Первоистоки Русов - Петухов Юрий Дмитриевич. Страница 7

Каков образ! Меч. Рассеченная грудь. Пылающий огнем угль в длани серафима. Видение нашего национального гения (кстати, по мировоззрению также русского космиста) приближается к видению аскетов-подвижников, просветленных и посвященных. Огненная сущность высших существ. Огонь, как материя, переходящая в энергию. Плазма. Материализующийся Дух, который может быть виден как сконцентрированное поле, сгусток нематериального, но явившегося в материальный мир. Отсюда невероятное напряжение видящих этот Дух, напряжение, переходящее в ужас и заканчивающееся, как правило, глубоким обмороком. Вот так, с одной стороны сверхъестественное напряжение и неуловимые субстанции, с другой – «веселые картинки», почти комиксы и раскрашенные детские куклы в католических храмах. Теологам, теософам хорошо известен этот феномен – нежелание подавляющего большинства людей открывать глаза и приближаться к истине, просто приближаться… людям привычней образы «пернатого змея» или лысого старичка с бородой, сидящего на облаке.

Вышесказанное не лирическое отступление. Мы с вами постепенно подходим к пониманию объективной и огромной дифференциации в роде человеческом. Увы, но различие между отдельными представителями Хомо сапиенс сапиенс порою бывают такими, каких даже в приближении нет и не может быть между представителями иного подвида нашей планеты. Чтобы разобраться в происхождении человека, нам обязательно (необходимо и достаточно) хотя бы приблизительно знать, что же представляет собой человек.

Образовательный курс – школьный, вузовский, масс-медийный (особенно на Западе) не дает людям никакого представления о человеке и его сущности.

Люди далеко не так свободны, самодостаточны и самостоятельны как им это кажется. Еще Гераклит в V веке до н. э. с иронией говорил: «Большинство людей живет так, как если бы имело собственное понимание». Человеку только кажется, что он свободен. И речь идет не столько о юридических свободах, внешней и внутренней раскрепощенности (субъективной), образовательном цензе… Нет. Все эти «общечеловеческие ценности» в основном фикции, внушаемые человеку путем навязывания множества стереотипных и ложных образов. С образованием еще хуже: в США (по данным Сидни Шелдона) 36 процентов неграмотных и еще 20 процентов малограмотных, способных читать только комиксы и вывески, Европа приближается к Штатам. Россия традиционно культурна и грамотна, но… стремительно догоняет «развитые страны»… Впрочем, все не так однозначно и просто.

Достаточно вспомнить русского философа Георгия Гурджиева (1873–1949) и его теорию о «механистичности» человека. Проведя много лет на Тибете, вернувшись, осмыслив полученные знания, Гурджиев пришел к выводу, что человек – это механическая машина, шаблонно отвечающая на воздействия извне (по существу, он развил и творчески преобразовал до вселенского видения идеи Гераклита). В принципе такая точка зрения не противоречит материалистическому пониманию сущности человека, по академику И.П. Павлову, представляющего совокупность рефлексов и инстинктов. Без механистичности и рефлексов человек бы не выжил. Он не мог бы при ходьбе или беге, например, осмысливать в отдельности каждое движение собственных рук, ног, туловища, давать им необходимые команды и так далее… все это совершается механистически-рефлекторно. Что самое интересное, далеко не только это. Большая часть мозговых процессов, которые мы считаем «творческими», также «механистичны». Гурджиев в своей теории шел дальше – он полностью отождествлял человека с машиной. Человечество не прогрессирует и не регрессирует, считал Гурджиев, оно лишь видоизменяется то в одну, то в другую сторону. И все же он оставлял человеку возможность быть человеком, а не машиной. И выделял четыре состояния человеческого сознания: состояние сна, обычное бодрствующее состояние, состояние самовоспоминания и состояние объективного сознания. Эволюция – это эволюция сознания, писал Гурджиев, а сознание не может эволюционировать бессознательно… По его теории, люди приходят в наш мир в «состоянии сна» или «полусна» и в нем пребывают до смерти, таких большинство, это люди-машины, люди-механизмы. Значительно меньше тех, кто, совершая усилие, «делание», по Гурджиеву, переходит в «бодрствующее состояние», но и они остаются «механизмами». Редчайшие достигают состояния «самовоспоминания» – только те, кто сознательно находится в постоянном волевом напряжении «делания», то есть достижения высоких и не «самослучающихся» целей. Единицы достигают состояния «объективного сознания», то есть практически полностью выходят из «сна», перестают быть «механизмами», становятся людьми в полном смысле этого слова.

