Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Клещенко Елена Владимировна. Страница 40

К счастью, для таких тугодумов, как я, подумал Андрюша, инструкция разработана на все мыслимые и немыслимые случаи.

Прежде всего он связался с опорным пунктом ГСП на Пандоре. Свидетелем этого разговора я и был.

– Что ты намерен предпринять?

– Первое: задействовать спецпроцедуру в отношении объектов 01 и 03. Второе: усилить наблюдение за другими «подкидышами». Третье: заменить камеры видеорегистрации в местах постоянной дислокации всех объектов, – доложил Серосовин.

– Хороший план, – одобрил я и добавил: – Не переживай, Андрюша. Одномоментное желание двух наших подопечных покинуть насиженные места вполне укладывается в разряд случайных совпадений. Сбои в работе регистрационных камер тоже не дотягивают до ЧП. Поверь моему опыту, в нашей работе бывает и не такое. Соберись! Примкнуть багинеты! Или что там полагается примыкать?..

Изрыгнув эту банальность, я покровительственно похлопал сына своего давно умершего друга по плечу и с достоинством, как пресловутый граф, удалился. И невдомек мне было, старому идиоту, что вижу Андрюшу в последний раз и что по легкомыслию своему я выпустил из рук первые звенья цепочки событий, которые привели к трагедии на площади Звезды.

№ 08 «Руна Одал»

Прошло двести сорок лет, и, кроме старинного памятника в конце аллеи венерианских кленов, мало что напоминало теперь о легендарной эпохе покорения Урановой Голконды. Опаленный природным атомным взрывом, наполовину погруженный в оплавившийся камень вездеход и скромная, но точная надпись на постаменте. Вот, пожалуй, и все. Да и сама Голконда давно выработана до дна и тщательно обезврежена. И теперь на ее месте плещется море. По ночам в нем отражаются огни Венусборга, а днем – белые облака и ослепительно желтое солнце.

У памятника назначали свидания влюбленные. Поэтому никто не удивлялся высокому, стройному, на вид тридцатилетнему мужчине, который маялся у постамента с букетом солнечников. Над кронами кленов прошел флаер. Налетевший ветер рванул темные волосы мужчины, цветы в его руках укоризненно покачали рыжими вихрастыми головками. Флаер выпустил шасси, коснулся ими стекломассовой плитки, устилавшей аллею, взвизгнул шинами и замер. Спектролитовый колпак раскрылся, как бутон, и на землю сошла немолодая, но хорошо сложенная черноволосая женщина в светлом открытом платье. Мужчина поспешил ей навстречу.

Церемонный поклон. Без кокетства, как должное принятый букет. И они медленно двинулись вдоль аллеи, удаляясь от темной громады памятника в сторону набережной. Человек посторонний, провожая взглядом эту пару, мог решить, что ее манят морской зеленый простор, далекие черные горы и белый город в окаймлении оранжевых пальм, полукольцом охватывающих залив. Человек внимательный мог заметить некоторое сходство между мужчиной и женщиной. А человек, склонный к праздному фантазированию, вообразить, что стал свидетелем трогательного свидания пожилой матери с молодым сыном. Но даже человек, обладающий самой буйной фантазией, не мог бы представить, что эти люди – близнецы, родившиеся в один день, почти девяносто лет назад.

Нильсон осторожно взял правую руку женщины младенчески нежными пальцами, показал на родинку на локтевом сгибе.

– Руна Одал, – сообщил он. – А у меня – Косая звезда… Не правда ли, уникальные отметины, Светлана?

– Уникальные, Томас, – согласилась она. – Как и та история, которую ты мне вчера рассказал… Похожую на страшную сказку.

– Но ведь ты мне веришь?

– Не тебе, а данным генетического анализа, – отозвалась Светлана. – Прости, но я исследовала твой волос у себя в лаборатории… И как бы дико это ни звучало, мы и в самом деле близнецы. Родные брат и сестра.

Нильсон улыбнулся.

– Это ты хорошо придумала, сестричка, – сказал он. – К чему долгие разговоры, призывы поверить в несусветное, когда есть надежные, веками проверенные методы…

– И что нам со всем этим делать, братец?

– Сейчас я не могу тебе сказать, – помедлив, ответил Нильсон. – Уверен, нас объединяет не только родство, но и некая общая цель. И она требует, чтобы все мы собрались на Земле. Быть может, тогда мы поймем, в чем она заключается…

– Звучит весьма торжественно, Томас, – откликнулась Светлана. – А если без патетики?

