Дела эльфийские, проблемы некромантские - Шермер Ольга. Страница 7

— Достаточно, ходячая катастрофа. Помолчи, а я придумаю, как от тебя избавиться.

Девчонка испуганно хлопнула ресницами и прикусила язык. Но не отстала.

В таверне «Три кружки пива и сушеная вобла» было тихо. Ночное веселье уже закончилось: пара выпивох дрыхла в углу, трое гномов хмуро потягивали пиво, обсуждая одним им известные гномьи дела, да еще двое наемников вроде меня делили только что заработанное золото. Я попросил служку подать в комнату горячей воды и приготовить нам чего-нибудь вкусненького.

После того как воду нам принесли буквально спустя четверть вески, я понял, что дело в этой таверне нечисто. Скорее всего, я угодил во владения янави. [17] Недаром говорят, что из них получаются лучшие трактирщики, торговцы и ростовщики.

— Вымойся, — бросил я девчонке, копаясь в сумке. — А тряпки свои выкинь куда-нибудь.

— Но…

— Делай, что говорят, нам сегодня придется спать рядом, а я не хочу от тебя блох нахвататься. Наденешь это, — я швырнул на кровать одну из своих рубашек, что поуже, и запасные брюки. Ничего, подогнет, подпояшется. Пусть нелепо, зато чисто. — Потом спускайся вниз, я буду там. И поторопись, если не хочешь остаться без еды.

Девчонка только кивнула. Интересно, сколько ей лет? По мне так не больше двенадцати, хотя кто их, людей, разберет.

Спустившись в общий зал, я пристроился за столиком, облюбованным мной еще днем, — в затемненном левом углу, из которого отлично просматривалось все помещение.

Девчонка не заставила себя долго ждать, видимо, сильно проголодалась. Как я и ожидал, выглядела она в моей одежде совершенно нелепо и походила на сестру, из любопытства решившую примерить одежду старшего братца. А под пылью, как оказалось, скрывался удивительный оттенок волос. Светлый, практически до белизны, но отливающий то золотистым, то серебряным. В памяти что-то слабо всколыхнулось, но сосредотачиваться на воспоминании я не стал. В свое время в меня вбили столько совершенно бестолковых сведений, что даже лучше, когда они не лезут под руку.

Девчонка неуверенно озиралась, несмотря на почти пустой зал, и я облегчил ей задачу, помахав из своего угла рукой.

— Проголодалась, Pollie?

— Очень… — Она уставилась на еду, как на алмазное ожерелье. — Как ты меня назвал?

— Ешь. — Я не стал опускаться до того, чтобы отвечать на глупые вопросы.

Она не заставила себя упрашивать. Не знаю, что это было: слишком поздний ужин или чересчур ранний завтрак, — но мы оба в нем явно нуждались. Так что четверть вески прошла в относительной тишине, пока над ухом не прозвучало:

— Красивая девочка. Эй, парень, не одолжишь на пару весок? Буду аккуратен, слово наемника!

— Она мне и самому нравится, — буркнул я, не поднимая головы.

— Эй, да не будь жадиной! Хоть на веску… никогда таких волос не видел! Я хорошо заплачу.

Я покосился и увидел, как какая-то волосатая лапа начинает накручивать на кулак локоны девчонки, небрежно завязанные в хвост. В прозрачных глазах плескалось отчаяние. Прекрасно ее понимаю. Ведь я ей ничего не должен. Как раз наоборот — она мне.

Откинувшись на спинку стула, я медленно поднял взгляд, скользнув им сначала по ножнам на поясе, затем по внушительному пивному животу, затем по лохматой бороде и наконец добрался до черных глаз, с трудом различимых в общей повышенной волосатости человека. Стоит признать, это был долгий путь.

— Нелюдь, — сплюнул громила, встретившись со мной взглядом. Я прищурил глаза, прекрасно зная, что выглядит это по-кошачьи, лениво-угрожающе.

— Отпусти ребенка, и разойдемся по-хорошему. — Готов поспорить, он не успел заметить, откуда в моих руках возник кинжал. Хоть я и предпочитал другое оружие, но давно понял, что им, увы, никого не напугаешь.

