Три коротких слова - Родс-Кортер Эшли. Страница 23

Однажды в управлении по делам семьи и детей кто-то указал Мэри на миссис Шпиц, и Мэри, не долго думая, подошла к ней и потребовала вернуть мои вещи. Мэри предложила заехать за ними в тот же вечер, но миссис Шпиц, сославшись на занятость, сказала, что передаст вещи Майлзу Феррису.

– Когда я увижусь с мамой? – не отставала я от мистера Ферриса, когда он явился к Мерритам.

– Пока не время, – ответил он.

– Почему? – упрямо спросила я. – Разве я не должна видеться с ней каждый месяц?

– Это будет решать судья, – ответил мистер Феррис и отправился играть с Люком, который не задавал каверзных вопросов.

Мерриты отвезли меня к доктору Фландерсу, очередному врачу, который спрашивал, как я себя чувствую.

– Ты счастлива? Тебе грустно? Ты злишься?

– Со мной все в порядке.

– Расскажи про своего папу.

– У меня нет папы. Есть Дасти, но он папа Люка, а не мой.

– А какой он, этот Дасти?

– Он крадет чужие вещи и дважды пытался убить маму.

– Расскажи про маму.

– Я люблю ее больше всего на свете. И не понимаю, почему меня к ней не отпускают. У нее теперь есть дом, и она ждет меня.

– Ты злишься, что приходится так долго ждать?

Я посмотрела на него в упор.

– Я не злюсь. Я просто устала.

В школе я про свои переживания забывала. Мерриты записали нас в частную школу-академию адвентистов седьмого дня, где детей в классах было гораздо меньше, чем в обычных школах, и мисс Холбек уделяла мне достаточно внимания. Люк, который нигде подолгу не учился, снова пошел в подготовительный класс, но по-прежнему лип ко мне всякий раз, как ему требовалось внимание.

Разве не ясно, что Люк – источник всех моих проблем? Если бы не он, я бы уже давно жила с мамой. Я считала своим долгом не оставлять Люка, хотя из-за этого мне пришлось скрепя сердце оставить мечты о самом дорогом. Когда нас с Люком разлучили, сначала я вздохнула с облегчением, затем меня стало одолевать беспокойство. Чем представлять, что он попался в лапы очередной миссис Шпиц, лучше уж жить с ним под одной крышей. По сей день я не могу найти баланс между чувством долга по отношению к брату и желанием жить своей жизнью.

Размеренная жизнь Мерритов действовала на меня благотворно. Перед едой мы молились, по субботам посещали службу в Первой церкви адвентистов седьмого дня в Тампе, где мистер Меррит был пастором. По вечерам в субботу жарили попкорн и смотрели кино. Телевидение Мерриты не смотрели, зато у них была большая коллекция семейных видеофильмов.

– А у нас будет тыква? – спросила я у миссис Меррит, когда мы проходили мимо палатки, где продавали реквизит к Хеллоуину.

– Это глупые суеверия, – ответила она.

– А дни рождения вы отмечаете? – с тревогой спросила я, ведь мой собственный день рождения был не за горами.

– Ну конечно, – заверила меня миссис Меррит.

В тот вечер, когда я укладывалась спать, Люк каждые пять минут забегал ко мне в комнату. На третий раз я не вытерпела и стукнула его как следует. Он в слезах помчался ябедничать миссис Меррит. Через пару дней меня повели на осмотр к терапевту. Она внимательно выслушала мои причитания по поводу разлуки с мамой.

– Курс антидепрессантов ей не повредит, – предложила терапевт.

– Я попрошу ее куратора, чтобы он подписал рецепт, – ответила миссис Меррит.

Я подслушала ее разговор с мистером Феррисом:

– С детьми надо срочно что-то делать, иначе я не смогу оставить их обоих, – горячилась миссис Меррит.

А Мэри Миллер она сказала:

– Да, Мэри, я согласна, что Лейк-Магдалин не подходит даже как временный вариант. – Мои нервы напряглись, как туго натянутые скрипичные струны. – Нет, это не срочно. Ну, разумеется, ей нужно будет со всеми попрощаться.

– Эшли, сегодня твой последний день в школе, – сообщила миссис Меррит, высаживая меня на школьном дворе.

Все стало ясно.

