Замечательные женщины - Пим Барбара. Страница 16

– «Nuits St Georges», – прочла я этикетку. – Какое увлекательное название! «Ночи святого Георгия»… Так и видишь: доспехи и белые лошади, а еще драконы и пожары, может, огромная процессия с факелами.

Он посмотрел было на меня подозрительно, но, увидев, что я еще не притронулась к вину, начал объяснять, что «Нюи де Сен-Жорж» – это место, где расположены виноградники, но не стоит считать, что каждая бутылка с таким названием на этикетке наилучшего качества.

– Вино вполне может оказаться столовым, – произнес он серьезно. – Всегда это помни. Поверхностные знания – опасная вещь, Милдред.

– Пей жадно иль вообще не припадай к источнику пиитов [12], – подхватила я, радуясь, что могу закончить цитату. – Но, боюсь, мне не представится случая жадно упиться, так что придется оставаться невеждой.

– А-а, Поуп в Твикехеме, – вздохнул Уильям. – А теперь еще и телефонная станция Поупсгров. Куда катится мир! – Немного помолчав, он с наслаждением принялся за еду.

Ленч получился поистине замечательным, и нам подавали то, что в меню не значилось. После того как мы утолили первый лютый голод, Уильям начал расспрашивать меня, что я делала с нашей последней встречи, попадали ли в мой комитет какие-нибудь интересные дела.

– Как бы мне хотелось заниматься такого рода работой! – вздохнул он. – Думаю, у меня к ней прирожденный дар. Видишь ли, я прекрасно понимаю, что потеряли эти несчастные дамы из высшего общества. Огромный дом на Белгравия-сквер, где слуги бегут из подвала с подносами, праздники в эдвардианской усадьбе с приглашенными членами иностранных королевских семей, вилла в Венеции или Бордигере на зиму…

– Те, с кем нам приходится иметь дело, обычно не столь высокого полета, – сказала я, удивляясь, сколько всего способен представить Уильям, учитывая, что они с Дорой родились в семье врача и воспитывались в пригороде Бирмингема. – Конечно, это леди из общества, но они скорее похожи на нас: дочери священников, адвокатов или брокеров, которые, возможно, имели какие-то средства, но никогда не были по-настоящему богаты.

– Как жаль! Я имею в виду, жаль, что к тебе не попадают по-настоящему богатые, потому что чем ниже падение, тем острее трагедия.

– Наверное, так. – Я вспомнила, что читала о чем-то подобном в школе, когда мы проходили шекспировские трагедии. – Трагичные случаи, конечно, встречаются, но, боюсь, в наших бедняжках совсем нет ничего драматического.

– Да… – Он было посерьезнел, но потом снова повеселел. – Теперь расскажи про новых людей, которые въехали к тебе в дом.

Не без колебаний я начала описывать Нейпиров, поскольку мне не хотелось слишком уж преувеличивать их семейные разногласия: я ведь знала, что Уильям с его страстью к скандалам и сплетням ухватится за любую малость. Но, наверное, это не имело большого значения, и по ходу рассказа я немного утратила осторожность, поскольку – к некоторому своему раздражению – поймала себя на том, что настаиваю, будто Роки слишком хорош для нее.

– Но, дорогая моя, такое часто случается, – сказал Уильям, – никогда не стоит этому удивляться. На свете столько прекрасных мужчин, женатых на сущих гарпиях.

– Миссис Нейпир совсем не гарпия, – запротестовала я, – просто он очень мил.

Наверное, виноваты были «Ночи святого Георгия», или весенний день, или интимная атмосфера ресторана, но, к своему ужасу, я поймала себя на том, что бормочу: «Роки Нейпир как раз такой, какого мне бы хотелось для себя».

Едва я это произнесла, как повисло напряженное молчание, и я принялась оглядывать ресторан, подмечая, как официант колдует над каким-то блюдом над языками пламени на приставном столике, а мужчина за соседним столиком тянется, чтобы коснуться руки девушки, сидящей напротив него. Внезапно я почувствовала раздражение на Уильяма, на то, что он такой серый и капризный, и вообще брат Доры, которого я знаю уже много лет.

