Проект «Кракен» - Престон Дуглас. Страница 22

– Они не станут вас обвинять, если вы поможете им найти ответы. А если нет? Тогда они точно обвинят вас. Сбежавшего всегда делают козлом отпущения.

– У меня есть свои причины прятаться здесь.

– Дело гораздо серьезнее, чем просто вы и ваши проблемы. Вы создали программу с именем Дороти. Вы в ней разбираетесь. И ваш долг перед всеми – помочь разобраться, что произошло. А если программа у вас, то вернуть ее НАСА.

Теперь молчание воцарилось надолго. А затем Мелисса вдруг опустила голову, и плечи ее задрожали. Уайман понял, что она изо всех сил пытается не заплакать.

– Вы в долгу перед Джеком Стейном, – усилил он давление.

– Прекратите. – Голос девушки звучал глухо. – Это была не моя вина. Прекратите.

– Я знаю, что вы не виноваты. Но если вы им не поможете, обвинят именно вас. Такова человеческая природа. Вы написали программу.

– Нет… нет, я ее не писала…

– Тогда кто же, если не вы?

– «Дороти»… это была самомодифицирующаяся программа. Дело в том, что никто толком не понимает, как она работает.

Снова молчание. Потом Мелисса расплакалась. Форду стало не по себе. Крутая девчонка неожиданно оказалась такой ранимой и беззащитной…

– Мне очень жаль, но теперь вы обязаны все исправить, – заявил он.

– Я… Я не могу вернуться. Просто не могу. – Программистка громко икнула и всхлипнула. – Вам никогда не понять.

– Помогите мне – и я пойму.

– Мне… угрожали.

Детектив с трудом скрыл удивление:

– Угрожали? Кто вам угрожал?

Снова всхлип:

– Дороти.

19

После ужина Джейкоб Гоулд сидел в своей комнате. Предполагалось, что он решает квадратные уравнения и пишет изложение по книге «Сепаратный мир», но вместо этого он лежал на кровати, слушал «Колдплей» и читал фантастику Нила Геймана. Это занятие прервал громкий стук в дверь. Подросток скатился с кровати и открыл ее: на пороге стоял Дэниел Гоулд, раздраженный, но заставляющий себя бодро улыбаться, хотя улыбка у него выходила явно фальшивой.

– Джейкоб, я зову тебя уже пять минут.

Вместо ответа Гоулд-младший вытащил из ушей наушники и продемонстрировал их отцу.

– Приехал агент по торговле недвижимостью и привез клиентов. Нам нужно выйти на несколько минут. Можно переждать в мастерской, – сказал тот.

– Разве они не должны предупреждать о таком заранее? – нахмурился парень.

– Небольшое недоразумение.

Джейкоб намотал наушники на плеер и сунул в карман. Их семья продавала дом уже целую вечность, и казалось, что вереница агентов никогда не закончится. И все они имели обыкновение являться по вечерам, когда юный Гоулд был чем-нибудь занят.

– Пойдем, дружок. Это на полчаса, не больше, – пообещал ему Дэниел.

Подросток схватил книгу и последовал за отцом, который остановился, чтобы накинуть покрывало на кровать. В комнате царил полный беспорядок. После аварии родители перестали настаивать, чтобы сын убирал сам. Может, увидев его грязную комнату, эти люди откажутся покупать дом?

Когда они шли в отцовскую мастерскую по расположенному в глубине дома коридору, Гоулд-младший слышал пронзительный голос агента по торговле недвижимостью: «Куплен, когда цены были высокими… Стоит этих денег… Конечно, нуждается в ремонте… Все это можно без труда содрать…»

Мать Джейкоба, Памела, была уже в мастерской: сидела на скамье, скрестив руки на груди. Ее окружали сверкающие туловища роботов, а также ноги, головы, материнские платы и жгуты из проводов. Лицо ее было пунцовым, а волосы поспешно собраны в «конский хвост», причем от статического электричества несколько прядей стояли дыбом.

– Я должна поговорить с этим агентством, – раздраженно сказала она. – Такое уже не в первый раз!

– Пожалуйста, давай не будем делать ничего, что может вызвать проблемы, – тихим голосом ответил отец. – Они проявили невероятное терпение в условиях этого рынка. Если мы не продадим дом… Банк просто… – Он умолк, не договорив.

Джейкоб почувствовал холод, поднимавшийся откуда-то из живота. Он этого больше не выдержит.

– Можно я прокачусь на пляж на велосипеде? – попросил он родителей.

– А уроки ты сделал? – отозвалась мать.

– Как я могу делать их здесь? Учебник по математике остался в моей комнате.

