Рождественский подарок - Бинчи Мейв. Страница 35

После часа беседы с матерью о предстоящем рождественском обеде ее вторая дочь Кети обычно вынуждена была прилечь и положить холодный компресс на лоб. Она считала, что блюда для этого праздника — проще некуда: ставишь птицу в духовку, а когда она готова, вынимаешь, разрезаешь и ешь. Конечно, нужен гарнир — картошка, бобы, соус для хлеба и начинка для индейки, но, честно говоря, этого всего не так много, и человек в здравом уме не должен впадать по этому поводу в панику. Однако миссис Дойл снова и снова обдумывала каждую мелочь, скрупулезно планировала любой шаг: что нужно сделать накануне праздника, в какое время встать и что в какой последовательности предпринять. Казалось, что она управляла полетами на мысе Канаверал, а не готовила обед для собственных двух дочерей, сына, невестки и зятя. Ей нужно было всего лишь накормить шестерых, а не снаряжать экспедицию в космос.

Когда миссис Дойл принималась причитать, что все ужасно подорожало, ее сын Майкл хотел лечь на пол и не подниматься, пока праздники не закончатся. Бесполезно убеждать ее, что не стоит так уж беспокоиться о расходах. Ее взрослые и самостоятельные дети готовы взять все на себя: мама может купить только индейку и овощи. Нет, это невозможно! Пудинг и торт вообще надо приготовить заранее и заморозить. Обычно дети приносили вино, конфеты с ликером, печенье, чипсы, а также запасную гирлянду — почему-то в последний момент каждый раз оказывалось, что мамина перегорела. Как правило, это выяснялось, когда елка уже стояла наряженная, а лампочки не желали загораться.

После обсуждения планов на Рождество дети покидали дом миссис Дойл абсолютно опустошенные, усталые и раздраженные. Непрерывные горестные жалобы женщины, не умевшей расслабиться и насладиться семейным праздником, разрушали рождественскую идиллию.

И вот наступил день, когда все решили: надо положить этому конец. Вдохновителем перемен стала Бренда. Она была не замужем и очень успешно делала карьеру, поэтому ей иногда разрешали немного покомандовать другими. Временами она даже выполняла роль главы семейства. В этом году она прекрасно справилась со своей задачей.

Кети сейчас нянчила малыша, чудесного пятимесячного мальчика. Это был ангел, а не ребенок — он наверняка никого не потревожит и будет спать безмятежным сном на втором этаже, пока внизу все суетятся, если только миссис Дойл не вздумает все время бегать к нему в своем неуемном беспокойстве. Кети в этом году чувствовала себя усталой. Она еще не привыкла просыпаться по нескольку раз за ночь. Ей совершенно не хотелось ездить к матери и обсуждать подготовку праздника. А Роуз, жена Майкла, была беременна — ей тоже была вредна нервозная атмосфера в доме свекрови. Роуз нужен покой и возможность мирно поболтать о родах и младенцах с невесткой Кети.

Учитывая все это, еще в сентябре Бренда разработала план действий. Дети дружно сообщили миссис Дойл, что абсолютно всю подготовку праздника берут на себя. Это будет их подарок ей. Кети испечет торт, Роуз сделает пудинги, а Бренда отвечает за горячее. Мама может сидеть сложа руки и отдыхать! Они сами купят елку и нарядят ее. Даже открытки и марки приобретут они, причем заранее, чтобы в последнюю неделю не пришлось стоять в очереди на почте. Миссис Дойл попробовала протестовать, но ее предупредили: «Мама, ты столько лет устраивала застолья для нас, дай нам хоть один раз сделать тебе приятное, освободив от всех обязанностей».

И вот приблизилось Рождество. Сестрам и брату оставалось только удивляться, как это они раньше не додумались до такого простого решения проблемы. Миссис Дойл была спокойнее, чем во все предшествующие годы. Иногда, правда, вдруг всполошится, но потом вспомнит, что делать в этом году ей особо нечего, и опять затихнет. Дети жили неподалеку, и почти каждый день кто-то из них заходил к ней. Бренда, Кети и Майкл с чувством глубокого удовлетворения отметили, что им удалось снизить уровень маминой тревоги на целых восемьдесят процентов!

Да, она по-прежнему нервничала: на дорогах так скользко, а еще, кажется, на отосланном двоюродной сестре конверте с календарем наклеено недостаточно марок. Но это было уже неизбежно. Все источники волнений, какие возможно было устранить, ими были устранены.

