Обретение - Кислюк Лев. Страница 21
декларируют, легко и просто можно было интегрировать всю нацию в понятие “советский”,
но т.к. у власти в Компартии сконцентрировались люди некультурные и ограниченные, но
очень пассионарные, этого не произошло. А жаль, ведь это и есть мечта еврейского народа, а
не мировое господство, как утверждают юдофобы. Ведь евреев, как правило, ненавидят
люди являющиеся импотентами в технике, науке, искусстве и т.д. Люди по-настоящему
41
интеллигентные, интеллектуальные и порядочные не знают этого позорного чувства. Я
думаю, что эта тема без обсуждения достаточно ясна. Ниже я еще поговорю об этом.
А жизнь на комбинате текла в нормальном русле. Успехи в личных делах
соседствовали с трагедиями в серьезных масштабах. Работали мы все очень много, и ночами
и днями. Слово “не могу” в обиходе не существовало. Постепенно атомное производство
входило в нормальный ритм. Мы начали полностью решать потребности оборонки и
мирного атома. И, конечно, все это было сопряжено с большими потерями. Так, на
открывающемся руднике в поселке Майлисай, когда еще геологи не ушли, а заканчивали
подготовку площадки в эксплуатацию, с гор сошла страшная снежная лавина, уничтожила
один дом типа Лялькина полностью, и три четверти второго дома. Это произошло, когда все
были на работе, дома были лишь старики, матери и дети. Погибло более ста человек, их
найти и достать мы не смогли. Лялькин домик – это жилье для геологов, и в нем тридцать
три комнаты, тип общежития с двумя общими кухнями. И все это погребла лавина,
спрессованный с глыбами камней снег, который даже ломом трудно крошить.
Был ряд взрывов на шахтах из за рудничного газа. Вообще у нас уран извлекался из
двух видов породы, это гранит и уголь. Гранит давал шахтерам страшную болезнь – силикоз,
это цементация легких. На пике болезни человек умирает от удушья. У нас производились
большие работы по созданию устройств для обеспыливания забоев, и это помогало. С углем
было легче, но там был газ. В общем, “хорошо, где нас нет”.
Вместе с тем жили мы полной жизнью, весело. Когда случалась свадьба у кого-то из
наших друзей, делали хорошие подарки, например, спальный или столовый гарнитуры, и
вообще, деньги ценились, но это не было главным. Дружба, взаимопомощь, уважение для
нас было дороже всего.
Я хотел еще сказать, через четыре-пять месяцев мы расплатились с долгами по
машине, и я купил стиральную машину, тогда они только появились, и к ним относились с
осторожностью. Машина была активаторного типа с валиками для отжима белья. В это время
у нас гостила моя теща. Я у нее был любимый зять, и мы с большим уважением относились
друг к другу. Вот я занес машину домой и объясняю своим женщинам, как она работает.
Теща:
– Это все ерунда, так, как руками, машина не выстирает.
Я беру несвежие кухонные полотенца и что-то еще, крошу кусочек мыла, (тогда не
было порошков), заливаю кипятком и включаю. Через десять минут полотенца стали
идеально чистыми и добро на стирку в машине было получено.
Постепенно мирная жизнь улучшалась, хотя конечно, сейчас понимаем, что очень
медленно. По сути, шла холодная война, и огромные средства направлялись на военные
нужды. Вся промышленность на семьдесят-восемьдесят процентов была оборонной. Наши
сотрудники, я имею в виду некоторых работников комбината, ездили на испытания атомного
оружия и то, что они рассказывали, с одной стороны вызывало гордость, а с другой ужас.
Когда же нам показали фильм, снятый во время испытаний, то он потряс всех, кто там был.
С нас брали подсписки о неразглашении государственной тайны. Честно говоря, я так и не
понял, что не будем разглашать. Во время просмотра в зале было несколько женщин, одной
стало так плохо что пришлось вызвать скорую помощь. Народ был раздет и разут, но
радовало то, что войны нет, опять рождаются дети и какое-то движение вперед явно
проявляется. Это все касалось только городов, деревня же жила очень плохо. Колхозники не
имели никаких прав и даже паспортов. Чтобы уехать из деревни, нужны были неимоверные
усилия.