– Если без патетики… – сказал он. – Не нужно питать иллюзий, сестричка. Нас воспитали людьми. Мы выглядим как люди, едим, пьем, спим… Думаем… Но это лишь маска. На самом деле мы – не они.

– А кто же? Инопланетяне? Агенты Странников?

Нильсон усмехнулся.

– Это было бы слишком просто, – проговорил он. – Мне кажется, что мы персонификация некого природного процесса… функция… флуктуация… Не знаю… Бессмысленно размышлять об этом, используя обычный человеческий мозг… Да и мучительно…

– Ты побледнел, Томас, – встревожилась Светлана. – Оставим эту тему… Функция, не функция, цель, не цель, в одном ты прав: нам следует собраться вместе и все обсудить. Не обязательно – на Земле. Можно и здесь, на Венере. Например, на южной полярной биостанции. Там хорошо. Красные леса, зеленые озера. Странное, но совершенно безобидное зверье. И там нам никто не помешает.

– На – Земле! – отрезал Нильсон. – ОНИ! – Он показал туда, где прибой разбивался о волноломы под набережной белого города. – Они приложили столько усилий, чтобы мы никогда не собрались именно на Земле! Следовательно, наш долг поступить так, как они НЕ ХОТЯТ!

– Хорошо, хорошо… Не волнуйся, – тоном психотерапевта проговорила Светлана. – Так и поступим… Правда, в твоих словах есть противоречие. Если мы не люди, как ты утверждаешь, то какой смысл что-то доказывать существам, нам решительно чуждым?

Нильсон понурился.

– Я не знаю, Светлана… – пробормотал он сквозь зубы, будто испытывал сильную боль. – Нет ответов.

– В таком случае не следует себя мучить понапрасну. Уверена, все не так страшно, как тебе представляется. Встретимся, обсудим, придем к какому-нибудь решению… В конце концов мы прожили среди людей большую часть жизни и никогда не чувствовали ни малейшего притеснения… Во всяком случае, я ни разу не сталкивалась ни с чем подобным…

– Возможно, что ты и не чувствовала, – отозвался Нильсон. – Но не забывай об убийстве Льва Абалкина, о гибели Эдны Ласко, о моей гибели, наконец… Прямо или косвенно, но в этих смертях виноваты ОНИ!

– Да, да, ты прав… – задумчиво проговорила Светлана и добавила решительно: – Знаешь что?! Полетим к нам!

– Куда это «к вам»?

– В университет.

– И что я там буду делать?

– Я тебя исследую.

– Я не подопытный кролик и не больной, чтобы меня исследовать, – хмуро отозвался Нильсон.

– Не говори ерунды! – сказала она. – Сфера моих профессиональных интересов – антропология. И если ты и в самом деле неоантроп в чистом виде, мне не помешает снять твои параметры, братец.

– Сними эти параметры с себя самой, сестричка, – парировал Нильсон. – Ведь ты убедилась, что генетически мы идентичны…

– В том-то и дело, что себя я давно изучила, – откликнулась Светлана. – Кто я в антропологическом смысле, мне известно. Поэтому я так легко поверила в твою страшную сказку. А вот полных биопараметров мужской особи неоантропа мне видеть не приходилось… Не артачься, братец, помоги сестрице в работе.

– Хорошо, – нехотя согласился Нильсон. – Летим.

Светлана улыбнулась ему и направилась к флаеру. Нильсон последовал за ней. Едва они устроились в двухместной кабине, Светлана запустила двигатели. Чуть приседая на амортизаторах, флаер покатил вдоль аллеи, набирая скорость. Мягкий толчок, и земля резко ушла вниз. Мелькнула опаленная броня героического вездехода. Ярко-красные кроны кленов слились в две алые полоски. Прибрежные кварталы Венусборга, утопающие в тропической зелени, легли под крыло.

Одной рукой удерживая штурвал, другой Светлана подобрала с пульта гарнитуру.

– Алло, Семен! – заговорила она в микрофон. – Постникова говорит… Готовь свою бандуру… Да, полный комплект. Везу совершенно уникальный экземпляр… – Она подмигнула отражению вытянувшейся физиономии Нильсона в зеркале заднего вида. – Зачем тебе знать, где я его раздобыла, Сеня?.. Мой хороший знакомый. Весьма отзывчивый человек… В общем, я рассчитываю на твою расторопность, дружок…