Белая леди - Макбейн Эд. Страница 52

— Мистер Торренс, я что-то вас не понимаю.

— Ну, понимаете, там была маленькая девочка…

Что? Блум пропустил несколько слов записи. Ему пришлось перемотать пленку назад и снова включить магнитофон.

— Ну, понимаете, там была маленькая девочка.

— Маленькая что?

— Кокаин.

— Простите, что?

— Девочка. Кокаин. Мария хранила в сейфе кокаин.

— Уилла вам сказала об этом?

— Да.

Блум снова перемотал пленку и включил с того места, где он не все сразу понял.

— Мария держала кокаин в сейфе.

— Это сказала Уилла?

— Да.

— Она не боялась вам в этом признаться?

— Ну, она узнала об этом за день до ограбления, понимаете? Она мне сказала…

— Когда вы мне сказали, что она только недавно узнала об этом…

— Да.

— Вы хотите сказать, что она открыла сейф и нашла кокаин там?

— Да, и сразу поняла, что кокаин принадлежит Марии.

— Почему?

— Потому что она была единственным человеком, знавшим шифр сейфа. Понимаете, тогда можно сказать, что она занималась кокаином. Не только его принимала, но, может быть, и распространяла… Там лежало не несколько порций, там его было много. Вот что Уилла нашла в сейфе.

— Она вам сказала, сколько его там было?

— Около двух килограммов. Она сказала мне, что, наверное, Мария торгует наркотой. И еще она боялась, что грабитель вернется и начнет шантажировать ее.

— Вы считаете, что он знал все заранее?

— Не понимаю.

— Вор, грабитель знал, что в сейфе был кокаин?

— Нет, нет. Она считала, что он наткнулся на кокаин случайно, а теперь воспользуется подходящей ситуацией.

— И что сказала по этому поводу Мария?

— Она все отрицала.

— Тогда как наркотик мог попасть в сейф?

— Она сказала, что он не принадлежит ей.

— Чей был кокаин?

— Дейва Шида. Кому бы кокаин не принадлежал, теперь он у совершенно другого человека, и Уилла боялась, что он станет ее шантажировать.

— Она говорила об этом с Шидом?

— Не знаю.

— Я понял, что она не пошла в полицию. Если она боялась шантажа…

— Даже не могу себе представить, что она отправилась в полицию. А что вы думаете по этому поводу?

— По какому поводу, мистер Торренс?

— О моих шансах получить законную долю имущества Уиллы. Я хочу сказать, теперь, когда вы все знаете о том, что творилось вокруг Уиллы…

— Что именно вы хотите сказать?

— Ну, все…

— Что именно?

— Например, тот факт, что Мария жила с Шидом. Мне все это кажется жутко странным — девятнадцатилетняя девушка спит с мужчиной, который годится ей в отцы? Человек, бывший любовником ее матери! Человек, который просит, чтобы она прятала его наркотики в сейфе матери? Мне кажется все это весьма странным. А вам? Я хочу сказать… Если Мария будет настолько глупа и обратит внимание суда на мое случайное присутствие в Миссури во время этих трагических событий, мы сможем напомнить ей о ее странных деяниях, как вы считаете? Наркотики, тот факт, что она спала с Шидом, желание продать, ну, словом, все, все. Мы не сможем остановить ее подобным образом?

— Мистер Торренс, вам будет интересно выслушать мое мнение?

— Конечно. Иначе почему я…

— Мне кажется, что вам прекрасно известно, что вы с Уиллой были разведены на законных основаниях…

— Что?

— И что вам не положено ни гроша из ее наследства. Я также…

— Эй, послушайте, вы…

— …также считаю, что вы все врете о том, что случилось тогда в Раттерфорде, штат Миссури.

— Что?

— Я считаю, что вы увидели сейф, когда Уилла открывала холодильник…

— Прощайте.

— И потом вернулись, чтобы стащить его. Мистер Торренс, именно вы нашли там кокаин и пытались шантажировать…

— Убирайтесь отсюда к черту!

— Конечно. Приятно было поболтать с вами.