Такое видение человечества и человека близко к истинному. Но и оно достаточно идеализирует представителя Хомо сапиенс сапиенс. При этом правильнее называть исходного человека, приходящего в мир (рождающегося), не «машиной» и не «механизмом», а биороботом, который имеет помимо рефлексов и инстинктов программу самообучения и программу саморазвития. Ни та, ни другая из программ не выводят человека из состояния «сна». Здесь Гурджиев, безусловно, прав. До восьмидесяти процентов населения свой путь от колыбели до смертного одра «пролетают на автопилоте». И это не их личная вина. И не вина программ, заложенных в них. Это заложенный в человека инстинкт самосохранения, который для его же блага во избежание перенапряжения, в качестве элементарного предохранителя, не включает определенные участки мозга или временно отключает их – такие люди проживают жизнь, радуются, горюют, учатся, женятся, рожают детей, старятся и не узнают, что они прожили жизнь во «сне». Во «сне» жить проще, удобней, здоровее и веселей. Как правило, процесс познания и самосовершенствования у таких людей заканчивается с окончание школы, вуза, в дальнейшем они остаются на том же уровне или снижают его. Само по себе образование не «пробуждает». «Пробудившимся» может быть человек, вообще не имеющий образования. Но все же подавляющее большинство «спящих», как правило, малообразованны, они прекращают процесс образования сразу, как только прекращается внешнее давление, побуждавшее их к этому.

«Пробудившихся» значительно меньше. Чаще всего человек сам осознает период «пробуждения», то время, когда он перестает быть биороботом. Это на самом деле, как и считал Гурджиев, происходит в результате напряженной волевой творческой (не механической) работы, реже в результате травм головного мозга. С какого-то момента человек начинает осознавать, что прежде он «спал», его заботил очень узкий круг проблем, в основном касающихся его лично, его семьи, родных, друзей, ближайшего окружения, все прочее воспринималось, но на механическом уровне, с механической реакцией. И вот человек сам ощущает, что он перешел на иной уровень, ощущает свою причастность к происходящему на земле, во вселенной… Возвращение в состояние «сна» происходит крайне редко. Но, как я отмечал неоднократно, чаще всего через некоторое время человек забывает, что он «проснулся», хотя при этом не утрачивает состояния «бодрствования» и продолжает мыслить и ощущать мироздание в рамках так называемой «вселенской отзывчивости» или «русского космизма». В России процент «проснувшихся» значительно выше, чем в мире в целом. Это предопределено генетически и закреплено на этнокультурно-языковом уровне. Для русских это не случайно приобретенный признак, а проявление особенностей генотипа. О них мы будем говорить подробно в основной части книги, посвященной этногенезу русов.

Проблема «сна» и «пробуждения» существует с древнейших времен. Наиболее широкую известность она приобрела в буддизме. И не случайно, ведь имя основателя этого учения, а точнее его титул-звание – Будда, что значит «пробудившийся». Это принятый перевод с санскрита. Общепринятый, но не полный. Слово-понятие «будда» – это еще и «будящий», «пробуждающий» других. Наличие в нем корня «буд-» (будить, пробуждать, будет; будущее – как то, что будет после сна) несомненно. Сам санскрит есть диалект языка русов. Перевод слова «будда», как «просветленный» – это уже поэтизация образа. Как правило, любые «поэтизации», красочные эпитеты, метафоры, гиперболы уводят исследователя от сути его поиска, ибо они являются литературными приемами. А первосуть всегда ясна и точна. Примером необузданной поэтизации и литературизации первообразов могут служить индуистские культы и философии, представляющие собой неимоверно пышную и расцвеченную всеми цветами радуги крону, разросшуюся из очень плотного и твердого ствола архаического мировоззрения ариев-русов, принесших на берега Инда и Ганги ведизм. Или, к примеру, сам описательный процесс: санскритское слово-понятие «рита» трактуется словарями и энциклопедиями как «вселенский закон, обеспечивающий регулярность космических процессов… одновременно и моральный закон, управляющий социальной жизнью… соответствующий в индуизме понятию дхарма»… (это одна из самых коротких и простых трактовок, но и она наполняет сердце профана «священным трепетом» и окончательно путает его). Между тем «рита» – это просто «ряд», слово, понятное каждому человеку, владеющему русским языком. Ряд, порядок, упорядоченность. Этимологически и лингвистически слово «рита» абсолютно тождественно слову «ряд» и исходит из него, как производное из языка русов в санскрит. И никакого пустословия и шаманства. Данное отступление от темы также не случайно. Исследователь, поставивший себе задачей ответить на вопрос, что и кто есть человек, должен предельно четко знать, где есть объекты его исследования, где терминологическая эквилибристика, рассчитанная на профанов, где художественные образы этих объектов, то есть субъективное преломление объективной реальности, где мистериальное видение объекта – проще говоря, проекции иномерной сущности объекта в наш трехмерный мир и т. д.