Хрестоматия по истории СССР. Том 1 - Тихомиров М. Н.. Страница 66

А Ряполовские, князь Иван и братья его князь Семен и князь Димитрий, услышав, что князь Димитрий Шемяка изменил своему слову во всем и солгал владыке, начали думать, как бы освободить великого князя. Были же тогда в том заговоре с ними князь Иван Васильевич Стрига, да Иван Ощера с братом Бобром, Юшко Драница и иные многие дворовые дети боярские великого князя; с ними же в заговоре был Семен Филимонов с всеми детьми боярскими, да Русалка, да Руно, и иные многие боярские дети, и назначили себе срок всем быть под Угличем на петров день в полдень. И Семен Филимонов со всеми своими на тот срок пришел, а про Ряполовских стало известно князю Димитрию, и они не посмели пойти к тому сроку под Углич, но пошли за Волгу к Белоозеру. А князь Димитрий послал за ними из Углича войско с Василием Вепревым, да Федора Михайловича послал за ними со многими отрядами, а срок у них был сойтись вместе на устье Шексны у Всех святых. И Федор не поспел к Василию, а Ряполовские, обернувшись на Василия, разбили его на устье Мологи. А Федор в ту пору перебрался за Волгу на устье Шексны со всеми своими отрядами, а Ряполовские получили вести о нем и возвратились на него. Федор же, увидев их, побежал за Волгу, а Ряполовские пошли по Новгородской земле к Литве и пришли к князю Василию Ярославичу в Мстиславль.

А Семен Филимонов со всеми своими пошел от Углича к Москве, ничего о них не зная, один Руно ушел от него вслед за Ряполовскими. И как пришли князья Ряполовские да князь Иван Стрига и остальные многие дети боярские, прежде писанные и неписанные, начали говорить с князем Василием Ярославичем, как бы освободить великого князя. А князь Димитрий, видя, что ради великого князя многие люди отступают от него, послал за епископами и начал совещаться с князем Иваном, епископами и боярами, выпустить ли его или нет. А владыка Иона каждый день не переставал говорить: «неправду сделал, ввел меня, в срам и в грех, следовало тебе великого князя выпустить, а ты и детей его с ним посадил; а мне ты дал свое слово, а они меня послушали, а нынче я во всей лжи (виноват), выпусти его, сведи с моей души и с своей (грех). Что он может сделать слепой, а дети у него малые, а еще возьми с него присягу перед крестом и епископами». Много же и иного говорил. Князь же Димитрий много думал и решился выпустить великого князя и дать ему вотчину, чем бы ему можно было жить.

Глава IX

ЗОЛОТАЯ ОРДА, ЗАКАВКАЗЬЕ И СРЕДНЯЯ АЗИЯ В XIV–XV ВЕКАХ

76. ИОСАФАТ БАРБАРО О БЫТЕ ТАТАР

Иосафат Барбар о, происходивший из дворянской венецианской фамилии, в 1436 г. предпринял путешествие в Тану (ныне Азов), бывшую одной из итальянских колоний на берегах Черного и Азовского морей. Здесь он прожил 16 лет, наблюдая быт стран, лежащих у Черного и Каспийского морей. С 1471 по 1479 г. Барбаро был венецианским послом при персидском дворе. Это расширило круг его наблюдений. Его «Путешествие в Тану» было издано впервые в 1543 г. Отрывки из «Путешествия» Барбаро берутся из издания «Библиотека иностранных писателей о России», т. I, иждивением М. Калистратова, трудами В. Семенова, СПБ 1836.

