Обретение - Кислюк Лев. Страница 23

Он вырос, выросло и его самомнение. Бывает, что человека жизнь ставит на более и более

высокие должности, а он остается таким же, как был, и это ценно. Бывает и по-другому. Я

пригласил Николая посетить АВТОВАЗ и кое-что взять на “вооружение”, взять то,

безусловно, есть что. Но он сказал, что его предприятию это не требуется. Ему виднее.

У нас должен был появиться второй ребенок, мы взрослели.

После смерти И. В. Сталина обстановка постепенно менялась в лучшую сторону.

Вначале всех, кто был по 58 статье (враг народа) реабилитировали. Многие уехали в родные

места. Затем практически освободили от ярлыков тех, кто был на учете по проверочно-

фильтровальному лагерю (ПФЛ). Из этой категории многие остались, так как была хорошо

оплачиваемая работа, хорошее жилье, у многих семьи - или приехали или образовались

новые.

Началось раскрепощение так называемых спецвыселенцев. Делалось это, правда,

нечестно. С них сняли клеймо, но возвращаться в родные места не разрешили. Наоборот,

например, в Крым, на места бывших поселений крымских татар переселили людей с

Украины. Практически, этот факт создавал в дальнейшем серьезные осложнения в

межнациональных отношениях.

45

На комбинате произошла смена руководителя, вместо Бориса Николаевича Чиркова

приехал Дмитрий Терентьевич Десятников. Весь коллектив очень переживал по поводу

отъезда Чиркова, все его очень любили, он не делал подлостей, уважал людей и, по

возможности, помогал.

Десятников был не новичок в горнодобывающей промышленности, последнее место

работы перед комбинатом – начальник Главзолото СССР. Нам повезло, он тоже был

достаточно демократичен, прост и трудяга. Мне запомнился эпизод, который он мне

рассказал при поездке в командировку в Душанбе (Сталинабад). Этот рассказ был о методах

работы старого правительства, когда сажали в тюрьму буквально за все. Однажды,

Главзолото не выполнило план по добыче металла, а курировал в то время эту отрасль

Лазарь Моисеевич Каганович очень сильная личность. Перед этим Каганович был наркомом

путей сообщения, и, надо отдать ему должное, наладил работу железнодорожного

транспорта и много сделал для улучшения условий жизни железнодорожников. Итак,

Главзолото завалило план по объективным причинам, и только начало перекрывать

отставание, как в это время Каганович вызвал Десятникова “на ковер”. Представляю эту

картину – двухметровый, атлетического сложения Десятников, и маленький Каганович.

Много раз замечал, что у маленьких людей антагонизм к высоким и крепким людям. В то

время это было очень страшно, можно было из такого кабинета прямо попасть в подвалы

НКВД. Вызвали Десятникова на двадцать один час, а в кабинет к Кагановичу он попал только

в час ночи. Каганович внимательно посмотрел на него и предложил все подробно

рассказать. Десятников в течение получаса все рассказал и ответил на все вопросы. Лазарь

Моисеевич начал проводить с ним “воспитательную” работу, накаляя атмосферу. Десятников

дома уже собрал мешок со “шмотками” и сухарями и думал: “Ну, все”. В это время Каганович

замолчал, а потом сказал:

– Не знаю, что с тобой делать, напишу я на тебя в стенгазету.

Конечно, от сердца отлегло, но это запомнилось на всю жизнь.

Десятников поселился в коттедже Чиркова, дети пошли учиться в школу и техникум.

Интересным был такой факт. На партийно-хозяйственном активе один из рабочих

сказал Десятникову:

– У вас вокруг дома такой высокий забор. Это что же - вы отделяетесь от нас?

На что Десятников ответил:

– Этот высокий забор сделали для одного деятеля, теперь же вы хотите, чтобы другой

деятель все это поломал. А потом вы скажете: “Было у нас два дурака: Чирков и Десятников –

один построил забор, а другой поломал”. Так что оставим так, как оно есть.

