Могаук? – обратился он к девочке.

Она показала жестом, что нет.

– Ленапе, – тихо сказала она.

– Фрэнк, ты знаешь, кто такие ленапе? – спросил отец. – Так зовутся индейцы, которые жили вокруг Манхэттена. Сейчас их почти не видно. Остатки разбрелись, влились в племена покрупнее, ушли на запад. В Огайо их, по-моему, остались считаные единицы. Но одна группа сохранилась целиком и обосновалась на дальнем берегу озера Эри. Они называют себя кланом Черепахи. Их мало, и они никому не мешают. Держатся особняком.

– Значит, ее народ был рядом, когда наша семья появилась на Манхэттене?

– Возможно. – Уэстон посмотрел на нее с высоты своего роста. – Правда, милая крошка?

Фрэнк не ответил, но, когда девочка посмотрела ему в глаза, он испытал неловкое чувство и отвернулся.

– Она ничего, – сказал он.

– Хочешь мой вампумный пояс? – спросил у девочки отец. Он обращался к ней спокойно и дружелюбно, как к домашней собаке. – Нет, тебе его нельзя.

– Пап, а она тебя понимает?

– Понятия не имею, – ответил отец. Тут что-то привлекло его внимание. – Гм… – произнес он. – А это что? – И он показал девочке зна?ком, что хочет взглянуть на предмет, висящий у нее на шее. Фрэнк видел, что ей не хочется, но поскольку отец разрешил осмотреть пояс, то отказать было трудно.

Уэстон протянул руку, стараясь не делать резких движений.

Изящнейшая вещица! Два деревянных колечка были склеены в двойную оправу и перехвачены для верности шнурком. Узкий кожаный ремешок, пропущенный через оправу, позволял носить ее на шее. Когда Уэстон приподнял и изучил заключенный в нее драгоценный предмет, тот тускло блеснул на солнце.

– Да будь я проклят! – сказал он. – Ты знаешь, что это такое, Фрэнк?

– Похоже на новенький доллар.

– И да и нет. Мы уже сорок лет выпускаем доллары США, но этот старше. Это голландский доллар. Его называли львиным.

– Впервые слышу о таком.

– Они были в ходу во времена моего детства, но так состарились и истерлись, что мы называли их собачьими. Клянусь, этот никогда не бывал в обращении. Ему, должно быть, лет полтораста – может, больше, но он как новенький.

Удивленно покачав головой, он протянул доллар Фрэнку.

Фрэнк посмотрел на монету. На лицевой стороне был изображен величественный лев, на оборотной – какой-то рыцарь. Он вернул ее отцу.

Тот задумчиво изучал девочку.

– Может, продаст? – Он показал ей, что хочет купить монету. Она встревожилась и помотала головой. – Гм… – произнес Уэстон. Немного подумав, он указал на вампумный пояс. – Обменяемся?

Фрэнк увидел, что девочка заколебалась, но лишь на секунду. Она снова помотала головой и протянула руку за монетой.

Отец посмотрел на остальных индейцев. Они бесстрастно наблюдали.

– Наверное, ее родня, – сказал он. – Может быть, они велят ей продать. – Он обернул монету кожаным ремешком, так что получился сверточек. – Пожалуй, надо с ними поговорить.

Но девочка уже откровенно расстроилась. Она снова протянула руку и молча умоляла вернуть ей монету.

– Отдай ей, пап, – вдруг попросил Фрэнк. – Оставь ее в покое.

Отец повернулся к нему и удивленно нахмурился:

– В чем дело, сынок?

– Это ее, пап. Ты должен отдать.

Отец чуть помедлил:

– Я думал, тебе понравилась эта штуковина.

– Нет.

Не слишком довольный, отец все же пожал плечами и вернул монету девочке. Она взяла ее, зажала в кулаке и побежала по траве к своим.

Уэстон раздосадованно уставился на воду.

– Вот, стало быть, и Ниагарский водопад, – сказал он.

Когда они пошли по тропе обратно, Уэстон предупредил:

– Не поддавайся чувствам, Фрэнк, когда ведешь торговлю.

– Не буду, пап.

– Я про девочку. В ней, может, и есть капля белой крови, но все равно она дикарка.

Вечером они обедали у губернатора, и завтрашние пассажиры провозглашали тосты за новый канал, расхваливая его на все лады. Фрэнк был изрядно возбужден предстоящим плаванием и предвкушал, как будет проходить через шлюзы.

После еды, когда мужчины перешли к напиткам и сигарам, Фрэнк спросил у отца разрешения выйти.

– Конечно иди, сынок, только не уходи далеко. Как вернешься, сразу и ляжем. Нам надо хорошенько выспаться.

Буффало был очень маленьким городом. Его называли деревней, но Фрэнк решил, что нет, уже городок, который растет на глазах. Вокруг ни души, тишина. Небо чистое, но холодно не было.