Мы, я имею ввиду наш литейный цех, как никто чувствовали отголоски войны. В
качестве шихты для сталеварения нам привозили разбитые танки, пушки. Мы их резали
автогеном и переплавляли на нужные отливки. Мы переплавили - только танков, наших и
немецких более сотни.
42
Коллектив в цехе и на заводе сложился довольно дружный. Начальник завода – Иосиф
Герасимович Ромашкевич, из семьи белорусских интеллигентов. По званию он был
полковник КГБ, но мы этого не чувствовали, он был достаточно умен и демократичен.
Человек с невероятно развитым чувством юмора. Быстрые точные движения, острые черты
лица. Начальник ОТК завода - Алексей Семенович Нудлин, очень остроумный и
оригинальный мужик. Он дружил с Ромашкевичем, они вместе ездили на охоту и дружили
домами – это участь маленьких городков. Нудлин был родом из евреев-врачей, его родители,
отец и мать, вместе учились и вместе работали. Сам Алексей Семенович был совершенно
непредсказуем и оригинален. Расскажу о нем два случая.
Его перевели с завода в управление комбината начальником отдела новой техники.
Но об этом еще никто не знал. Перед этим Нудлин забраковал три рудосортировочные
машины, сделанные нашим заводом, и в связи с этим горел месячный план. На планерке
Ромашкевич распекал Нудлина, тот же сидел, улыбался и держал руку в кармане.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил Ромашкевич. – И выньте руку из кармана.
Нудлин в ответ:
– Руку в кармане я держу с фигой в вашу сторону, а улыбаюсь, потому, что вы теперь
мне уже не начальник, – и вытаскивает приказ по комбинату.
Мы все сразу затребовали обмыть этот приказ, что и сделали вечером.
Или второй эпизод. У Нудлина произошел инфаркт, он лежит в больнице уже четыре
дня. Заходит врач и видит, что Алексей Семенович сидит, курит и читает газету. Врач
возмутился, потребовал немедленно прекратить курить и лечь в постель, на что Алексей
Семенович сказал и тот ему вполне поверил : “ Будете ругать – уйду.”
В этот период у нас очень нелепо погиб главный механик комбината Владимир
Плотников, наш общий приятель и большая умница. Семейная жизнь у него сложилась так,
что жена с сыном не захотела уезжать из Москвы. Володя, два года пожив холостяцкой
жизнью, сошелся с очень хорошей и очень красивой женщиной, Любой. У них родилась
дочь, мы все дружили с ними. И вдруг эта нелепая смерть. У них был гражданский брак,
первая жена сразу же прилетела и стала требовать все. Что могли, вплоть до библиотеки, мы,
друзья, спрятали. К сожалению, большая сумма денег, бывшая у него в сейфе, досталась
первой жене.
Хорошо, что, по нашему общему настоянию, Люба окончила ведомственный
техникум и смогла работать в дирекции комбината, а до этого у нее было музыкальное
образование.
Чтобы быстро решать жилищную проблему, руководство комбината организовало
дешевую поставку строительных материалов. Дома строились из глиносаманного кирпича.
Этот кирпич очень теплый и не перегревается от солнца. В это время мои папа и мама
решают перебраться к нам, и мы покупаем недостроенный домик в индивидуальном поселке.
К этому времени там уже было несколько сот домов, и развитая инфраструктура: проведен
водопровод, электричество, сделаны дороги. Надо отметить, что весь наш земельный надел,
я имею в виду надел комбината, был на бывшем дне моря. Дороги строились быстро и
надежно.
Родительский дом мы быстро достроили, и они переехали к нам в Чкаловск. Я уже
говорил, что только при нас городок трижды менял названия. Вначале Ленинабад-6, затем