За время работы Десятникова у нас было два визита большого руководства. Приезжал

лично Берия, с ним двести телохранителей. Самого Берия я не видел, а его телохранители

сумели выпить все, что было в ресторане и в магазинах. Пили они круглосуточно, вероятно,

это был узаконенный распорядок.

Потом у нас был Климент Ефремович Ворошилов – в то время он уже выживший из

ума, но работавший председателем Президиума Верховного Совета СССР. Единственное, что

я запомнил, правую руку он держал согнутой для рукопожатия. Жалкое зрелище.

... Мы ждали второго ребенка, и если с первым я не мог себя организовать, когда

требовалось отправить жену в роддом, то со вторым все было цивилизовано. Во дворе

стоял, готовый к “броску”, автомобиль, мы уже были опытные родители. Итак, после

ноябрьских праздников, у нас появилась дочь – Ирина. Лев, которому было тогда 5 лет сразу

сказал: “ Вы зачем положили ее на мою кроватку? Вот вы уйдете на работу , а я ее выкину.”

Зная его твердый характер, мы боялись, что он выполнит свое намерение и даже хотели

дежурить около малышки поочередно. Но через несколько дней он ее уже залюбил, и все

стало на место. Я уже говорил раньше, что декретный отпуск у нас был месяц до родов и

месяц – после родов. Мы взяли домработницу, девушку, приехавшую из России, звали ее Ида.

Она была очень общительная, трудолюбивая и сразу стала у нас членом семьи. Меня за глаза

46

она называла “шкиблай”, что означало на ее языке – страшно худой. Действительно, я много

ел, но “не в коня корм”: я много работал, занимался спортом и мало спал. Прожила она у нас

около года и пошла работать на завод.

Жизнь была заполнена до отказа. Подъем в шесть утра, в семь я вез детей, одну – в

ясли, второго – в садик. Там нужно было их переодеть, смерить температуру. Но это были

мои обязанности. Сонечка, в основном, их забирала, но иногда это делал я. Нужно было еще

сготовить и накормить всю эту команду, включая меня. Нужно было убраться, постирать,

починить и прочее, прочее. Кроме этого была работа в техникуме при двойной нагрузке.

Мы еще куда-то ходили, в кино или на мероприятия. Единственно, нас выручала тетя

Поля – это святая женщина, работала у меня в цехе уборщицей, и, когда у нас был цейтнот,

она приходила на помощь. У тети Поли было двое детей, дочь и сын, мы помогли дать им

образование в нашем техникуме.

В этот период в нашем городке произошло ЧП. Крайне неожиданное. Было принято

решение руководством комбината – для улучшения условий жизни работников построить сто

двухквартирных коттеджей. Коттеджи построили быстро, и должны были уже их заселять, но

у нас работал главным по технике безопасности Александр Быховский, впоследствии он стал

академиком и главным специалистом Советского Союза по этим вопросам.

Перед заселением Саша послал дозиметристов проверить обстановку радиационную в

этих домах. И что оказалось – все сто домов имели недопустимый повышенный

радиационный фон. Причиной послужило то, что в фундаменты домов в качестве бутового

камня заложили пустую породу. Пустая она была для извлечения, а для жизни вредная.

Пришлось вскрывать все фундаменты этой сотни домов и делать бариевую защиту. После

этой неудачи стали проверять всю индивидуальную застройку, и у многих домов вскрывали

и защищали фундаменты.

До сих пор не могу понять, как мы, живя в полутора-двух километрах от террикона

отработанной породы, не набрались радиации сверх всяких норм. А перерабатывалось

огромное количество руды. Эшелоны шли круглые сутки. Из ГДР, Чехословакии и с сотни

наших рудников. Для транспортировки концентрата мы делали специальные бронированные

контейнеры емкостью триста тридцать литров. Эти контейнеры бронировали и отправляли

дальше.

Государство вкладывало гигантские средства в развитие “урановой” отрасли. Любые