– Но, моя дорогая Милдред, как раз ты и не должна выходить замуж, – возмущенно говорил он. – В жизни и без таких пугающих мыслей уйма тревог. Я всегда думаю о тебе как о разумной, уравновешенной, замечательной женщине. Очень надеюсь, что ты не собираешься выйти замуж! – Он смотрел на меня через стол, округлив глаза и губы – ставший вдруг таким серьезным от испуга. Я рассмеялась, чтобы разрядить обстановку, а еще – над идей Доры, которую она как будто бы еще лелеяла: что однажды мы с Уильямом поженимся.

– Нет, конечно нет! Прости, если я тебя напугала. Да у меня и нет никого подходящего на примете.

– А как насчет вашего священника? – подозрительно спросил Уильям.

– Ты про отца Мэлори? О, он не верит в браки для служителей церкви, и вообще он совсем не тот человек, за которого бы мне хотелось замуж, – заверила я его.

– Какое облегчение, – отозвался Уильям. – Мы, моя милая Милдред, в этой жизни наблюдатели. Пусть другие женятся – чем чаще, тем веселее. – Приподняв бутылку и оценив, сколько в ней осталось, он долил в свой бокал, но не в мой. – Пусть Дора выходит замуж, если хочет. У нее нет твоей способности наблюдать.

Вероятно, мне следовало порадоваться этому маленькому комплименту, но у меня он почему-то вызвал раздражение. И вообще, не такой уж это был и комплимент: получалось, что я словно бы лишена человеческих качеств. Неужели я кажусь такой со стороны?

– Есть какие-нибудь вести от Доры? – спросила я, чтобы сменить тему. – Боюсь, я задолжала ей письмо.

– Ах да, уйма новостей. – Разведя руки в широком жесте, он откинулся на спинку стула. – Сдается, многое происходит в этом маленьком мирке. С другой стороны, надо полагать, в школе для девочек происходит столько же, сколько и в большинстве миров, а подводные течения еще более смертоубийственны.

– Вот как? Ты имеешь в виду что-то определенное?

Уильям подался вперед, и его глазки-бусинки заблестели от удовольствия.

– Неприятности! – драматично шепнул он.

– Боже ты мой! Из-за чего?

Впрочем, меня это не удивило: в школах, где работала Дора, то и дело случались какие-нибудь неприятности. Временами я ловила себя на нелояльной мысли, не сама ли она их на себя накликает.

– Что-то о том, как девочки ходят или не ходят в часовню в шляпках – по сути, не важно и то, и другое. О, бесконечное разнообразие и сложности маленького мирка! Великие события – рождение, смерть и совокупления – проходят незамеченными, точно пустяки.

– Ну, такого в школе для девочек не бывает, во всяком случае не часто, – сказала я, возвращаясь мыслями к собственным школьным дням и вспоминая, как умерла одна учительница и ее гроб поставили в часовне. – Да и то только смерть.

– О да, никак не остальное! – Теперь Уильям был в превосходном настроении. – Но что, если бы бывало?

Я помешивала кофе, испытывая некоторую неловкость, в особенности потому, что его тон сделался весьма проникновенным.

– Конечно, с мисс Проутеро довольно трудно ладить, – рискнула я. – Я встречалась с ней лишь однажды, но подумала, что мне не хотелось бы с ней работать.

– Но и сама бедная Дора временами так раздражает, – откликнулся Уильям. – Никогда не мог выносить ее дольше одного уик-энда.

Мы постояли на улице у ресторана. После теплого розоватого сумрака внутри свежий воздух подействовал на меня как вторая бутылка вина. Как раз напротив входа стояла ручная тележка с мимозой.

– Ой, смотри, мимоза! – воскликнула я безо всякой надежды, что Уильям мне ее подарит. – Обязательно надо купить.

– Напоминает кафе в курортных городах: сплошь сухие палки и дребезжанье бутылочек с соусами на столах, – сказал Уильям, стоявший столбом, пока я покупала букет.

– Знаю, пушистость долго не сохранится, но сейчас она такая чудесная.

– Ты сегодня сама не своя, – неодобрительно заявил он. – Надеюсь, дело не в «Нюи де Сен-Жорж».

– Ты же знаешь, я не привыкла к спиртному, особенно в середине дня, но довольно приятно иногда быть не собой. Что-то новое всегда хорошо.

– Вот уж нет. Меня перевели в новый кабинет, и мне там совсем не нравится. К окну прилетают другие голуби.