Белорусские народные сказки - Автор неизвестен. Страница 52

—      Жив ли тот барин, который отнял у меня пирог да гуся. Я приехал в третий раз его бить!

Услыхала дворня и погналась за ним, распустивши черные крылья. А мужик заехал в закоулок около барского дома, сам соскочил, а коней пустил во всю прыть. Барские слуги и погнались за ними.

Остался в доме только один барин. Мужик шасть в хоромы.

—      Здравствуй, барин! Ты еще жив? Принимай гостя в третий раз.— И давай барина бить.

Барин кричит:

—      Возьми там деньги, только отстань от меня!

Мужик не был глуп, сгреб шкатулку и ушел.

Прибегают слуги, а барин лежит избитый.

—      Зачем вы убежали? Мужик меня совсем прикончил. Зовите священника, я скоро умру.

На третьи сутки преставился барин. Стали его поминать. И я на поминках был. Царство ему божье!

МУЖИК СТЕПАН И ПАН

Жил бедный-пребедный мужик. Звали его Степаном. Жил он до того плохо, что и детишек иной раз нечем было накормить. А работал он очень много, да все на пана. Вот он и надумал: «А что, кабы мне у пана как следует поживиться? У него украсть не грех: ведь и мои мозоли его кормят». Так и решил.

Ну и стал «служить» — начал понемножку ребятишкам носить: то хлебца стащит, то деньжат малую толику — где что плохо лежит.

Тут стали замечать, что он на руку не чист, и донесли пану. Призывает его пан.

— Степан, говорят, что ты крадешь у меня. .

— Э, пан, что и спер, то не в укор: не пойман — не вор.

— Ну так знаешь что, Степан, укради у меня жеребца.

— Украду, пан.

— Коли украдешь, твой будет, а не украдешь — засекут тебя.

Поставил пан на конюшню двух сторожей. Дал им по сабле, приказал одному держаться за хвост, а другому за гриву и сказал:

— Кто станет красть — руби!

Степан же взял налил бочоночек спирту, а стоял мороз (дело было в филипповки), сторожа иззябли, вот он этот бочоночек под ворота тишком и подсунул.

Один проходил мимо и толк его ногой. Пощупал — что это такое,— бочонок! Поднял, понюхал—водкой пахнет! Ох ты, черт возьми! И говорит другому:

— Водка, брат!

Открыли бочонок и назюзюкались, как зюзи. Потом привалились оба к стенкам и стоят, а жеребец — один.

Слышит Степан, что часовые захрапели, открыл ворота и свел жеребца.

Назавтра зовет пан Степана.

— Украл, Степан, жеребца?

— Украл, пан.

— Молодец, Степан! Теперь укради у меня шкатулку с деньгами. Она будет стоять на столе, а окно будет открыто.

— Украду, пан.

— Украдешь—твоя будет, а не украдешь—засекут.

Вот поставил паи шкатулку на стол, раскрыли окно. У стола караульный с саблей стоит.

А Степан пошел откопал покойника, надел на него свою одежку, принес и сунул его в окно.

Караульный ему — раз! И голову долой. А сам побежал к пану, хвалится:

— Зарубил!

А Степан — за шкатулку и пошел.

Зовет его пан назавтра.

—      Украл, Степан?

—      Украл, пан.

—      Молодец, Степан! Укради у меня и пани.

—      Украду, пан.

А пан надумал отвезти ее к соседу.

Купил Степан пару лакированных сапог и пошел по той дороге. Кинул один сапог, а пройдя немного — и другой, сам сидит за кустом, притаился.

Вот едет пани с кучером. Доехали до сапога, кучер и говорит:

—      Пани, я возьму этот сапог!

А та в ответ:

—      Куда он тебе один? Смотри, Степан догонит.

Поехали дальше. Доезжают до другого.

—      Э, нет, пани, я сбегаю за тем сапогом, вот и пара будет. Побежал... А Степан прыг к пани в повозку и погнал коней в

сторону. Заехал за болото и стоит у самого озера. А оттуда черт.

—       Степан, продай нам пани.

—      Продам.

—      Что ты за нее хочешь?

—      А насыпьте шапку золота,— я и отдам.

Продрал Степан в шапке дырку, ямку вырыл, а над ямкой шапку пристроил.