В канун Рождества дом сиял праздничными огнями. Поставили елку — она была выше и наряднее, чем обычно. Майкл с Брендой с удовольствием развешивали игрушки и много смеялись, будто снова почувствовали себя детьми. Только теперь можно было еще и полакомиться настойкой на дольках апельсина, которую они разливали в крошечные рюмочки. И от этого, конечно, им становилось еще веселей.

Потом пришла Кети и принесла гирлянды остролиста. Брайан закрепил их на стенах гвоздиками, чтобы они не падали людям на головы. В предыдущие годы такое случалось — несколько лбов были оцарапаны лишь потому, что миссис Дойл весьма ненадежно цепляла отдельные веточки к рамам картин.

Были куплены красные салфетки и разноцветные крекеры. Майкл удостоверился, что в доме достаточно брикетов для растопки камина, и даже купил несколько штук про запас. Тогда же, в сочельник, поставили стол для завтрашнего обеда. Дети поцеловали маму и довольные разошлись по домам в предвкушении самого счастливого Рождества в их жизни.

Миссис Дойл прошлась по дому. Здесь было тепло и уютно. Бренда провела генеральную уборку и подготовила кое-что для рождественского застолья. Здесь были сверкающие кастрюльки с начищенной картошкой и отваренными бобами, уже набитая каштанами индейка и фарш для домашних колбасок, накрытый фольгой. От мамы требовалось только поставить птицу в духовку завтра в одиннадцать утра. Может, раз уж сейчас нечего делать, просмотреть старые рецепты и выкинуть ненужное? Бренда обрадуется, когда увидит, что они разложены в кармашки альбома. Но что это?! Поглядите-ка, Бренда уже сама все разложила. В кухонных шкафчиках был образцовый порядок. Это и подозрительно: миссис Дойл не могла определить, чего именно не хватает, но возникало ощущение, что многое потихоньку выкинули.

Надо бы еще навести порядок в буфете, чтобы им было удобнее ставить туда посуду, вымытую после обеда. Но вообще все вокруг очень чисто и все полки застелены новой бумагой. Это Кети и Роуз постарались. Они тут крутились и хихикали, обсуждая младенцев и боль в пояснице, и попросили миссис Дойл посидеть у камина и не путаться у них под ногами. Кухонные полотенца были выстираны, накрахмалены и развешаны на стульях. Дети даже подготовили поднос для маминого завтрака — она придет после мессы, сварит себе яйцо и сядет дожидаться их прихода. Делать будет особенно нечего, разве что совершить титаническую работу — поставить индейку в духовку. Это будет тихое и мирное утро, такое спокойное в сравнении с тем, каким оно бывало раньше. Какие все-таки у нее замечательные дети! И как заботятся о ней!

Миссис Дойл придвинулась к огню и стала думать о Джеймсе. Она даже сняла с полки его фотографию, чтобы пристальнее всмотреться в нее. Уже двенадцатое Рождество его нет рядом. Сейчас ему было бы шестьдесят два — столько же, сколько ей. Как ужасно, что он так скоропостижно ушел из жизни. Они не успели ничего толком обсудить — и вот его уже нет. С улицы послышалось пение — начались гулянья, празднующие громко распевали рождественские песни. Миссис Дойл чуть не расплакалась. В Рождество особенно тяжело бывает вдовам и вообще одиноким людям.

Но надо держать себя в руках — нельзя завтра появиться с припухшими веками и красными глазами. Дочери сразу что-то заподозрят и учинят ей допрос с пристрастием. Нет, она будет вспоминать только счастливые моменты своей жизни с Джеймсом. В какой восторг его приводило рождение детей! Когда на свет появилась первая дочь, он ходил по улицам и угощал выпивкой абсолютно незнакомых людей. А когда родился сын, он стучал в окна всем соседям, чтобы сообщить эту новость. С какой гордостью он потом рассказывал об их успехах и отлично сданных экзаменах. И как горько сокрушался, когда Майклу не удалось получить хорошую должность — это было так несправедливо, ему отказали в последний момент из-за невесть откуда взявшегося другого кандидата. И с работы Джеймс всегда возвращался в хорошем настроении. Нет-нет, она не станет думать о тех последних месяцах, когда в глазах его были лишь боль и растерянность. Он снова и снова повторял один и тот же вопрос, а она все время лгала в ответ: «Конечно, ты от этого не умрешь, Джеймс, не говори глупостей».