Сейчас было четыре часа пополудни первого апреля. Ровно неделю назад в двадцать два пятнадцать в Мэттью стреляли около бара в Ньютауне. Сейчас, когда оркестр заиграл финальную мелодию, вся труппа цирка «Стедман энд Роджер» выстроилась после окончания генеральной репетиции, ожидая, что Стедман в галифе, сапогах, красной куртке шпрехшталмейстера и в черном цилиндре поведет ее в шапито.

— Подождите здесь, — недовольно сказал он и приказал человеку в униформе открыть вход в шапито. Под куполом цирка трубач заиграл приветствие, которое сделало бы честь римскому императору. Униформисты широко распахнули вход, и Стедман вошел внутрь. Улыбка волшебно изменила его лицо, когда он приветствовал воображаемую аудиторию. Правой рукой он в знак приветствия снял цилиндр.

Блум широко раскрыл глаза от изумления — мимо него проходили, сверкая и сияя, артисты. Блестящий парад из фильмов Феллини. Они проходили рядом с Блумом, и он мог их коснуться. Здесь были лошади, которых проводили гибкие и стройные девушки в развевающихся белых нарядах, за ними шли прыгуны и вольтижеры, клоуны и акробаты. Потом шествовали Звонковы, одетые в изумрудно-зеленые трико. Семейство Чен делало кувырки и сальто, пока входили под купол.

Далее опять шли лошади, акробаты, балансеры, а затем воздушные гимнасты в плотно прилегающих розовых трико — Марни, Сэм и «Летающие Маккалоу». А потом проследовал Дейв Шид в полосато-звездном трико и блестящем серебряном жилете, открытом на голой груди. Такая же серебряная повязка была у него на голове. Он важно щелкнул кнутом, входя в шапито. Потом опять проходили девушки, собачки, везущие повозки, жонглеры, пони, чревовещатель со своей куклой, клоуны на велосипедах. И, наконец, мимо Блума, тяжело ступая, важно прошли слоны в шелковых попонах. Весь парад-алле оказался в цирке среди громкой музыки и ярких огней. Музыка заиграла тише, огни медленно меркли, и цирк погрузился на секунду в темноту. Потом огни засверкали снова.

Пора начинать представление!

Стедман был весь в поту и тяжело дышал после своего номера.

Когда они вошли в трейлер, он сразу снял цилиндр и нетерпеливо бросил его на комод. Под красной курткой к телу прилипла белая рубашка, взлохмаченные волосы спутались. Он выглядел возбужденным и раздраженным. Было ясно только одно — его единственным желанием было завтра же утром отправиться с цирком дальше. Казалось, его раздражало, что здесь находился Блум, когда ему следовало обсудить очень важные вопросы с человеком, который привлекал посетителей в цирк — с Королем Всех Животных.

Дейви Шид тоже был раздражен. Его загорелое тело блестело от пота. Мышцы переливались под кожей. На теле было множество шрамов, которыми он гордился, как медалями за храбрость. Он расхаживал по трейлеру взад и вперед в блестящем серебряном жилете. Его синее трико сверкало огромными звездами. Он энергично отмахивался от облаков дыма, которые выпускал Стедман, зажигая сигару.

— Ну, что вы на это скажете? — спросил его Стедман.

— Все проходило слишком долго.

— Я знаю.

— Включая и мой номер.

— Да, немного.

— Сакти начинает думать, что звезда не я, а она.

— Хитрушка.

— Да, и оркестр играл не в такт.

— Я знаю. Что еще?

— Чены тоже слишком много о себе воображают. Они желают иметь собственный цирк, пусть они его купят.

— Угу.

— Марни тоже сделала ошибку. Она чуть не испортила двойной прыжок.

— Расскажи-ка мне об этом подробнее.

— У одной из девушек, выступающих на слонах, несколько нескромный костюм. Ну, как ее там? Ольга? Неважно. Рыжая…

— Я этого не заметил.

— Скажи, чтобы она поправила костюм.

— Что еще?

— Ну, мне кажется, что все прошло вполне… О, между прочим, почему испугалась лошадь?

— Не знаю.

— Мне кажется, что это как-то связано с оркестром.

— Может быть.

— Джордж, тебе следует с ними серьезно поговорить.

— Знаю.

— Ты считаешь, что шуточная серенада хорошо прошла?

— Я думаю, нужно побольше шума.

— Дело не только в шуме, нужно сделать номер побыстрее.

— Я с ними поговорю.

— А в остальном все неплохо.