Ветер с востока - Михайловский Александр Борисович. Страница 23

– Товарищ Василевский, – неожиданно спросил Сталин, отвлекшись от обсуждения планов развития наступления, – если Гитлер решит деблокировать окруженную под Ленинградом группировку силами группы армий «Центр» то каким именно путем будет осуществляться переброска его механизированных войск?

– Товарищ Сталин, – ответил генерал-лейтенант, – расстояние от Смоленска, где сосредоточены резервы группы армий «Центр» до Пскова составляет примерно триста пятьдесят километров. По дорогам – в полтора раз больше. Пусть даже немецкие танки и лучше наших, довоенных, но такое расстояние своим ходом по зимнему бездорожью им не преодолеть.

Соответственно, можно ожидать железнодорожных перевозок через Витебск, Невель, Новосокольники с выгрузкой в пятидесяти или тридцати километрах от станции Дно. Например, в Дедовичах. И уже оттуда наступление механизированных частей на Дно и Псков. Это чуть ли не единственный маршрут с юга на север, прочие коммуникации в этом районе в основном имеют направление запад – восток. Для удара непосредственно по Пскову немцам придется добираться аж через Прибалтику. Кроме того, скоро весна, а реки, являющиеся для нас естественные рубежами обороны, тоже текут с востока на запад…

– Очень хорошо, – кивнул Верховный Главнокомандующий, – значит, если мы нарушим немецкие перевозки от Витебска к Дедовичам, то никакого удара во фланг Бережному у немцев не получится?

– Так точно, товарищ Сталин, – кивнул Василевский, – с началом немецкой перегруппировки мы планировали резко увеличить активность наших разведывательно-диверсионных групп в районах железнодорожных узлов Невель и Новосокольники…

– Отлично, – кивнул Сталин, – но этого недостаточно, так можно лишь замедлить и ослабить удар, но не предотвратить его. У нас есть средство куда лучше, – вождь повернулся к Берии, – Лаврентий, ты говорил, что твои люди закончили работу по этому, как его, напалму…

– Так точно, товарищ Сталин, закончили, – подтвердил «лучший менеджер всех времен и народов» – только наши специалисты говорят, что это оружие эффективно лишь при значительных концентрациях войск противника.

– Концентрацию войск противника мы создадим, – Сталин подошел к висящей на стене карте, – вот тут, в окрестностях Невеля, наши диверсанты взорвут мосты севернее станции и создадут пробку. Когда железнодорожный узел будет забит немецкими войсками, наши летчики устроят оккупантам настоящие Содом и Гоморру. Слышите, товарищ Голованов? Авиагруппа особого назначения подавит на станции зенитную артиллерию, после чего задача вашей дивизии – сжечь эту станцию вместе с немцами в пепел. Чем больше их там соберется, тем сильнее будет эффект…

1 марта 1942 года, раннее утро. Псков

Утро 1 марта 1942 года выдалось для генерал-полковника фон Кюхлера полным хлопот. Как раз в стиле древнекитайского проклятия: «Чтоб ты жил в интересное время» Где-то на востоке, в районе Старой Руссы глухо грохотали тяжелая артиллерия русских, здесь же в Пскове, в месте дислокации штаба группы армий «Север» было тихо, подозрительно тихо. Псков находился в глубоком тылу, в ста пятидесяти километрах от линии фронта. И лишь глухое ворчание «сталинских кувалд» подсказывало его жителям, что фронт еще есть и Красная армия пока еще воюет.

Древний Псков, построенный по типичному для древних славян принципу основания крепостей при слиянии двух рек, видел многое за свое тысячелетнее существование. Под его стенами побывали литвины князя Ягайло и немецкие крестоносцы, в злосчастную двадцатипятилетнюю Ливонскую войну его осаждали войска польского короля Стефана Батория, а чуть позже мушкетеры и драгуны шведского короля Густава Адольфа.

А сейчас по улицам древнего русского города мерно вышагивали обутые в подкованные сапоги патрули оккупантов. Ночь. Новый порядок. Комендантский час. Любого застигнутого вне своего жилища горожанина ждал в лучшем случае арест и заключение в концлагерь, а в худшем – расстрел. Концлагерь, кстати располагался тут же, на восточной окраине города у поселка Кресты. «Оставь надежду всяк сюда входящий» – опутанный колючей проволокой забор, бараки, пулеметные и наблюдательные вышки… Все как положено, для полноты привычной картины не хватает только крематория.

