Севастополь: Женщины. Война. Любовь - Копыленко Татьяна. Страница 8
Севастополь успешно отражал атаки врага 349 дней.
Подумай только, Маша, – почти год!
Почти год непрерывных боев, смертей, страданий, тяжкого труда…
Все вышли строить оборонительную линию – мы трудились и днем, и ночью. Работали не только солдаты и моряки, но и все жители города. Женщины работали наравне с мужчинами.
Одну батарею называли «девичьей» – она была полностью возведена нашими, женскими руками. Когда заканчивался день – мы зажигали фонари, факелы – и продолжали строить.
– Вы совершили подвиг, – тихо сказала Маша.
– Да что ты, милая, мы не думали тогда о таких мелочах. Для всех нас главным было – не отдать Севастополь врагу. Мы все готовы были умереть – но сломить нас было невозможно.
Все это время – все 349 дней – мы защищали Севастополь всем, чем могли. Сердца солдат, моряков, жителей города разрывались от страданий, но это нас не останавливало.
Только представь: флот врага был огромным – 55 фрегатов и 34 линейных корабля.
А в составе Черноморского флота было всего 50 кораблей.
И тогда Корнилов принял решение затопить при входе в Севастопольскую бухту часть старых кораблей. Этого оказалось недостаточно – и корабли продолжили топить. А что что значит для моряка потопить корабль? Сердце из груди вынуть.
Мы – матросские жены, стояли на берегу и выли от горя. Нестерпимо нам было видеть, как с кораблей, совсем недавно прославивших русские флаги во время Синопской битвы, сгружали на берег орудия и ядра, порох и парусину, провиант.
Плакали не только мы, женщины, – молча глотали слезы матросы, офицеры, срывающимися голосами отдававшие приказы.
Адмирал Корнилов, командующий флотом, стоял на берегу бледный как стена: он посылал на смерть любимые всем сердцем корабли. Нахимов почернел от горя.
Корабли уходили на дно…
Вода ревела и стонала…
Стонали и рыдали люди, стоявшие на берегу…
Наконец, на воде остался только один корабль – «Двенадцать апостолов», на котором свой флаг держал адмирал Нахимов. На этом гордом красавце он победно ворвался в Синопскую гавань, этот корабль он любил как своего ребенка. Не смог он смотреть, как его друг и соратник пойдет на дно, ушел с набережной.
Матросы в днище корабля пробуравили несколько дыр, а он продолжал держаться на воде, как ни в чем не бывало… Но корабль было необходимо потопить, и «Владимиру» была дана команда открыть огонь. Раздались выстрелы…
Корабль продолжать стоять посреди бухты.
И тут один из матросов вспомнил, что на корабле осталась икона нашей заступницы Пресвятой Божьей Матери, он бросился в воду, доплыл до корабля, поднялся на борт, вынес икону и вернулся обратно.
И только когда он вернулся на берег, корабль покачнулся и медленно опустился под воду…
Всего на дно, в холодную могилу, легло 75 боевых и 16 вспомогательных кораблей.
Они победили в своей последней битве – вражеские суда не вошли в Севастопольскую бухту.
Ты ведь помнишь памятник Затопленным кораблям у Приморского бульвара? Он поставлен в память о той самой добровольной гибели нашей Черноморской эскадры.
Ах, Маша, сколько штурмов, сколько потерь за время обороны пережил Севастополь! Сколько раз нас штурмовали – уже не помню. Нам казалось, что этот штурм был бесконечным, что бесконечным было строительство разрушаемых укреплений, бесконечными были смерти, бесконечным было количество раненых. И всегда врагов было в несколько раз больше, и всегда у них было больше оружия. Но никого из защитников Севастополя это не останавливало.
Женщины – от матросских дочерей до княжон – становились сестрами милосердия.
Говорят, что первой в мире сестрой милосердия была англичанка Флоренс Найтингейл. Но это не так. Английская дама прибыла в Крым только в апреле 1855 года.
А раньше ее, еще в 1854 году, начала ухаживать за ранеными и вывозить их с поля боя Даша Михайлова, дочь матроса, погибшего во время Синопской битвы, которую люди прозвали Дашей Севастопольской.