Вслед за отъездом хана потянулся весь народ его с своими стадами. Сначала появились табуны лошадей, числом до 60, 100, 200 и более; за сим стада верблюдов и быков, а наконец, и мелкий скот. Это продолжалось ровно шесть дней, и в течение этого времени все пространство степи, какое только можно было окинуть глазом, было усеяно людьми и животными, беспрестанно двигавшимися взад и вперед. Не надобно забывать, что тут тянулось одно только крыло орды; из сего можно заключить, какова была средина ее. Мы целый день стояли на городских стенах (ибо ворота были заперты), так что к вечеру утомлялись до бессилия от продолжительной стражи…

Татары имеют в обозе своем бесчисленное множество повозок о двух колесах, которые по строению своему гораздо выше наших; их обивают собачьими шкурами, войлоками и сукном, смотря по состоянию хозяев. На некоторых из таковых повозок нагружены татарские дома, которые строятся следующим образом. Взяв деревянный круг, в полтора шага диаметром, ставят над ним несколько полукругов, связывая их между собою в самой средине. Потом на эти палатки набрасывают собачьи шкуры, которые прикрывают войлоками или сукном, также смотря по состоянию каждого. Избрав для себя место жительства, они снимают эти дома с повозок, ставят на землю и поселяются в них.

Лишь только хан изберет место для жительства своего, немедленно приступают к устроению базара, наблюдая притом, чтобы улицы были сколь можно шире. Несмотря, однако, на таковое распоряжение, они зимою, по причине множества скота, нестерпимо грязны, а летом наполнены ужасною пылью. По устроении базара тот же час начинают делать печи, в которых татары варят и жарят мясо и приготовляют лакомства свои из молока, масла и творогу. Сверх того у них всегда бывает в запасе дичь, преимущественно оленья. При орде во всякое время неотлучно находятся сукновалы, кузнецы, оружейники и всякого рода мастеровые. Многие, может быть, заключат из сего, что татары живут, как. цыгане; в опровержение подобного заключения скажу, что стан их представляет вид обширнейшего и красивейшего города, с тою только разницей, что не огорожен стенами. Однажды в бытность мою в Тане, где над городскими воротами возвышается прекрасная башня, спросил я у одного стоявшего подле меня татарского купца, который со вниманием разглядывал эту башню: «Нравится ли она тебе?» Посмотрев на меня пристально, он с усмешкою отвечал: «Эко диво! башни строит тот, кто трусит». По-моему, ответ был совершенно справедлив. Упомянув о купцах, я долгом поставляю объяснить здесь, что их всегда очень много при орде; иные нарочно с разных сторон приезжают в оную с товарами; другие же бывают только проездом.

Если кто не имел случая видеть подобно мне вблизи весь быт татарский, тот вряд ли сумеет удовлетворительно отвечать^а вопрос: чем кормится этот народ в беспрерывных переходах своих с места на место и откуда берет хлеб, необходимый для его продовольствия? Как очевидец, я могу в точности объяснить здесь это обстоятельство читателям моим. В исходе февраля месяца по всей орде громогласно возвещают желающим делать посев, дабы они заблаговременно приготовили все, для того нужное; ибо в такой-то день марта предположено отправиться к такому-то месту, для посева избранному. Вследствие сего объявления все желающие немедленно делают приготовления свои; насыпают семянной хлеб на повозки и отправляются с рабочим скотом, женами и детьми или только с частью своих семейств к назначенному месту, которое обыкновенно бывает не далее двух дней пути от пункта, где находилась орда во время возвещения приказа о посеве. Тут остаются они до тех пор, пока вспашут землю, посеют хлеб и окончат полевые работы, и потом уже возвращаются назад в орду. Между тем хан, подобно матери семейства, отпустившей детей своих порезвиться и беспрестанно издали наблюдающей за ними, все кружится около засеянного поля, останавливаясь то там, то сям и никогда не удаляясь от оного далее четырех дней пути. Когда же хлеб созреет, то все желающие, как сеятели, с волами, верблюдами и со всем нужным, так равно и покупатели, отправляются туда для жатвы с повозками, как бы на собственную мызу. Почва земли у них весьма плодородна. Пшеница очень крупна зерном и нередко родится сам-пятьдесят, а просо сам-сто. Иногда жатва бывает так обильна, что не знают, куда деваться с хлебом, и часть его по необходимости оставляют на месте.

77. ГРАМОТА ЦАРЯ АЛЕКСАНДРА ОБ ОТМЕНЕ ПОДАТИ «МАЛИ» (1440 г.)

Начала грамоты недостает. Перепечатывается с сокращениями из «Актов, собранных Кавказскою археографическою комиссией», т. I, 1866.