Ганнибал. Бог войны - Кейн Бен. Страница 2

Сафон покраснел, вспоминая.

– Да, командир.

Ганнон тоже помнил эту историю.

– После таких неодолимых бед всякий нормальный народ признал бы поражение. Но римская знать распродала свою собственность, чтобы собрать деньги на строительство новых кораблей, и война продолжилась, потому что упрямые ублюдки не хотели признать свое поражение. И все мы знаем, чем кончился тот конфликт.

Злобный ропот, упоминания о репарациях и потерянных территориях…

– Однако римляне никогда не терпели такого разгрома, как здесь, командир, – возразил Сафон.

– Верно, – признал Ганнибал. – И поэтому я надеюсь и ожидаю, что они запросят мира. С этой мыслью, Карфалон, – обратился он к одному из командиров конницы, – завтра ты возглавишь посольство в Рим и сообщишь сенату наши условия.

«Может сработать», – подумал Ганнон и спросил:

– Какие условия, командир?

– Рим признает честь и власть Карфагена. Вернет нам Сицилию, Сардинию и Корсику и признает наше господство в морях к западу от этих островов. Если Республика не примет наших условий, тогда, боги свидетели, столько смертей и разрушений обрушится на его граждан, что здешняя битва покажется маленькой стычкой. Вот так. А неримское население, перешедшее на нашу сторону, будет жить под нашей защитой.

Магарбал покачал головой, но многие командиры обменялись довольными взглядами.

– Требования достаточно разумны, – сказал Бостар. – Рим, конечно, примет их?

Уже довольно долгое время они отпускали захваченных в плен неримлян, но раньше Ганнон не мог в полной степени оценить намерений Ганнибала.

– Ты хочешь развалить Республику, командир?

– Хочу. Это не займет много времени, поскольку такие народы, как самниты, оски и бруттии были завоеваны или же не по своей воле попали под влияние Рима. Я хочу, чтобы они ухватились за свободу обеими руками. В союзе с Карфагеном они будут свободны сами определять свое будущее. Мало кто из вас знает, но главы нескольких городов – например, Капуи – уже пытались начать переговоры о разрыве с Римом.

Командиры были довольны услышанным.

Сафон выглядел разочарованным, но Ганнон этого не заметил. Он всегда жаждал разгрома Рима, однако у него была и другая причина желать окончания войны. В голове у молодого человека вспыхнул образ Аврелии, сестры Квинта. Если война закончится, он сможет попытаться разыскать ее. Жгучая надежда разгорелась у Ганнона в сердце. «Пусть Рим падет, – молился он. – Пусть настанет мир».

– А не лучше ли, командир, проявить больше агрессивности? Почему бы не послать вперед меня с конницей? – нетерпеливо предложил Магарбал. – Эти псы узнают о нашем приближении, когда мы уже будем на месте. Я доставлю твое послание с тысячей всадников за спиной. Ты же с остальным войском можешь следовать за нами. Если римляне к тому времени не согласятся на наши условия, ваше появление может заставить их передумать.

– Я согласен, командир, – сказал Сафон. – Нам следует пойти на Рим.

– Следует? – Ганнибал несколько мгновений рассматривал его, потом сжал губы.

Тот сначала встретил его взгляд, но не смог выдержать. Полководец посмотрел на Магарбала, и лицо его смягчилось.

– Я решил. Мои условия доставит в Рим Карфалон со своими людьми. Войскам нужен отдых, в том числе и твоим конникам. Я собираюсь дать им отдых.

– Поистине, боги не дают всего одному человеку, – хмуро сказал Магарбал. – Ты умеешь побеждать, Ганнибал, но не способен воспользоваться своей победой.

Часть первая

Глава I

Через два с половиной года Апулия, поздняя зима

Стояло свежее утро. Легкий прохладный ветерок дул с востока, где в сотне стадий простиралось море. Худшая часть зимы миновала, и Ганнон радовался этому. В предыдущие несколько месяцев не так уж часто было действительно холодно, но он тосковал по теплу Карфагена, своей родины. Солнышко пригревало, вызывая приятные мысли, что скоро снова все расцветет.