Класс попрощался со мной, а мисс Холбек вручила мне открытку: «Мне повезло, что ты у меня училась. И хоть я буду по тебе скучать, я очень за тебя рада – ведь тебя скоро удочерят. Мы тебя любим и будем за тебя молиться». Открытка была сплошь обклеена веселыми наклейками с подписями моих одноклассников.

Вернувшись из школы, я обнаружила, что миссис Меррит уже упаковала мои вещи.

– Я не хочу, чтобы меня удочеряли! – выкрикнула я. – Я хочу к маме!

– Возможно, Господь приготовил тебе иное предназначение.

– А Л-люк п-поедет со мной?

– Нет. Здесь он делает успехи.

– И я могу делать успехи, – сдавленным голосом пробормотала я.

Тем же вечером мистер Меррит отвез меня к Виолете Чавес в Ривервью, миль за тридцать от Тампы. Съехав с главного шоссе, мы пересекли мост через реку Алафия, миновали клубничные поля и, свернув в тенистый переулок, подъехали к выкрашенному в желтый цвет дому, стоявшему под высокими кронами деревьев. Мистер Меррит занес в дом мешки с моими пожитками, поставил их у стены и, помявшись пару минут, уехал.

– Добро пожаловать, дорогая! – приветливо обратилась ко мне миссис Чавес.

На стенах висели длинные ряды экзотических масок, а в углах комнаты виднелись гирлянды из искусственных цветов. Мой взгляд упал на украшенную тыкву.

– Вы празднуете Хеллоуин? – спросила я.

– Еще бы, – ответила Виолета Чавес. – У тебя есть костюм?

– Нет. Мерриты не празднуют.

Мадлен, дочка Виолеты, вмешалась, оживленно жестикулируя:

– Вот это волосы! Настоящая рыжуха! Мам, да она вылитая Энни! Сиротка из комиксов, помнишь?

– Пошьем тебе платье, – поддержала дочь миссис Чавес, – и волосы завьем.

– Или подыщем парик, – предложила Мадлен. – Ну, как тебе идея?

Сиротка Энни! Ух ты! Мне тут понравится, сказала я себе, затаскивая мешки в свою новую спальню.

– Ну-ка, беги сюда, помоги мне с ужином, – раздался мелодичный голос миссис Чавес.

– Откуда вы родом? – спросила я и уселась рядом на табурет.

– Где я только не жила, – ответила миссис Чавес, – в разных семьях, как и ты.

Поджарив лук, она принялась тереть на терке какой-то большой орех.

– Что это такое?

– Мускатный орех. Растет на острове Гренада, где я родилась.

Вкусно запахло чем-то очень экзотичным, чего на кухне у Мерритов никогда не бывало.

– Сколько тебе лет? – спросила миссис Чавес, бросая на горячую сковороду куски курятины.

– Скоро девять. В следующем месяце.

– Когда мне было столько лет, сколько тебе, моя мама уехала на другой остров.

– Вы скучали по ней?

– Да. Очень сильно.

Миссис Чавес насыпала на сковороду сухого риса и залила водой.

Когда все было готово, она позвала семью за стол. У миссис Чавес было трое детей: восемнадцатилетняя Мадлен и шестнадцатилетний Марио жили с ней, а старшая дочь, Мерседес, училась в колледже. Собравшись за столом, все принялись громко и, казалось, одновременно болтать.

– Что-то не так? – спросила Мадлен, заметив, что я ковыряюсь ложкой в тарелке.

– Все в порядке, – тихо ответила я. – Просто думаю, какие у вас здесь правила.

– Мы уважаем друг друга, – сказала миссис Чавес, – дети не выходят из дому без разрешения, и каждый следит за порядком в своей комнате.

– А как кормят?

– В моем доме не бывает голодных.

Когда миссис Чавес собирала со стола, я отнесла свою тарелку на кухню.

– Спасибо за помощь, Эшли, – поблагодарила меня миссис Чавес.

– Первые пару недель все будет лучше некуда. Я буду вежливой и послушной. А потом все испортится, и вы меня прогоните.

– Почему же? – удивилась миссис Чавес.

– Потому что так всегда бывает.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответила Виолета Чавес, склонив голову набок.

Она записала меня в третий класс начальной школы Бойетт. В то время среди девочек было модно прыгать через скакалку, а у меня это всегда отлично получалось, и я быстро со всеми перезнакомилась. Учительница, миссис Лавлейс, отправила меня на тестирование. Когда пришли результаты, оказалось, что меня готовы зачислить в школу для одаренных детей.