Суд Проклятых - Романов Марк Александрович. Страница 48

— Очевидно, это должны быть ручка-фигачка, платок-вырвинос и массажёр для пупка, — язвительно осведомился Либерти.

— Нет, вовсе нет, — глаза учёного вспыхнули каким-то странным огоньком, который бывает только у совершенных психов.

«Точно пришмякнутый», — авторитетно подумал Линденхост. А уж в психах он разбирался лучше всех. Припомнив одного своего знакомого по учебному корпусу, который носил гордое прозвище Цезарь, и отличался удивительной способностью спать, есть и работать даже под обстрелом, а так же свою маму и две бывших жены, Линденхост ещё больше убедился в том, что являет собой просто образец специалиста по психическим заболеваниям у человека.

— Капсулы для упаковки отходов внутри тела, — начал перечислять худой учёный, переходя от ёмкости к ёмкости, — отходы выходят в одноразовых пакетах, очень гигиенично, между прочим. Бумага самоочищающаяся, туалетная, не требует подзарядки и кормления. А вот здесь у нас образец разумного бронекостюма с утеплителем… питается эвкалиптом, правда, а он нынче дорог. Так и не смогли перевести на обычное кормление отходами и ядерным топливом…

— Ты все свои игрушки научил жевать? — с какой-то долей ужаса в голосе спросил Пират, поглядывая, куда там запропастился его мохнатый спутник, и не сожрут ли его очередные панталоны учёного. Кетчупа видно не было, из чего Либерти сделал вывод, что его банально кинули на произвол судьбы.

— О, нет-нет! — засветился палкообразный представитель разума. — Только тех, кто в питательных растворах.

Он скользнул вглубь помещения и возбуждённо указал на ряды контейнеров и стеллажей, на которых располагались другие образцы неуёмного учёного разума, рождающего, как подумалось Пирату, исключительно ущербных и обездоленных чудовищ.

— Вот, моя дипломная работа, в память о бытности Кардиналом, — с изрядной гордостью произнёс длиннолицый, тыкая рукой в крошечный томик с религиозной символикой. — Молитвослов универсальный, знает даже диалекты и обращения далёких колоний, где остались коренные жители планет. Только он всё речитативом читает, под убойную музыку, — скис учёный, опустив взгляд.

— Ну, ничего-ничего, — похлопал его по плечу Пират, — зато дипломная же работа…

— Да, только я диплом за неё так и не получил, — вздохнул учёный. — А вот это у нас, — он подпрыгнул к большому ящику и запустил в него руку, — женское бельё с массирующими нанороботами, очень перспективная разработка, — он потряс перед лицом Либерти пучком шевелящихся и пищащих тряпок грязно-бурого цвета.

— А с этими что не так? Щекочутся? — участливо осведомился его собеседник, втянувшись в экскурсию по хранилищу.

— Цвет только такой, — уныло обронил учёный, забрасывая опытный образец обратно. — Нанороботы провели внутренний референдум и выбрали этот цвет своим национальным колором. Зато у нас тут ещё хранятся…

Следующие два часа Линденхост слушал о тренированных сползаться в одно и тоже место носках-близнецах на основе одноклеточного синтеза и образцов плаценты однояйцевых детей, о чешуекрылых перчатках, которые возвращаются к хозяину и погибают без своей пары, но которые изрядно любят свежее мясо. В списке были пупырчатые поплавки для рыбалки с подсветкой и навигатором, гидроботинки с гидрошнурками и встроенной этой самой гидрой для безопасности ног, армейская посуда с командирским басом и отборными матюками за недоеденную порцию, метла с анатомической щетиной для массажа дорожек перед домом, губка для одежды, которая нежно вылизывала каждый сантиметр ткани, оргазмируя в процессе чистки.

Но гвоздём программы Линденхост по праву счёл три изобретения: кашемировые чехлы для хранения тяжёлой десантной брони, противомоскитное средство для диких рогатых крылотрахов и неизменный, совершенно необходимый каждому разумному человеку перцовый баллончик с веселящим газом, который имел в составе наркотический элемент, вызывающий немедленное и необратимое привыкание.

Баллончик, кстати, как отметил про себя воспитанный Пират, попёрдывал и кряхтел, вспучивая полированные бока, да и походил на старинный акваланг средних размеров…

— Скажи мне правду, брат мой, — задушевно обратился к учёному Либерти, украдкой утирая с глаз слёзы смеха, — вы реально занимаетесь всей этой овцечёской, язви меня в душу?

