Степфордские жены - Левин Айра. Страница 23

— Ну конечно нет, что за глупости.

— А может, ты как раз именно этого и хочешь? — не отставала она. — Привлекательная, маленькая, ухоженная hausfrau, чем плохо?

— Я сказал только…

— А может, мы и в Степфорд переехали поэтому? Может, кто-нибудь внушил тебе это? «Тащи ее в Степфорд, старина Уолт; в тамошнем воздухе есть что-то такое; через четыре месяца она совершенно изменится».

— В здешнем воздухе нет ничего, — возразил Уолтер. — А внушили мне только то, что здесь хорошая школа и низкие налоги. Послушай, я стараюсь рассмотреть происходящее с твоей точки зрения и сделать хоть в чем-то обоснованные выводы. Ты хочешь уехать, потому что боишься «измениться», но я считаю твое поведение неправильным и… немного истеричным, к тому же переезд туда, куда ты наметила, создаст для всех нас дополнительные трудности, в особенности для Пита и Ким. Поговори с Аланом Холлингсвортом, и, если он скажет, что ты…

— Кто это?

— Алан Холлингсворт, — сказал Уолтер и отвел глаза в сторону. — Психиатр. Ты же знаешь. — Он снова посмотрел на жену. — Если Алан скажет, что ты не находишься в состоянии…

— Мне не нужен психиатр, — прервала его Джоанна. — А если бы потребовался, то уж кто угодно, только не Алан Холлингсворт. Я видела его жену в Ассоциации родителей и педагогов; она одна из них. Ты, я вижу, готов держать пари, что он сочтет меня ненормальной.

— Тогда сходи к другому врачу, — предложил он. — Выбери сама, кого хочешь. Если ты не находишься под воздействием… некой навязчивой идеи или чего-то подобного, мы уедем сразу же, не теряя ни минуты. Я посмотрю этот дом завтра утром и даже внесу задаток.

— Мне не нужен психиатр, — ответила Джоанна. — Я хочу уехать из Степфорда.

— Может, хватит, Джоанна? Мне кажется, ты злоупотребляешь моим терпением. Ты толкаешь нас всех на великое потрясение, и мне кажется, ты делаешь это по злобе на всех нас, включая и саму себя — в особенности себя, — пытаешься внушить нам, что все выглядит именно так, как ты себе представляешь.

Джоанна молча смотрела на него.

— Ну? — спросил он, ожидая ответа. Она не произнесла ни слова. Она смотрела на него.

— Ну? — снова спросил он. — Разве не так?

Джоанна заговорила:

— Бобби изменилась, когда она была наедине с Дэйвом, и Чармиан изменилась, когда она была наедине с Эдом.

Он отвел от нее глаза и покачал головой.

— И именно это произойдет со мной? — спросила она. — Во время нашего уикенда, который мы собираемся провести наедине?

— Это была твоя идея, — напомнил он.

— Да не предложи это я, ты наверняка предложил бы сам!

— Ну послушай же, наконец, — взмолился Уолтер. — Ты хоть понимаешь, что говоришь? Обдумай то, что я сказал. Ты не можешь разрушить наши жизни, поддавшись непонятному моментальному порыву. Ничего хорошего из этого не получится. — Он повернулся и пошел прочь из кухни.

Джоанна стояла на прежнем месте, закрыв глаза и прижав ладони ко лбу. Она постояла так некоторое время, затем опустила руки, открыла глаза и, покачав головой, подошла к холодильнику, открыла его, вынула накрытую крышкой миску и упакованный под вакуумом кусок мяса.

Уолтер сидел за письменным столом и что-то писал на листке желтой бумаги. От сигареты, лежащей в пепельнице, поднималась тонкая струйка дыма, тянувшаяся почти до свисающего с потолка светильника. Он, прекратив писать, посмотрел на нее и снял очки.

— Так вот, — сказала она. — Я… посоветуюсь кое с кем. Но это будет женщина.

— Что ж, — ответил Уолтер. — Неплохая мысль.

— А завтра ты переведешь задаток за дом?

— Да. Если, конечно, не обнаружится какой-нибудь серьезный скрытый дефект.

— Такого быть не может. Это хороший дом, построенный всего шесть лет назад. С выгодными ипотечными условиями.

— Тогда все отлично, — успокоил Уолтер ее.

Джоанна стояла и смотрела на него.

— Ты действительно хочешь, чтобы я изменилась?