– Просто не верится, что ты его забыл, – заметил отец.

После аварии родители ему ни в чем не отказывали. Всегда уступали. И теперь тоже.

Парень вышел через заднюю дверь мастерской, вытащил из гаража свой горный велосипед и покатил по подъездной дорожке мимо таблички «Продается» к Френчманс-Крик-роуд. Спускаясь с холма, Джейкоб набрал скорость, со свистом разрезая холодный вечерний воздух. Обычно стремительный спуск поднимал ему настроение, но сегодня Гоулд-младший просто замерз. Это хорошо. За поворотом он промчался мимо питомника Апанолио и фермы, где выращивали тыквы, с полями и рядами теплиц. Маверикс слишком далеко, да и спуститься с обрыва будет трудно. Джейкоб миновал парк, пересек шоссе, а затем поехал по Венецианскому бульвару к автостоянке. За стоянкой начиналась дорожка, которая в конце концов упиралась в песок. Доехав до этого места, подросток бросил велосипед. На песчаном холмике у спуска к воде он остановился, чтобы посмотреть на закат. Оранжевый шар солнца едва касался поверхности океана. Пляж был почти пуст, и на берег накатывали волны, отголоски далекого шторма: до них было около четверти мили. Несколько упрямых серферов в полных гидрокостюмах ловили вечерние волны. Джейкоб чувствовал запах океана и песка на пляже, улавливал слабый аромат барбекю, слышал крики чаек…

Достав из кармана плеер, он вставил в уши наушники и включил песню «Там, где я».

Именно здесь они с Салли встречались каждый вечер, пока он не уехал. С тех пор прошло шесть месяцев и неделя. Гоулд слушал музыку, наблюдая, как гаснет свет на поверхности океана, и чувствовал скрытое за словами усиливающееся ощущение одиночества и пустоты. Он смотрел на темную воду и думал: «Это будет так легко».

После того как Салли уехал, они поначалу почти ежедневно разговаривали по «Скайпу», но потом их беседы стали редкими. Джейкоб не мог вспомнить, когда они говорили в последний раз. Две недели назад? Теперь Салли жил в Ливерморе, до которого ехать почти полтора часа. Слишком далеко, чтобы съездить к нему в гости: отец работал по выходным, а мать после аварии не хотела садиться за руль. Правда, некоторое время назад, после долгого ожидания, Гоулд наконец отправился к другу на выходные. Ливермор был уродливым жарким городом далеко от океана, и Джейкоб обнаружил, что тем для разговора у них с Салли осталось меньше, чем он думал. Их пути разошлись. Удовольствия от встречи он не получил и больше туда не поедет.

«Я потерялся, о да, о да…»

Солнце село. Над горизонтом светился оранжевым лишь одинокий след от самолета. На поверхность океана легло иссиня-черное покрывало. Остались только два серфера, и они уже направлялись к берегу в промежутке между волнами.

Джейкоб встал, стряхнул с себя песок, вытащил из ушей наушники и обернул их вокруг плеера. Поколебавшись, он аккуратно положил плеер рядом с велосипедом и пошел к пляжу по петляющей между кустов и зарослей травы тропинке. Он приблизился к воде, стараясь не хромать, и замер у границы мокрого песка, где останавливались волны. Вода казалась черной и холодной. Вокруг никого не было. Волны в неизменном ритме с шипением ползли по песку, а потом отступали, оставляя после себя блестящий мокрый след, который впитывался в песок, но после следующей волны появлялся снова.

Кто будет переживать о нем? Никто. Кто будет по нему скучать? Никто. Может, только родители, но тем хуже для них. Джейкоб представил, как они сидят на диване в гостиной и плачут, закрыв лица руками, и эта картина принесла ему чувство удовлетворения. Она казалась ненастоящей. Родители это переживут. В школе их сын учился из рук вон плохо, а дом был для него камерой пыток из притворного веселья. На самом деле отцу и матери все равно. После аварии они позволяли ему делать все, что ему хочется, никогда не проверяли домашние задания, не заставляли мыть посуду – просто позволяли все время лежать в своей комнате и играть в видеоигры. Ему было жалко родителей, но к этому чувству примешивалась злость. Отец был невыносимо наивен и глуп, полагая, что может просто сделать робота, чтобы тот стал ему «другом», раз у него нет настоящих друзей. А мать была за рулем, когда они попали в аварию, и с ней ничего не случилось. Другая машина врезалась им в бок и раздробила ему ногу. И с тем водителем тоже ничего не случилось – за исключением неприятностей из-за того, что он был пьян.