Худощавый учёный недовольно поджал губы, одарил Линденхоста презрительным взглядом и молча вышел прочь, оставив собеседника среди жующих, храпящих, чмокающих и пердящих образцов современного учёного гения.

— Мрьяу? — раздался внизу робкий вопросительный мявк кота. Либерти нагнулся и подхватил на руки животное, почёсывая его за ушком.

— Пошли отсюда, пока нам с тобой тоже в зад каких разработок не напихали, — сказал он коту, унося его подальше от хранилища. — А то будем мы с тобой потом сползаться, как носки, в корзину для санобработки, хрюкать от перца и жевать собственные гениталии.

Кот согласно уркнул, потершись мохнатой мордой о щёку Пирата.

15.4. Романов в спортзале.

Соревнования на тупость

19 августа 2278 года

— Утро доброе, господин хороший! Погода сегодня солнечная, температура вакуума за бортом повышенная, влажности воздуха не наблюдается из-за отсутствия там воздуха! — бортовой искин «Ромашки» был особенно болтлив именно по утрам, когда, согласно давно и прочно устоявшейся традиции, будил экипаж и исследователей, а также гостей и случайных попутчиков. Пока что он ещё ни разу не повторился в своих плоских шуточках, чем раздражал Марка всё сильнее и сильнее. — При прогулке за пределы корабля рекомендую надевать прорезиненный скафандр на случай выпадения метеоритных дождей. В третьем секторе околопланетарного пространства проводятся испытания квазиживых добывающих роботов нового поколения, просим воздержаться от посещения этого участка пространства на судах любого типа — возможна ваша спонтанная переработка на полезные ископаемые и отходы…

— Тьфу ты, пакость электронная… — буркнул Романов, убирая руку, которой он по привычке закрывал глаза сразу после пробуждения, чтобы не слепил свет потолочных ламп казармы десантного училища… Казарма давным-давно канула в Лету, а привычка осталась. — Сгинь, проклятый. И не выбалтывай секретные сведения кому ни попадя, находка ты моя для шпиона…

Искин бестолково хихикнул, и парировал:

— Какие же они секретные? Эта разработка ведётся по официальному гранту Академии прикладного знания и Университета Восточного Пика Кунь-Цзы, а также — на деньги трёх или четырёх разведывательных служб, таких как СГБ, Потаённый Покой Внутренних Справ Поднебесной Империи, Кха`Тисс-Рра раута, и ещё кого-то, запамятовал… Пардон, сейчас уточню…

— Задолбал. — Марк понял, что окончательно проснулся, и уже не уснёт… — Скажи, негодник ты эдакий, спортзал у вас есть?

— Пятая палуба, налево от главного лифта, спортзал оборудован гравитационным контуром и совмещён с бассейном, стрелковым тиром, десантным модулятором и кабинетом пассивной секс-терапии, — искин заржал. — Заведующий — доктор Гельман, сейчас в отпуске на Мантикоре. Вы занесены в список пользователей, добро пожаловать! Только мыло в душевой не роняйте…

Марк рассмеялся, и, открыв глаза, покинул койку. Ханна ушла к себе ещё ночью, благо поселили их рядом, а судья ещё не привыкла просыпаться рядом с ним. Романов умылся, принял ультразвуковой душ, и, благостно насвистывая мелодию из старого фильма, направился в спортзал:

Не кочегары мы, не плотники,

Но сожалений горьких нет,

Ведь мы десантники-пустотники —

Горяч наш плазменный привет!

Тело просило нагрузки, а мозг умолял о каких-нибудь срочных действиях — вот они сейчас их и получат… В модуляторе, или на гравистенде, или в объятиях тренажёров — неважно.

Первое, что бросилось ему в глаза, когда он вошёл в обширное, но слегка обшарпанное помещение спортзала, пропахшее потом и разделённое на разноразмерные сектора яркими бело-синими полосами с эмиттерами силового поля — это глухо звякающая и жужжащая приводами махина многозадачного тренажёра, мигающая указателями и предупреждающими надписями. В десантном училище на подобных громадинах курсантов обкатывали «на дымок», выдавая искусственным противомышцам запредельные коэффициенты усиления, так, что даже шевеление пальцем требовало недюжинных сил и воли. Такие тренажёры могли сымитировать силу тяжести, превышающую земную в десятки раз — правда, после двадцати «же», если находился настолько тупой старший офицер, что включал этот режим, внутренности «железной жопы» приходилось отмывать от физиологических жидкостей неудачливого курсанта, а иногда — и от самого курсанта…