— Нет, — ответил он. — Я только хочу, чтобы ты хотя бы иногда слегка красила губы. Это ведь не большое изменение. Я и сам бы хотел немного измениться, к примеру сбросить несколько килограммов.

Она пригладила распущенные волосы.

— Я хочу немного поработать в фотолаборатории, — сказала она. — Пит еще не заснул. Послушаешь, как он там, ладно?

— Конечно, — ответил он, глядя на нее с улыбкой.

Она взглянула на него испытующе, потом повернулась и вышла.

Джоанна позвонила в департамент здравоохранения — уж тут-то наверняка помогут, — но ее переадресовали в окружное медицинское управление, а уже там ей сообщили имена и номера телефонов женщин-психиатров. У двух из них, принимающих в ближайших клиниках в Истбридже, время приема было расписано вплоть до середины января; а третья дама-врач, ведущая прием в Шеффилде, к северу от Норвуда, согласилась встретиться с ней в два часа в субботу. После разговора по телефону у нее сложилось хорошее впечатление о докторе Маргарет Фенчер.

Она закончила с рождественскими открытками, дошила Питу костюм; купила игрушки и книги для Пита и Ким, бутылку шампанского для Бобби с Дэйвом. Уолтеру она заранее купила в городе позолоченную пряжку для ремня; вдобавок Джоанна решила побывать в антикварной лавке на Девятом шоссе и приобрести для него что-нибудь из старинных документов по законодательству, но вместо этого купила ему шерстяной джемпер желто-коричневого цвета на пуговицах.

Пришли первые рождественские поздравления — от ее родителей; сотрудников фирмы, где работал Уолтер; от Мак-Кормиков, Чамалианов и Ван Сентов. Она выставила открытки на книжных полках в гостиной.

Из фотоагентства прислали чек на сто двадцать пять долларов.

Во второй половине дня в пятницу, несмотря на снегопад и пятисантиметровый слой снега на дорогах, она посадила Пита и Ким в «универсал» и поехала в гости к семейству Бобби.

Бобби встретила их приветливо и радушно; Адам, Кенни и собаки подняли невообразимый шум. Бобби приготовила горячий шоколад, и Джоанна понесла поднос с чашками в гостиную.

— Осторожно, не поскользнитесь, — закричала Бобби из кухни, — я сегодня утром натерла пол.

— Вижу, — ответила Джоанна. Вернувшись на кухню, она села и стала наблюдать за Бобби — красивой, фигуристой Бобби, — которая сначала обрызгала плиту чистящим средством из аэрозольного баллона, а затем протерла ее бумажным полотенцем.

— О господи, что вы с собой сделали? — спросила Джоанна.

— Я уже не ем так беспорядочно, как прежде, — ответила Бобби. — И больше двигаюсь.

— Вы, должно быть, сбросили не меньше десяти фунтов!

— Нет, где-то два или три. Я ношу специальный пояс.

— Бобби, умоляю вас, скажите, что произошло в прошлый уикенд?

— Ничего не произошло. Мы были дома.

— Вы что-то курили, что-то принимали? Я имею в виду наркотики.

— Нет. Какие наркотики, что вы говорите!

— Бобби, но вы уже больше не вы! Вы что, сами этого не видите? Вы же стали такой, как все остальные!

— Джоанна, если уж говорить начистоту, все это чушь, — ответила Бобби. — Я, конечно же, осталась собой. Просто я осознала, какой самодовольной неряхой была прежде, и теперь я выполняю свою работу так же добросовестно, как выполняет свою работу Дэйв.

— Я знаю, вы уже говорили об этом, — сказала Джоанна. — Ну а он, как он воспринял это?

— Он просто счастлив.

— Не сомневаюсь.

— А это средство и вправду хорошо чистит. Вы им пользуетесь?

«Я не тронулась умом, — думала она. — Я не тронулась умом».

Джонни с двумя соседскими мальчишками катал снежную бабу перед их домом. Оставив Пита и Ким в машине, она пошла поздороваться с ним.

— О, привет, — обрадовался он. — Вы хотите дать мне денег?

— Пока нет, — ответила она, закрываясь рукой от крупных падающих с неба хлопьев. — Джонни, я… я не могу свыкнуться с мыслью, что твоя мама так изменилась.

— Вы тоже заметили? — спросил он, кивая и тяжело дыша.

— Я не могу понять, что произошло, — сказала она.