Как обычно, он нашел Муттумбаала среди ливийцев своей фаланги. Если его заместитель не спал, то был со своими солдатами. Они составляли весь его мир, у него не было ни жены, ни семьи, и он посвящал всего себя заботе о воинах. Никто не звал Мутта полным громоздким именем, разве что, может быть, родная мать, с усмешкой подумал молодой человек. Для всех этот суровый мужчина был просто Мутт. Он был очень хорошим командиром и во множестве случаев заменял Ганнона. И не раз спасал ему жизнь.

Мутт муштровал солдат на поле за периметром лагеря. Такой обычай не переставал забавлять Ганнона. Солдаты – одни из самых опытных и закаленных ветеранов Ганнибала – знали свое дело досконально. Профессиональные воины, они прошли от Карфагена до Иберии, оттуда в Галлию и через Альпы в Италию. Никто уже не мог вспомнить, в скольких сражениях они участвовали – и побеждали. Но Мутт все равно проводил регулярную строевую подготовку.

– Позволь им засидеться на заднице, командир, и они заржавеют, – сказал он Ганнону, когда тот спросил его как-то об этих занятиях.

И через какое-то время пришлось признать, что заместитель был прав. Осознание его правоты пришло к Ганнону после того, как юноша оценил условия, в каких все они жили после Канн. Продолжались случайные столкновения, но в основном тянулась рутина в лагере. Да, бывали марши, чтобы защитить прокарфагенские города и сёла от угрожавших им римских войск, но благодаря грозной славе карфагенян римские легионы отступали без боя. Обширные области Южной Италии были теперь на их стороне, значит, вооруженные столкновения стали случаться реже. К несчастью, война еще не была выиграна. «Какое там», – с горечью думал Ганнон. Множество союзников Рима сохранили ему верность, даже когда их территории оказались в окружении дружественных Карфагену народов.

Капуя вошла в союз с Ганнибалом, но соседние города – нет. Ганнону представилась сестра Квинта Аврелия, какой он видел ее в последний раз близ Капуи, и его сердце сжалось. С тех пор не было никакой возможности разыскать ее и, вероятно, уже никогда не будет. Он подавил свои чувства. Ну и ладно, потому что любимая все равно уже наверняка забыла его.

Заметив запыленного всадника, гнавшего коня к лагерю, молодой человек ощутил легкое раздражение.

– Кто-то опять просит помощи? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Услышав вопрос, Мутт подошел.

– Снова старая история, командир. «Римское войско у наших ворот! Нам нужна помощь. Скорее!»

Ганнон рассмеялся, прежде чем сказать то, чем делился с немногими:

– Иногда кажется, что Канн им было мало. Эх, если бы их легионы напали на нас! Мы бы надрали им задницу.

Заместитель прокашлялся и сплюнул.

– Я не удивлюсь, если у них хватит глупости еще раз атаковать нас, командир.

«Мутт прав», – в раздражении подумал Ганнон. После Канн враги собрали и обучили более десяти новых легионов. Они действовали по всему полуострову «консульскими соединениями» по два легиона – большими силами, но сохранявшими способность к маневру и быстрому передвижению, – сосредотачиваясь для разгрома городов и народов, которые отделились от Республики.

– Канны кое-чему научили их, командир.

– Эти псы что-то замышляют.

Ганнон прекрасно знал, что будет дальше. Если Ганнибал попытается встретить вражеские легионы или преследовать их, они уйдут и скроются в горах, где огромное превосходство карфагенян в коннице утратит свое значение. Не в первый раз молодой человек вспоминал предупреждение Магарбала сразу после Канн. Не совершил ли их полководец ошибку, решив не идти тогда на Рим? Ганнон не был уверен, но не выдавал своих сомнений ни одной душе, кроме Мутта и Бостара. Такие рассуждения вызывали чувство неверности, да и все равно никто не знал правильного ответа на этот вопрос. Все равно невозможно предсказать, как оно могло получиться. Сожаление о прошлом никому не приносило пользы, решил он. Нужно думать о настоящем.