Как стали черти таскать золото! Таскали-таскали — насыпали!

Отдал Степан пани. Сам — на тройку и домой.

Вот пану доносят, что приехал Степан. Зовет его пан:

—      Украл пани, Степан?

—      Украл, пан.

—      А куда ж ты ее подевал?

—      А чертям продал.

—      Что ж ты наделал? Верни ее, а не то убью.

—      Попытаюсь, пан.

Захватил он топор и пошел назад, на болото. Вырубил там сажень, нарубил тонкой лозы и давай вить из нее канат. Вьет, а потом возьмет да саженью померяет и так и этак.

Тут вылез из озера черт.

—      Что это ты хочешь делать, Степан?

—      А вот тут,— говорит,’— церковь буду ставить, а тут — костел.

—      А что это ты .вьешь?

—      А это — чтобы вас, чертей, на берег таскать.

Тот бух в воду и к старшому. Старшой дал ему приказ:

—      Кто сильней свистнет, пусть за тем и будет пани.

Черт как свистнул, так листья посыпались с деревьев. А Степан говорит:

—      Давай завяжем тебе глаза, а то как я свистну, так они и выскочат.

—      Ну, завязывай!

Взял Степан дубовый кол да как свистнет — были глаза и выскочили.

—      Стой, Степан, не,свисти больше,— да опять бух в воду к старшому.

Тот говорит:

—      Возьми булаву в двенадцать пудов. Кто закинет выше — за тем и будет пани.

Вынес черт булаву.

—      Старшой сказал: «Кто выше закинет—за тем и будет пани».

—      Ну, кидай!

Черт как кинул, так прямо под облака.

А Степан взял булаву и думает, что тут делать, да поглядывает вверх.

Черт спрашивает:

—      Что ты глядишь, Степан? Кидай!

—      А вон та туча пройдет, тогда и кину. Мне там двенадцать братьев-кузнецов перекуют ее на другую, чтобы была но руке.

Испугался черт и потащил булаву назад. А оттуда вынес пани.

—      На, Степан, только ступай отсюда.

Тот пошел с ней и отдал ее пану. Ну, пан, понятно, благодарил его.

Только вернулся Степан домой, приходят к нему панские сыновья и говорят:

—      Ты, брат, разбогател.

—      Я,— говорит, — не разбогател бы так, да жена помогает, она у меня старательная.

—      А наши ни черта не стоят.

—      А вот я вас научу, что с ними делать. Полосни ей ножом в левую подмышку; как дурная кровь выбежит, так жена и станет умной. Вот придете завтра ко мне и увидите, как я своей сделаю, тогда и вы так сделаете.

Взял он от забитого кабана пузырь, налил в него крови, привязал жене под левой рукой и приказывает ей:

—      Гляди же, как панычи придут — так ты будто спишь. Я ножиком по пузырю полосну, а ты — брык и полежи малость, а потом вскочи да за метлу, да возьмись готовить всякую всячину,, да разговаривай, ну, будь прямо шелковой.’

Увидели это, панские сыновья.

—      Пойдем-ка своим так же сделаем.

Взяли ножи. Один свою — раз и другой свою — раз! Тут им и конец.

Будили-будили — не встают! Назавтра чуть свет встали братья и пошли к Степану:

—      Пойдем, утопим тебя, бери мешок.

Взяли мешок и пошли к озерку. Сунули его в мешок, глядь — а озерко-то замерзло.

—      Сходим, брат, за топором, а он тут цел будет.

А идти верст пять.

Степан услыхал, что кто-то мимо едет, и давай кричать:

—      Ни читать, ни писать не умею, а хотят посадить королем.

А это дьяк на тройке ехал.

—      Я,— кричит,— умею и читать и писать!

—      Ну так развяжи мешок да сам влезь в него — тебя и посадят королем.

Влез дьяк, Степан завязал мешок, сам — на тройку, да и поминай как звали!

Вот пришли те с топорами, Лед прорубили да в прорубь его, дьяка-тр. Сами повернулись и пошли.

Идут, а Степан катит на тройке мимо них.

Они и спрашивают:

—      Где это ты взял? Мы ж тебя в воду кинули!

—      А разве вы не слыхали, как я под водой коней ловил: тпру, бурый, тпру, серый! Там — какие хочешь.