В Эскалиоле принят закон насчет трактирных потасовок, и развязавшим драку грозит суровое наказание, а тем, кто убьет в этой драке человека или представителя любой другой расы, — еще и внушительный штраф. Но громила прекрасно понимал, что, даже если с меня этот штраф потом выбьют кровью, ему уже будет все равно. Поэтому он скрипнул зубами и стиснул кулаки, заставив девчонку зажмуриться от боли, и тут же разжал руку, позволяя серебристым прядям змейкой выскользнуть из широкой ладони.

— T?rein, — удовлетворенно кивнул я. — Извини, друг, подыщи себе другую игрушку. Pollie, ты наелась?

Девчонка — и когда только успела разреветься? — судорожно кивнула, утирая рукавом глаза и нос. Allanei! [18] Моим рукавом!

— Идем. — Я поднялся и положил руку ей на плечо. Девчонка тут же доверчиво ко мне прильнула. — Время позднее. Вернее, раннее… в общем, детям уже… еще надо спать.

Мы поднялись, я скинул сапоги и рубашку и тут же залез в кровать, детям там или не детям, а мне после бессонной рабочей ночи выспаться точно не помешает. Девчонка нерешительно топталась у дверей.

— Ложись, — буркнул я, не оборачиваясь. — Я не собираюсь покушаться на твою честь и достоинство. Я для этого слишком устал, а ты еще слишком мелкая.

Послышался полувздох-полувсхлип, и через удар сердца она скользнула под одеяло, прижавшись к моей спине.

— Спасибо тебе, Тим.

Я фыркнул и закрыл глаза.

Мне снился хороший сон. Было светло и тепло. Сквозь листву просвечивали солнечные лучи. Казалось, я снова оказался в Вилее, [19] вернувшись туда не только в пространстве, но и во времени. Солнечные зайчики слепили глаза, не давая толком рассмотреть, что происходит вокруг, откуда-то издалека слышался смех матери и брата. Как давно я слышал ее смех в последний раз…

Невесомые пальчики погладили меня по щеке, губы обожгло сначала горячее дыхание, а затем легкое, как перышко, неуверенное прикосновение. А ладонь скользнула под рубашку, касаясь кожи…

Стоять!

Я рывком сел на кровати так, что Полли скатилась с меня, словно тряпичная кукла. Под моим злым взглядом девчонка прижала к груди одеяло и безмолвно уставилась на меня широко открытыми, еще более прозрачными-призрачными в полумраке комнаты глазами.

— Ты что творишь?!

— Я… я… — У нее задрожали губы. — Я просто… хотела… отблагодарить.

— Да с чего ты взяла, что мне нужна такая благодарность?!

— Ну… — К милому облику растерянной и смущенной девчонки добавились еще и пылающие щеки. — Мама говорила, что все мужчины всегда этого хотят… и ты сказал, что я тебе нравлюсь. Ты мне тоже понравился! И я подумала…

— Я скажу тебе — меньше думай! У тебя для этого, видимо, мозгов недостаточно. Подумала она… — огрызнулся я, поднявшись с кровати, и устроился в кресле. — Дите дитем, а все туда же, в великие соблазнительницы!

— Я уже не ребенок! По закону девушки считаются взрослыми с четырнадцати лет, а мне уже четырнадцать и один месяц. Мне уже даже замуж можно!

— Вот и иди замуж, — огрызнулся я. — А ко мне не лезь.

Возможно, прозвучало это чересчур резко. Губы недоразумения мелко затряслись, и она уползла с головой под одеяло и подушку. Сейчас разревется, как пить дать.

— Спи, Pollie, — примирительно вздохнул я. — И давай договоримся, если ты вдруг случайно снова захочешь меня отблагодарить, посоветуйся со мной, t?rein?

— T?rein, — едва слышно донеслось из-под подушки. Хм, вот уж не знал, что мое личное слово-паразит еще и на людях паразитирует. — Тим?

— М?..

— А ты кто?

— В смысле? — Я невольно напрягся, хотя вряд ли этот вопрос имел какой-то скрытый подтекст.

— Тот наемник внизу назвал тебя нелюдью. И глаза у тебя такие… красивые!

— Я эльф, Pollie.

— Эльф?? — Встрепанная светлая голова выползла из-за баррикад и удивленно воззрилась на меня. — Но эльфы ведь совсем не такие! Мне мама рассказывала! Они с волосами как золото или мед и с глазами как голубые озера или весенняя листва… а ты темненький!

— Вот именно, — усмехнулся я. — Темненький!.. Спи!