Но не каждый концлагерь мог похвастаться таким замечательным техническим творением сумрачного германского гения. В большинстве лагерей трупы казненных и погибших от голода и болезней узников просто закапывали. В зимнее же время, когда мерзлая земля требовала даже не лопаты, а лома с киркой, тела погибших просто складывали в жуткую поленницу Кажется, в античности это и называлось гекатомбами.

Охрану по периметру лагеря несли литовские националисты. Не то сейчас время, чтобы отвлекать немецких солдат, которых и так не хватает на фронте, на охрану концлагерей.

Разведгруппа капитана Бесоева, свернув с Ленинградского на Крестовское шоссе, проскочила концлагерь в Крестах не задерживаясь. Легковая машина неизвестной марки не привлекла к себе внимания часовых. Тем более что следовавший за ней полугусеничный транспортер был вполне немецким и нес опознавательные знаки дивизии СС «Мертвая голова» находившейся в составе 16-й армии вермахта.

Следом за ними с разрывом в десять минут в ордере походной колонны следовал передовой батальон гвардии майора Рагуленко с приданной в его состав танковой ротой. А товарища Слона хлебом не корми, дай чего-нибудь раздавить. К тому же танк Т-72 и БМП-ЗФ под немецкую технику не маскируются никак – слишком длинные у них стволы орудий.

При виде приближающейся танковой колонны, когда в ночной полутьме стали уже видны силуэты боевой техники, охрана в концлагере всполошилась и забегала. Но было уже поздно. Головная «семьдесятдвойка» прибавила газу и, вырвавшись вперед, прорвала проволочное заграждение и сбила лобовой броней угловую пулеметную вышку. Крутой разворот на месте, и вот уже танк идет вдоль Крестовского шоссе прямо по линии проволочного заграждения. С хрустом ломаются деревянные столбы, а колючая проволока собирается перед танком эдакой гармошкой.

С треском на землю рухнула еще одна вышка. Когда буйствуют сорок две тонны и восемьсот лошадей силы, то лучше не попадаться на пути.

– Вторая рота, – скомандовал комбат, – противник слева. Охрану в плен не брать. За Родину, ребята, за Сталина! Остальные роты прямо.

Вторая рота в первом батальоне за глаза числилась «янычарской» и была укомплектована людьми, преданными своему командиру, но бедовыми по характеру, в том числе и прошедшими через немецкий плен… Таких же им подобрали и сержантов с инструкторами. Майор Рагуленко знал, что уж эти выполнят его распоряжение «пленных не брать» без всякого сомнения.

В то время как танки и БМП-ЗФ первой роты повернули направо, двигаясь в направлении вокзала, следующие за ними десять полугусеничных тягачей проскочили через сорванную «колючку» и, как много раз до того делали на учениях, сбросили десант.

Охрана концлагеря не была обучена противодействию «механизированному, хорошо вооруженному противнику силами до роты» А вот в бригаде Бережного во время переподготовки тема освобождения пленных хоть и не была основной, но все же несколько раз отрабатывалась на занятиях. К тому же одно дело охранять истощенных безоружных людей, по сути живые трупы, и совсем другое – столкнуться во встречном ночном бою с хорошо укомплектованными, оснащенными, тренированными и донельзя злыми советскими бойцами. К тому же за полгода войны и за два месяца специальных тренировок ставшими настоящими профессионалами, повидавшими всякое. Встреча с такими, как они, в бою для любой западной армии – это полный кирдык.

А тут даже была не армия, а просто литовские националисты из отрядов «Гележинас вилкас» («Железный волк», мобилизованные Третьим рейхом для борьбы с большевизмом. Всякое подобие организованного сопротивления было сломлено в первую же минуту, когда меткий выстрел снайпера из темноты заставил заткнуться оживший на дальней вышке пулемет. Всего и дел-то – не суетиться и целиться чуть выше и правее вспышек пламени. Не надо даже никакого ПНВ.