– Мне знакомо это имя, – откликнулась Маша. – Все медсестры знают ее – она для нас пример.
– Даше было тогда 17 лет, она продала весь свой скудный скарб, купила на эти деньги повозку, уксус для дезинфекции ранений, запаслась тряпками для перевязки и начала помогать раненым и вывозить их с поля боя. Даше помогали и другие женщины – жены, сестры и дочери тех, кто оборонял город.
Они делали все, что было в их силах, на что хватало их скромных средств, севастопольцы им помогали – приносили ткань для перевязок, одеяла, пищу, воду. Я тоже была с ними и помогала всем, чем могла. Даша себя не щадила – как-то раз ее лошадь, на которой она вывозила с поля боя раненых, убило осколком, и она стала вытаскивать раненых бойцов на себе. Один из офицеров увидел, что девушка тащит непосильный груз, и распорядился дать ей другую лошадь.
Через некоторое время в Севастополь прибыл хирург Николай Пирогов, а за ним – три отряда сестер милосердия Крестовоздвиженской общины Санкт-Петербурга, созданной по предложению и на средства Великой Княгини Елены Павловны Романовой. Среди них были родовитые, известные женщины: баронесса Екатерина Будберг – сестра знаменитого писателя и дипломата Александра Грибоедова, баронесса Эмилия Лоде, Екатерина Бакунина – внучатая племянница фельдмаршала Михаила Кутузова, представительница древнейшего дворянского рода Екатерина Хитрово, Елизавета Карцева, известные актрисы.
Так что наши русские сестры милосердия начали трудиться на полях сражений раньше этой английской дамы.
Это были восхитительные, прекрасные, милосердные Женщины, которых справедливо и с нежностью люди называли «белыми голубками». Помощь раненым они считали своим долгом, переносили тяжкие испытания наравне со всеми и при этом оставались добросердечными и заботливыми.
Даша и ее соратницы перешли работать под руководство Пирогова.
Император Николай I приказал пожаловать Даше золотую медаль на Владимирской ленте с надписью «За усердие» и 500 рублей серебром. Такой золотой медалью награждались только те, кто уже был ранее награжден тремя серебряными медалями, но для Даши Севастопольской император сделал исключение. Только представь, Маша, что совершила эта девочка, если ее отметили такой наградой!
Как и Даша Севастопольская, золотыми медалями «За усердие» на Владимирской ленте были награждены сестры Екатерина, Васса и Александра Крыжановские.
Только вдумайся – Александре Крыжановской было всего одиннадцать лет!
Дети воевали и совершали подвиги! Севастопольские мальчишки на бастионах сражались рядом со своими отцами, а если их родители гибли – сами вставали к пушкам. К счастью, и мой муж, сражавшийся за Севастополь, и мой сын остались живы.
Каждый шаг, каждая пядь севастопольской земли были политы кровью солдат и матросов. На Малаховом кургане был смертельно ранен Корнилов.
Перед смертью он всем нам наказал: «Отстаивайте же Севастополь!», и мы продолжили сражаться.
После гибели Корнилова стал руководить обороной Севастополя Нахимов.
Прошло немного времени – погиб и он, и многие герои Севастопольской обороны.
Для Севастополя наступили черные дни. Мы горевали по нашим погибшим командирам, соратникам, защитникам города и продолжали отбивать атаки врага.
Я не буду тебе рассказывать всего этого ужаса. Просто представь – Малахов курган весь стал красным от крови.
Но самый большой ужас начался тогда, когда был отдан приказ об оставлении Севастополя. Мы никак не могли понять: почему мы должны отступать? Почему? Противник был отбит, мы не собирались сдаваться, а тут нужно отойти и оставить свои позиции неприятелю! Мы даже начали думать, что этот приказ – измена…
Матросы и солдаты нехотя отправлялись на плавучий мост – мы все надеялись, что приказ об оставлении города будет отменен. Но его не отменили.
Мост освятили, и началась переправа.
Переправа с Южной стороны на Северную продолжалась всю ночь. Дул сильный ветер, в бухте поднялось большое волнение. Мост сильно трясло под тяжестью людей, орудий, повозок, время от времени его заливало водой, но переправа на Северную сторону продолжалась.